Мать с отцом смотрели телевизор, сёстры подбежали, завизжав, обняли — соскучились. Жека подумал, что надо бы купить каких сластей, что ли. Всё как-то недосуг последнее время. Пока раздевался, да туда-сюда по кастрюлям на кухне, дождался, пока батя ушёл курить в туалет, подошёл к матери, протянул ей 50 рублей.
— Мам, тут это... Премию опять дали. Купи малым чё-нибудь.
— Ну... Давай, раз не жалко, — подобрела мать, забрала деньги, пошла в спальню, спрятала под бельё. Она всегда прятала деньги в белье, хотя от кого прятала, хрен его знает — все знали, где они лежат, в том числе и дети. Отец тоже знал, но никогда в жизни не полез бы пропивать семейные деньги. По истинно рабочей, мужицкой привычке, затаривал он себе на месяц четвертак с получки, считая своей законной добычей. Остальное отдавал в семью, и больше не трогал ни копейки.
Перед сном поотжимался, потягал гантели, потренировал ката. Надо куда-то в бойцовскую секцию что-ли записаться, иначе баз спарринга плохо будет. Кажись, пацаны говорили, что сейчас в подростковом клубе «Ровесник» рядом с домом открыли секцию кикбоксинга для любителей.
Утром вторника оделся во что поплоше — предстояло после работы хорошо поработать. Давясь в забитом работягами «ЛиАЗе» Жека думал, когда лучше стырить ящики со склада. И по всему выходило, что времени лучше, чем в обед, не найти — с территории сматывались все без исключения, кроме тех, кто носил еду с собой, но их было мало, да и заняты будут набиванием кишки. Поэтому сегодня придётся остаться без обеда.
А вышло всё на удивление просто, как и всегда. Почти всегда больше думаешь, и мучаешься, что и как, а зачастую всё получается легко и просто. Или наоборот, думаешь, всё просто, а на деле выламываешься сутками.
— Я сёдня без обеда, — как будто невзначай бросил Жека, когда мужики стали собираться в столовую. — Пойду, зефирок возьму, с чаем похаваю.
В зефирном цехе на стеллаже лежал бракованный зефир — не получившийся, мелкий, плоский, половинчатый, и всякий корявый, получавшийся, когда в дозаторы шло мало смеси из-за неисправностей. Такой упаковывать было нельзя — по ГОСТУ он не проходил, и работницы складывали его на специальный стеллаж, где его брали все, кому не лень.
Жека зашёл на склад, убедился, что вокруг никого не слышно, по быстрому отобрал пять коробок зефира, пять мармелада, пять карамели. Сначала всё положил у входа на склад, чтоб не беспалева, потом по быстрому перетаскал в кусты за машинным залом. Однако и здесь было небезопасно. Сюда бегали мужики поссать, и спалиться за полдня было очень легко. Поэтому по репьям, по кустам Жека перетаскал всё к забору и положил там в кучку. Палево конечно было — листья только начали распускаться, и светлые коробки было видно метров за двадцать. Поэтому Жека пошёл на открытый склад у машзала, взял там обрывок негодной транспортёрной ленты, куски которой после ремонтов не выкидывались, а складывались «на всякий случай», притащил к товару, закрыл, закидал сверху старым сохлым бурьяном.
В этот же день привезли машину сахара. Загнали внутрь склада. Сахар самый дешёвый, тростниковый, что в магазине стоил 78 копеек. Но в производство шёл только такой, подешевле, чтоб снизить издержки. Жеку, как практиканта, конечно же, подпрягли разгружать машину, дав в помощь двух гомырных работяг, уже с утра накидавшихся «Дюшесом». Работники с них, конечно, были никакие, и в очередной раз, когда они побежали похмеляться, Жека прямо со склада унёс мешок сахара. Кое-как, накинув на плечо, дотащил до забора и положил на бок, с тревогой глядя на небо — побежали подозрительные тучки. Как бы дождь не пошёл, тогда весь товар пришёл бы в негодность.
До 3 часов возились с машиной, хорошо хоть ГАЗ-53 приехал, а не длинномерный МАЗ или Колхида. Тогда пришлось бы точно до конца смены таскать. Но и так жопа в мыле. Ещё пришлось в фирменный отвезти на тележке 5 мешков для завтрашней отоварки. К 4 часам закончил, и конца смены дожидался как на иголках. Конец смены в 16-30. Но обычно заканчивали раньше, в это время шли уже через проходную. Жека не торопился. Помыл руки, лицо, переоделся, глянул на часы — почти 5. Слесарку никогда не закрывали — инструмент спрятан по ящикам, да и лазить тут некому.
Жека посмотрел на часы — время. Уже пять часов. Пацаны, по идее, должны сейчас уже с мужиком сгоношиться. Оглядываясь, пробрался в хламные заросли, по ним прошёл до забора. Хотелось курить, но не стал — боялся, что запах паливом будет. Однако ссал напрасно — услышал характерный треск москвичёвского движка, звук тормозов. Потом тихий, но достаточно слышимый свист. Славян.
— Ловите!
— Кидай давай!
Жека быстро отбросил конвейерную ленту, и споро перекидал коробки через забор. Пацаны ни разу не сплоховали — не уронили ничего, всё поймали. Теперь оставалось передать сахар.
— Пацаны, тут мешок сахара ещё есть. Сейчас я подам, принимайте там.
Подам... Весь день таскал мешки, и успел надсадиться. А мешок надо было на вытянутых руках поднять и через забор перевалить, д ещё чтоб о колючку, лежащую на заборе, мешок не порвать. Вот где качалочка и штанги пригодились бы. Гантельками по 5 килограммов так не прокачаться. Но Жека всё же перекинул, всё-таки не дрищ. Пацаны там приняли, и Жека следом сиганул. Прыгнул, уцепился за забор, подтянулся, и сделал сальто в бок, как гимнаст. Даже приземлившись на землю, ради прикола раскинул руки в стороны, и картинно поклонился, как гимнасты, спрыгнув со снаряда.
— Ну ты силён, братан! — восхитился Славян, пожимая другану руку. — Дарова.
Жека поздоровался с Митяем, мужиком за рулём, и осмотрел машину. Погрузили всё как надо. Мешок с сахаром положили в багажник, туда же несколько коробок. Остальное придётся под ноги, или на колени. Нагрузили нормально, но Москвич машина хорошая, на рессорах, так что почти и не видать было. Кое-как умостились. Жеке самому пришлось закрывать задние двери — пацаны все завалены были коробками. Даже олимпийки пришлось скинуть, и накрыть те, что на коленях держали. На товар накладных не было, и если мусора остановят — сразу уголовка, срок, или взятон нехилый.
— Поехали в «Сытный» — махнул рукой Жека. Доехали без происшествий. Вокзал Жека велел объехать — там мусора часто тусовались, и запросто могли остановить подозрительную машину с четырьмя молодчиками, подозрительно скрытыми одеждой. А мужик-то водила на измене был
