Василий Сахаров - Ведун

— Бывает… — философски протянул Сивер, тяжко вздохнул и поинтересовался у купеческого сына: — Ты на лодье сюда прибыл?

— Конечно, — парень горделиво расправил плечи. — Наша, семейная.

— Надолго здесь?

— Дня три точно простоим.

— Тогда так, давай завтра встретимся и тихо, спокойно и без суеты все еще раз обсудим.

— А где?

— На торге, там шатер с фряжским вином есть. Ровно в полдень. Идет?

— Договорились. — Сказав это, Соколов из Ладоги, уже без злости, посмотрел на меня и пожал плечами: — Ты это, извиняй, ежели что.

— Нормально, — я улыбнулся. — Завтра пообщаемся.

Гость покинул нас, а Сивер повернулся уже ко мне:

— Везет тебе Вадим сын Андреев, что ни день, так с приключениями.

— Да я их не ищу.

— Вот и ладно. В таком случае завтра скажешь своему полному однофамильцу, что ты сирота из разбитого кочевья и на Русь попал из степей, там, наверняка, тоже какие-нибудь Соколы живут.

— А может быть что-то иное придумать?

— Не-а, — он покачал головой, — лучше степь. Она большая, а кровей там всяких и разных намешано столько, что концов в жизнь не сыскать.

— А что если гость с Ладоги или его старшие меня за своего родича примут?

— Ничего, глядишь, родней обрастешь. Но это только в том случае, если ты не голодранец какой-нибудь.

— Как сейчас?

— Да.

Дверь снова хлопнула, и на пороге возник хмурый словно грозовая туча Ждан. Он исподлобья посмотрел на нас и просипел:

— Я уезжаю. Прямо сейчас. Зашел попрощаться.

— А что насчет меня? — одновременно выпалили мы с Сивером.

— Остаетесь. Оба. Все новости узнаете сегодня вечером у Векомира.

— А что случилось? Чего ты такой, не в себе? — в этот раз вопрос задал только витязь.

— Грифин и камминские монахи разбушевались. Весть с голубем из Волина прилетела. В Щецине храм Триглава горит. Но наши жрецы и воины вроде бы вовремя из города ушли. В самом Волине убит верховный жрец Ярилы старый Ратша, а в святилище грабеж. В Колобреге на месте храма Макоши будут возводить монастырь Пресвятой Богородицы, и его сейчас разбирают. Жрица Зареслава исчезла. Говорят, что в леса успела уйти, пока ее амазонки прикрывали.

В помещении воцарилась неловкая тяжелая тишина. Что тут скажешь? Ничего. Беда пришла — отворяй ворота. Подготовился? Значит, хорошо, сам выживешь и доверившихся тебе людей вытащишь. Ну, а нет, получай по полной и без всякой жалости. В Щецине про намерения князя знали и отделались легким испугом, хоть и пришлось бежать, а в Волине и Колобреге решили, что гроза стороной пройдет, вот и поплатились.

— Так что, прощаемся? — Сивер сделал шаг по направлению к жрецу.

— Да, друже, — Ждан кивнул мне. — Подойди Вадим.

Я приблизился. Руки волхва обхватили плечи Сивера и мои. После чего он прижал наши головы к своей и прошептал:

— Недолго я вместе с вами был. Однако за этот срок привык к вам. С тобой Сивер мы и раньше хлеб ломали, а Вадим хоть и не из нашего времени, но свой. Я это знаю и чувствую, точно так же как и ты. И потому скажу просто — прощевайте мужи и держитесь один за другого. Встретимся или нет, того не знаю, ибо будущее мне не ведомо, но я про вас буду помнить. Бывайте.

— Мы тебя проводим, — сказал я.

— Да, — поддержал меня витязь.

— Нет, — отпустив нас, Ждан помотал головой. — Я верхом. Лошадь уже у крыльца, так что не стоит. Трудно прощаться и потому не люблю я этого.

Волхв резко развернулся. Полы его белой рубахи взметнулись над полом, и он вышел. По лестнице загрохотали шаги, резкие и быстрые. Мы с Сивером переглянулись, и воин Триглава пожал плечами. Что он хотел сказать таким жестом, я не понял, да и не размышлял над этим. Ждан ушел, и я уже обдумывал предстоящую встречу с Векомиром.

Кто таков верховный жрец Святовида для племени ранов? Задав себе этот вопрос, а затем и ответив на него, можно было четко понять, с кем придется иметь дело. Поэтому я себе такой вопрос задавал неоднократно и, с учетом полученных от Ждана и Сивера сведений, у меня сложился весьма интересный образ.

Волхв Векомир это истинный правитель Руяна и неформальный глава всех славянских культов на побережье Венедского моря. Именно он спускает с поводка лихие варяжские ватаги, поскольку без благословения Святовида ни одна крупная эскадра в море не выйдет, а волки-одиночки не в счет, хотя и они живут по законам острова. Далее, только верховный волхв распоряжается казной четырехголового божества, своего рода стабилизационным фондом западных славян. Лишь ему подчиняются триста витязей Священного отряда, каждый из которых обладает какими-то ведовскими способностями, и является воином-профессионалом, вся жизнь коего заточена исключительно на войну. Он, а не кто-то другой, определяет внутреннюю и внешнюю политику всего племени ранов. И, как мной уже было сказано ранее, князь Тетыслав и его бояре лидеры номинальные, а истинная власть сосредоточена в руках сильного и волевого диктатора от религиозного культа. Следовательно, с этим человеком необходимо быть очень осторожным, ибо, что у таких облеченных большой властью личностей в голове творится, угадать невозможно.

Итак, вечером за мной пришли посланцы верховного жреца — два воина из Дружины Святовида. Витязь Триглава остался на постоялом дворе, а я, одев свою самую чистую одежду и, прицепив на пояс ножны с мечом, который у меня никто не пытался отнять, отправился в гости к Векомиру. На территории храма я оказался через полчаса, и жрец меня сразу же удивил, так как принял гостя не в святилище, а на свежем воздухе.

За храмом, на краю обрыва в обложенном крупными булыжниками кругу горел большой костер, маяк для мореходов, а метрах в десяти от него, расположившись в глубоком удобном кресле, сидел стар-матер человек в длинной белой рубахе. Глаза пронзительные. Нос слегка искривлен, не иначе, по молодости был сломан и не один раз. На лбу украшенная красными узорами повязка, а шикарная густая борода заплетена в три косицы. Непременного атрибута сказочных волхвов, я говорю про посох, нигде не наблюдалось. Сопровождающие меня витязи нас оставили, и единственным человеком, который находился поблизости, был русоволосый мальчишка лет десяти, который поддерживал пламя костра и постоянно подбрасывал в него толстые смолистые сучья.

Я остановился перед волхвом, заметил рядом еще одно кресло и поприветствовал жреца:

— Здрав будь, Векомир.

— И тебе не хворать, Вадим Сокол, — направив свой взор как бы сквозь меня в темноту, которая скрывала от нас море, довольно таки равнодушно ответил жрец, и кивнул на свободное кресло. — Присаживайся. У нас вся ночь впереди, а в ногах правды нет.