Андрей Григорьевич, практически целый день был занят, ему пришлось провести несколько важных разговоров и даже навестить нужных людей. Он давно отвык от таких нагрузок и чувствовал себя уставшим, тем более, что еще давала себя знать тяжелая зимняя дорога от Энска до Петербурга. Освободился он только к восьми вечера. Уже прислуга собиралась собирать на стол, когда ему вздумалось посмотреть, чем занимается его сын.
Зайдя в комнату, он был весьма удивлен. Его Николенька раскрасневшийся, с блестящими глазами, сидел за столом и разбрызгивая кляксы, что-то писал.
А на столе лежала книга шифрования, которую, когда-то ему передал, ныне покойный, барон Шиллинг.
— Вот черт, как это я недосмотрел, — упрекнул себя князь, — совсем не надо бы ему пока эти книги читать.
— Папа, — радостно сказал Николка, — ты только погляди, как интересно, так здорово, вот попробуй, прочитай, что я зашифровал.
Но князю было не до этого, сын сейчас впервые назвал его отцом, и это слово вызвало у пожилого человека столько эмоций, что у него на глазах выступили слезы.
— Ах, как нехорошо, — подумал он про себя, — совсем старый слезливый стал.
— Николенька, я уже привык к твоему таланту, но неужели и эту книгу ты уже осилил? — спросил он.
— да, Андрей Григорьевич, — произнес тот, — это же все очень просто, вот посмотрите, вот здесь, в это слово, подставляем вместо букв вот эти буквы, здесь расставляем так и вот слово зашифровано, — пояснил с энтузиазмом Николка.
— Хорошо, хорошо, замахал руками, — ничего не понявший князь, — верю-верю. Так, ты кроме этой книги, хоть что-нибудь сегодня прочитал?
Николка гордо продемонстрировал толстый учебник математики.
— Вот выучил сегодня эту книгу.
Князь взял в руки хорошо знакомый том, который он купил по случаю, неизвестно зачем, и оказалось, что не напрасно.
— Так ты что хочешь сказать, что и учителя тебе не надобно, ты сам все выучил и всю математику в этой книге знаешь?
— Ну, да, а что здесь такого, ведь надо только прочитать, а у меня это быстро, получается, — был недоумевающий ответ юноши.
Шеховской засмеялся.
— Если бы так было у всех, то гимназий, да университетов не понадобилось. Такие книги люди годами учат. Это тебе бог светлую голову дал, наверно за те годы, что ты в беспамятстве провел. Все никак не могу привыкнуть, что тебе только прочитать надо и суть понимаешь. Такому точно не поверишь, пока сам не убедишься.
Ладно, оставляй свои труды, пойдем на ужин, а то снова все придется, греть уносить.
За ужином Николенька был погружен в свои мысли, и сосредоточен. Князь на это ничего говорил и только искоса поглядывал на, аккуратно жующего пищу, сына.
По окончанию еды, он только сказал.
— Завтра мы едем к графу Бенкендорфу. Пожалуйста, не читай допоздна и хорошенько выспись.
Около одиннадцати часов утра отец и сын Шеховские вышли из дома, где перед подъездом уже ожидал фаэтон. Его верх был закрыт, а когда фаэтон тронулся, то и спереди кучер попытался опустить занавеску, но Николка попросил оставить ее открытой, ему хотелось разглядеть Петербург днем. Пока фаэтон ехал до дома на Фонтанке, где работал и жил Александр Христофорович, князь устал отвечать на вопросы сына, который спрашивал обо всем, что видел по пути. Петербург поражал того своими размерами, суетой и толкотней на улице. Кучер, сидевший на облучке, то и дело кричал и матерился, чтобы какой разиня не угодил под коня.
В вестибюле канцелярии, их встретил вежливый жандарм и первым делом спросил, что их привело в учреждение.
После того, как князь сообщил, что им назначена встреча с графом, к ним отнеслись со всем вниманием и сопроводили на третий этаж в приемную. Там, не менее внимательный поручик, попросил их подождать и, глянув на часы, исчез в кабинете начальства.
Ожидание продлилось недолго, и они зашли в кабинет.
Из-за стола навстречу им вышел не очень высокий генерал с весьма оскудевшей шевелюрой. Он улыбнулся князю, и они обнялись.
— Ну, здравствуй, пропащий, — обратился Бенкендорф к своему армейскому другу. — Не надеялся уже, что увижу тебя. С тех пор, как уехал, только изредка слухи доходили, что в губернии выбран предводителем дворянства, да и то чуть не насильно.
Ну, рассказывай, как жил это время.
Говоря все это, Александр Христофорович внимательно рассматривал молодого человека, стоявшего рядом с его другом. Действительно высокий кудрявый, красавец, могучего телосложения, был почти двойником Андрея Григорьевича, вот только князь был на полторы головы ниже своего сына.
— Я тоже рад тебя видеть Саша, — сказал Шеховской, — что же давай сразу тебе представлю своего сына Николая Шеховского, провидением посланного мне.
Николка одетый в лучшее платье, что могли отыскать в доме у князя, выглядел очень неплохо, хотя было заметно, что носит он одежду пока с чужого плеча, вежливо поклонился и щелкнул каблуками, как будто всю жизнь этим занимался, чем заслужил удивленный взгляд графа
Князь, заметив этот взгляд, невпопад пояснил.
— Мундир ему будет построен к аудиенции императора.
Бенкендорф перешел на французский.
— Андрей, так твой сын точно еще недавно был крепостным, совершенно непохоже?
Князь, глянув на стоявшего навытяжку сына, также по-французски сказал.
— Саша, если хочешь, чтобы он не понял, говори по-немецки, хотя я уже не уверен, что Николенька не поймет.
— Ты, что хочешь сказать, что он за два месяца так выучил французский язык, — спросил потрясенный Бенкендорф.
— Точно так, — сообщил Шеховской, — если верить Вершинину, то Николенька выучил язык за несколько дней, и собственно его ограничивает только словарный запас, который он набирает с каждым днем. Скажу больше, он за вчерашний день выучил толстый учебник математики, и книжку Шиллинга.
Сказа это князь сконфузился.
— Тэкс- тэкс, — сказал Бенкендорф, — пожалуйста, присаживайтесь, что мы все на ногах. А вы князь сейчас расскажете мне, как такая инструкция оказалась в ваших руках.
— Да, что тут сказать, — начал князь, — виноват, понимаешь, когда этот скандал произошел, я плюнул на все и уехал. Даже не думал, что за книги у меня в доме остаются. Этот труд тогда только вышел, мне его барон преподнес, чтобы я с ним ознакомился и свое мнение высказал. А циркуляр о тайне уже потом вышел, я про эту книгу, конечно, уже не вспомнил. Да она пылилась все эти годы в библиотеке. Вот только вчера, видимо, ее ненароком подложили в учебники, что я приготовил для Николеньки.
— Молодой человек, — обратился Александр Христофорович к Николке, — ты действительно изучил книгу о шифровании, что можешь написать или расшифровать письмо.
