– Хватит у тебя мошны такой Гостиный двор в Турове отстроить?
– Ну… Можно же не сразу весь, пристраивать понемногу еще и еще. Главное – землю купить.
– А есть возле Турова такая земля?
– Найдем! Гостиный двор… Красиво!
– А теперь, дядюшка, слушай очень внимательно, потому что я тебе сейчас скажу самое важное про Гостиный двор.
– Ну?
– Представь себе, что, в какой бы крупный город на Руси купец ни приехал, везде его ждет такой же Гостиный двор, как и в других городах. На своей земле, за прочной стеной, со своей стражей. Каково?
– Михайла… Змей ты. Искуситель из сада эдемского!
– Ну яблоками я не торгую…
– Да пошел ты… Это ж… По всей Руси, в каждом городе. Как ты измыслил-то?
– Не понял ты ничего, дядюшка, зря я перед тобой распинался.
– Что?!!
– Не шуми, по всей реке слышно. По всей Руси, по всей Руси… Гордыня обуяла? Ну-ка прикинь, что подумают князья, когда узнают, что некто Никифор имеет в каждом городе крепость с вооруженным отрядом и может, по своей прихоти, всех оружных людей в одном месте собрать? Причем незаметно – привезти на ладьях или в обозах.
– Молчи! – Никифор схватил Мишку за плечо и настороженно оглянулся на дверь. – Ты что задумал, парень? Ты во что меня втравливаешь?
– Ни во что я тебя не втравливаю. Это – мысли князей, постоянно думающих только о том, чтобы кого-то со стола спихнуть, да о том, как бы их не спихнули. Твое же дело обставить все так, чтобы у них такой мысли никогда не возникло. Так что о гордыне забудь. Никто и никогда не должен узнать о том, что это все принадлежит тебе. Лучше всего, если эти Гостиные дворы будут построены как бы вскладчину, местными людьми. Собрались двадцать человек в купеческое товарищество и построили Гостиный двор. А о двадцати купчих на их доли не знает никто, кроме тебя. Управляет Гостиным двором тиун, тобой назначенный, стража и командир ее у меня в воинской школе выучены. Поди догадайся, что к чему.
Князьям же ты страшен будешь не воинской силой, хотя и она в иных случаях лишней не бывает, а совсем другим. Тем, о чем они не догадаются, пока жареный петух в жопу не клюнет. По тому, на какие товары спрос растет, а на какие падает, ты о любом княжестве самое тайное вызнать сможешь: готовятся ли к войне или хотят мира, доволен ли народ или бунтовать собирается, в силе князь или им бояре вертят и прочее, и прочее. Отсутствием или переизбытком тех или иных товаров ты любого князя по струнке ходить заставишь, а он даже и знать не будет, кто его за горло держит. Понимаешь меня?
– Змей… змей эдемский.
– Я уже говорил, что яблоками не торгую, а кличут меня Лисом, а иногда Бешеным Лисом. Слушай, дядюшка, мою сказку дальше. Сказал я тебе главное, а теперь скажу наиглавнейшее. Или не хочешь?
Вот теперь с Никифора слезла наконец маска добродушия и простоватости. Перед Мишкой сидел викинг, напружинившийся перед абордажной схваткой. Но викинг необычный – образованный, приобщившийся к византийской культуре, пообтершийся при княжеских дворах и епископских подворьях, не чуждый понимания прекрасного и знающий цену всему, а не только морю, железу и военной добыче.
– Хочу или не хочу?
Никифор распахнул дверь и выглянул наружу. Ладья медленно поднималась против течения, шестеро гребцов с привычной слаженностью двигали веслами, еще шестеро развалились прямо на тюках с грузом, отдыхая перед своей сменой. Поблизости от клетушки, в которой беседовали дядя с племянником, находился только кормщик, но и он стоял достаточно далеко, чтобы слышать разговор. Никифор закрыл дверь и снова повторил:
– Хочу или не хочу? – выдержал паузу и выдал, пристально глядя Мишке в глаза. – Если хочу, то покойники сидят на веслах, а если не хочу, то покойник сидит напротив меня. Но сначала мне надо знать, чего хочешь ты… Лис.
Исполнено было на уровне профессионального актера, неподготовленный зритель ни на секунду бы не усомнился – с такими глазами убивают. Не по злобе или из корысти, а потому, что так надо. Как говорят герои американских боевиков: «Ничего личного». А еще они говорят: «Ты оказался не в то время и не в том месте». Только Никифор боевиков не смотрел и эти фразы, кочующие из фильма в фильм, ему не осточертели.
– Ну! Я жду. Что нужно тебе или с чьих слов ты поешь? И не вздумай врать!
А вот последняя фраза была лишней! Наваждение сразу пропало, и стало ясно: никаких покойников не будет, а личное все-таки есть! Дядюшка отыгрывался за менторский тон, который позволил себе в отношении старшего мужчины племянник. Всего несколько лишних слов, чуть-чуть неверный тон, и мурашки со спины сбежали, не попрощавшись, а сверлящий взгляд стал вполне переносимым.
«М-да, всего одна фальшивая нота – и прощай, очарование. „Не верю!“, как сказал бы маэстро Станиславский. Но каков актер! Экспрессия, колорит, фактура! Со ЗДЕШНЕЙ неискушенной публикой наверняка способен творить все, что захочет.
Зацепил я тебя, онкл Ник, и теперь ты пытаешься давить, чтобы пацан не слишком много о себе воображал. А вот фиг вам, почтенный негоциант из города Турова! Мы тоже не в супермаркете купленные и надавать по сусалам тебе, викинг гребаный, вполне способны. Еще посмотрим, кто о себе больше воображает».
– Дурака-то из себя не строй, дядюшка.
– Что? Сопляк, да как ты…
– Смею, Никифор Палыч, смею, – Мишка попытался высвободить из кулака Никифора рубаху, но купец держал его за грудки крепко. – Будет тебе юродствовать. Глупо выглядишь. Так же, как если бы я тебя зарезать пригрозил… – Мишка слегка кольнул Никифора кончиком кинжала под локоть и тут же кольнул вторым кинжалом подмышку. – Но не грожу же.
По идее Никифор должен был выругаться и отпустить, но идея идеей, а жизнь жизнью. Из глаз у Мишки брызнули искры, да и как им было не брызнуть, если здоровенный купчина, пусть даже и левой рукой, засадил ему в лоб оловянным кубком? Мишка приложился затылком к стенке, но она была плетенной из луба, падать с ящика, на котором он сидел, Мишке тоже было некуда, так что через некоторое время племянник снова вполне ясным взором взглянул на дядьку, рассматривавшего прорезанный Мишкиным клинком рукав рубахи.
– Ну, мелкота, вспомнил себя или еще попотчевать? – Никифор не выглядел обозленным, скорее, раздосадованным. – Ишь, железом он в меня тыкать будет!
«Облом, сэр, много на себя взяли. Но с Лукой-то в аналогичных обстоятельствах получилось? Иллюзии, сэр Майкл, лейтенант Лука вполне профессионально разорвал дистанцию, чтобы выйти из зоны досягаемости вашего оружия, а потом, если бы не Чиф, навтыкал бы вам – мама не горюй. Никифору же деваться в этой клетушке некуда, поэтому он действовал сразу и весьма эффективно – бой в корабельной тесноте ему привычен. Просто-напросто две разные школы: у Луки – полевая, у Никифора – абордажная. А вы, досточтимый сэр, позволили себе лишнее, опять из роли вышли. Моветон-с, позвольте вам заметить».
