– Гисандр, ты на самом деле не пойдешь с Деметрием в храм убивать илотов? – спросил вполголоса Эгор.
Тарас открыл глаза и обвел взглядом собравшихся вокруг него бойцов.
– Да, – кивнул он, давно поняв, на что нужно упирать, чтобы даже спартанец заколебался, – я не хочу прогневить богов.
Трое бойцов переглянулись.
– Мы тоже не пойдем против богов.
Это было похоже на заговор. А заговоры, насколько он помнил, здесь не очень уважали, требуя безоговорочного подчинения командиру. Но воля богов – дело серьезное, особенно для спартанца. И Тарас решил идти до конца, попытавшись извлечь из этого пользу.
– Мы останемся с тобой, – ответил за всех Эгор. – Плидистрат колеблется, ему хочется отомстить илотам за увечье. Но если мы воспротивимся, Деметрий ничего с нами не сможет сделать, даже если мы останемся вчетвером. А тогда нашему примеру последуют и остальные.
– Ты хочешь сказать, – закончил за него Тарас, – что тогда у Деметрия вообще ничего не получится?
– Мы убили уже достаточно илотов, – ушел от прямого ответа Эгор.
– Если агела откажется подчиниться, по возвращении на берега Эврота он обязательно пожалуется педоному, – вставил слово Архелон, – и мы можем не дожить до последнего экзамена в храме Артемиды. Нас запорют раньше, если тот захочет. А Деметрий у него любимчик.
Тарас нахмурился. Рисковать своей жизнью в бою с противником он был готов, но убивать илотов, как баранов, ему было не по душе, как ни старался бывший боец «Тайфуна» заставить себя поверить в то, что он теперь юный спартанец Гисандр. Впрочем, подставлять остальных членов агелы, решившей вдруг избрать его своим тайным лидером, он тоже не хотел. Выбирать, однако, не приходилось, свое слово он уже сказал. Внес раздор в порядки агелы. И Тарас решил положиться на судьбу, пытаясь припомнить, кто такой этот неизвестный ему педоном, о котором он уже не раз слышал. Похоже, какой-то чиновник, надзиравший за этими кровожадными детками, чье слово даже за десятки километров от Спарты наводило ужас даже на таких храбрых парней.
– Ладно, – кивнул он, – отдыхайте, а если илоты не выйдут из храма, поступайте, как подскажет вам ваше сердце. Я не двинусь с места в любом случае.
Приняв такое решение, «тайный совет» агелы разошелся, и Тарас смог наконец спокойно задремать. Отключился он мгновенно, едва положив усталую голову на теплый камень. В этот раз ему вдруг приснился дом в той, прошлой жизни, и мать, которая не может найти себе места, потеряв своего единственного сына. Тарас стоял у нее за спиной, тянулся к ней руками, но она его не замечала, словно Тарас превратился в бестелесный призрак. Потом он увидел себя внутри БТРа, влетающего на территорию зоны, и крепкую фигуру Вадика с автоматом в руках, который сидел справа от него. БТР скрипнул тормозами, останавливаясь. Бойцов внутри качнуло вперед. Люк откинулся, и он уже был готов выскочить наружу, но откуда-то вдруг раздался тихий голос: «Вставай, Гисандр!».
Тарас открыл глаза, машинально хватаясь за нож и пытаясь рассмотреть в наступившей темноте склонившегося над ним человека. Это был Архелон.
– Кое-что изменилось, – проговорил он, указывая в сторону многочисленной группы бойцов, которая окружила Деметрия, едва различимого в сумерках в дальнем конце расселины.
– Откуда здесь столько народа? – удивился вслух Тарас, пересчитав людей. Их было примерно человек сорок.
– Сюда пришли еще две агелы Клеона и Механида, – объяснил это столпотворение Архелон, – их привел с собой Эномай, встретивший агелы на склонах Тайгета на обратном пути, пока разыскивал нас.
– Ясно, – кивнул Тарас, приподнимаясь на локтях и усаживаясь удобнее на плоском камне. Он хорошо выспался и чувствовал себя посвежевшим, набравшимся сил. – И они решили принять участие в общей охоте.
Архелон кивнул.
– Как у них с желанием прогневить богов? – поинтересовался Тарас.
– Не знаю, – не совсем понял вопроса Архелон, – но кажется, они договорились примкнуть к Деметрию.
«Умеет убеждать, сволочь, – сплюнул на остывшие камни Тарас, дело шло совсем не так, как он рассчитывал, – да и хрен с ним, спартанцы решений не меняют».
– Мне все равно, – подтвердил он свои прежние слова, – сколько бы народу еще здесь ни появилось, я не тронусь с места. Богов я уважаю больше, чем Деметрия.
Командир агелы словно услышал его слова. В конце расселины началось движение, и вскоре Деметрий в сопровождении еще двух здоровяков остановился напротив поднявшегося на ноги Тараса. «Судя по всему, – решил спецназовец, скрещивая руки на груди, – это и есть Клеон и Механид».
– Илоты не пришли, – произнес Деметрий, глядя в глаза своему противнику, – пора выступать и довершить начатое. Ты пойдешь с нами, Гисандр?
– Я уважаю богов больше, чем тебя, – ответил Тарас, – а вы, Клеон и Механид, не боитесь гнева Посейдона?
Стоявшие рядом спартанцы, казалось, заколебались.
– Любой спартанец уважает богов, – проговорил тот, который стоял слева от командира агелы.
– И любой спартанец знает, что надо выполнять приказы, – напомнил Деметрий, глядя в глаза Тарасу.
– Уж не возомнил ли ты себя равным Посейдону? – издевательски поинтересовался Тарас и увидел, как закипает Деметрий. – Похоже, ты не только не уважаешь в его лице богов, но и еще хочешь подставить под трезубец Посейдона головы этих храбрых парней.
– Ну хватит, – оборвал его Деметрий, – если ты струсил, то можешь оставаться здесь. А мы уходим.
– Мы тоже остаемся, – вдруг выступил из темноты Эгор, за спиной которого показались Архелон и Халкидид, – жизнь этих презренных илотов не стоит того, чтобы раньше времени отправляться в царство Аида. Подумай об этом, Деметрий.
– Ты пожалеешь об этом, – процедил сквозь зубы Деметрий, обращаясь к Тарасу.
И, смерив полным ярости взглядом Эгора, Архелона и Халкидида, отвернулся и направился к вершине, с которой тропа уходила в темноту. За ним последовали человек тридцать, и расселина вскоре почти опустела. Но не совсем. Вместе с Тарасом здесь остались трое «заговорщиков», Плидистрат и раненый Книд. А также еще человек пятнадцать из вновь прибывших агел, решивших не гневить богов. Остальные направились в храм Посейдона под предводительством Деметрия. «Ну теперь без последствий не обойдется», – решил Тарас, рассматривая свою маленькую армию. Однако больше всего сейчас спецназовца интересовало, как сам Деметрий будет отчитываться за свое святотатство перед наставниками, раз эта идея вызвала раскол в стане сразу нескольких агел. Он не верил, что набожные граждане Спарты, как он их себе теперь представлял, среди которых находились наставники молодежи, могли открыто поддержать его действия.
