массой, пусть даже мнимой — и разгоняются. Весь их заряд утекает с черенковским излучением.
Слабая улыбка тронула мои губы. Правильно тогда Ленка сказала — не ускоритель у нас, а замедлитель. Электрическое поле заряжает тахионы, подпитывает их энергией — и сверхсветовые частицы тормозят свой бег.
Вот только перемудрил я с ускорительной секцией… К чему такие нескладные габариты? Вполне уложился бы и в метр высотой… А инжекционный комплекс вообще лишний, только место зря занимает… Хм… Можно, вообще, из трех эмиттеров оставить один, и не в форме цилиндра, а что-то вроде толстого диска, да присобачить микрокамеру. Тогда вся установка поместится в лаборатории, хоть стоймя, хоть лежмя. Ну, это задание на лето, как классная говорила, а пока…
А пока думай о контрамоции, о псевдовремени, об ассиметричной теории относительности и прочих мудреных вещах.
Я посмотрел на часы, и хмыкнул. Нет уж. Обедать пора!
Тот же день, позже
Московская область, Нижние Дубки
Чак-Ашир, Мануэль-Ион и Франсуа-Тынис едва доехали до Нижних Дубков — снегу навалило изрядно. Незаменимые тракторы «Беларусь», всегдашней синей масти, не справлялись с сугробами. Пришлось вызывать мощные грейдеры, а за ними очередь.
Спасибо местным заводчанам — выслали свой погрузчик. Желтый «поляк», газуя, разгреб проезд, и ворчащий «ЛАЗ» добрался-таки до автостанции.
— Приехали! — выдохнул Фуэнтес. — Надо же…
Хрупая по мягкой пороше, «суперагенты» зашагали по улице Ленина, прямой и широкой, обсаженной березами. Каждый из троицы нагрузился рюкзаком и большой сумкой.
Сумки ЦРУ перебросило в Москву дипломатическим багажом, а затем посольский "кадиллак" доставил их получателям — прибавил скорости, отрываясь от «дублерки» в условленном месте, и морпех с заднего сиденья живенько выбросил «посылки».
«Суперагенты» едва успели подобрать ручную кладь, падая в снег за кустами, как дрифтующая «Волга» промчалась мимо.
Риск попасться и угодить в цепкие лапы КГБ был, но оправданный — Чак встряхнул сумкой. Там, в самом низу — оружие, спецсредства, вроде прибора ночного видения, рация, деньги, а сверху — пухлый термокостюм. Цэрэушники клянутся, будто в нем можно спать на снегу — ветер не продует, мороз не возьмет.
— Сюда, вроде, — неуверенно обронил Мануэль, сворачивая в узкий проулок. Узкая натоптанная тропка вывела троицу на улицу Колхозную. — А вон, вроде, наше логово!
Приличный дом, сложенный из шлакоблоков, и крытый шифером, выглядел освежеванным — ни штукатурки, ни побелки.
«Ну, и ладно, — подумал Призрак Медведя, — лишь бы внутри тепло было».
Пройти во двор оказалось не просто — снег по колено зажал калитку, но «суперагенты» справились. Выбрались к крыльцу, и Чак отпер дверь — ключ жирно провернулся в замочной скважине.
В гулких сенях стоял нежилой холод, да и в просторной комнате с огромной печью пар изо рта шел.
— Ион, — мимоходом скомандовал Чак, — ты тогда печкой займись. А мы с Тынисом снег уберем.
Франсуа кивнул, вооружаясь лопатой.
— Правильно, — забубнил он под нос. — А то ни пройти, ни проехать…
Тропинку к воротам расчистили быстро — снег не слежался, и смешные лопаты из фанеры с обитыми жестью кромками, чиркали по узкой полосе бетона — весной не увязнешь. А вон и дымок из трубы завился…
Протопить надо получше, дров не жалея, чтобы изгнать из дома холод, прогреть, как следует!
Пока Франсуа торил дорожку к дровяному сараю, Призрак Медведя раскидал снег у калитки.
— Соседи новые, что ль? — послышался скрипучий старческий голос.
Чак обернулся к подошедшему щуплому мужичку, которому овчинный полушубок придавал основательности.
— Здравствуйте, — дружелюбно ответил индеец. — Да вот, сняли дом до лета. Ашир, — он снял перчатку и протянул руку. — Хотим осесть, наконец, а то всё по экспедициям кочуем.
— Игорь Иванович, — церемонно поручкался щуплый. — Так вас двое?
— Трое, — невозмутимо ответил Чак, носком ботинка очищая лопату от налипшего снега. — Полный интернационал. Я — туркмен, Ион — из Молдавии, а Тынис — эстонец.
— А я — здешний! — захихикал Игорь Иванович.
— Ну, и как у вас здесь с работой? — вежливо поинтересовался индеец.
— Работы — море! — воодушевился сосед. — Хотите — в колхоз, хотите — на завод. Лучше на завод. Вона, за речкой, уже вторую пятиэтажку достраивают! Ежели примут, станете в очередь. Глядишь, лет через пять квартиру дадут! А ежели к тому времени подженитесь, то и двухкомнатную получите!
— Да, — согласился Чак, — есть смысл.
— Так я и говорю! — потоптавшись для приличия, Игорь Иванович заторопился: — Ну, ладно, пойду я. А вы заходите, если что. Во-он мой дом, где забор синий!
— Навестим, — по-американски улыбнулся Призрак Медведя нечаянному знакомцу, и вернулся в дом.
— Не разувайся, — посоветовал Мануэль, орудуя веником, — пол холодный еще. А на участке, оказывается и баня есть!
— Баня? — поднял брови индеец.
— Во-он та низенькая избушка в огороде. Там и помыться можно, и попариться. Постирать, опять же. Русские баньку обожают…
— Будем, как все, — наметил улыбку Чак.
* * *
Весь день надрывались «Беларуськи», да махали лопатами селяне. Иной раз, взрыкивая, грохотал и скрипел ковшом погрузчик. А вечером, будто назло людским потугам, снова пошел снег, присыпая, сглаживая следы рубчатых колес.
— Погода — в масть! — оценил Мануэль, поглядывая на Чака.
— Сходим на разведку, как стемнеет, — понятливо кивнул тот. — Осмотримся хоть...
...Зимняя ночь — ранняя. Вот уже и двор, и улицу накрыло сплошной чернотой, расплывчатой от мириадов порхавших снежинок.
На Колхозной горел один-единственный фонарь и, чудилось, будто вокруг тусклого электрического огня снует множество белых мошек.
Обрядившись в термокостюмы, троица прошла к баньке. Дальше, в молчаливой дреме, темнел лес. Соседи от чащобы заборами отгораживались, а вот хозяева дома, сданного «суперагентам», пока лишь столбы врыли. Да и чего им опасаться? Если по весне, когда трава пойдет в рост, и заглянет к ним буренка, то вреда не причинит — огород с клумбами пока лишь в проекте. Да пусть хоть стадо заходит — землю удобрит!
— Пора! — вытолкнул Призрак Медведя.
Надев складные снегоступы, он шагнул на рыхлый снег. Тот продавился, но держал. Предки Чака лыж не знали, но «медвежьими лапами», плетенными из
