– Похоже, ушли, – сказал Дейв, выглянув наружу.
– Может, побудем здесь еще? Ну хоть чуть-чуть? – попросила Мини.
– Почему нет, – ответил я.
Мы остались в кафе и с удовольствием открыли по баночке колы. Позади был лишь километр, максимум – два. А казалось, что сил больше нет. На каждом шагу поджидала смерть, будто на войне. Нам предстояло сделать серьезный круг: пойти сначала на восток и на север, потом на запад и снова на север, – чтобы обогнуть опасный Центральный парк.
– Нью-Джерси… – задумчиво произнес я.
Дейв эхом повторил:
– Да, Нью-Джерси…
Никому не хотелось разговаривать, но и молчать было нельзя.
– Так хочется в горячий душ! В настоящий горячий-прегорячий душ!
– Да! И голову вымыть как следует, – добавила Анна.
– И побриться.
– И телик посмотреть.
Мини была в своем репертуаре. Я улыбнулся:
– Да, я тоже хочу телик посмотреть.
Друзья болтали о чем-то, а я наблюдал за ними и думал, насколько сильно они изменились со времени той поездки в метро. Мы все изменились.
Пожалуй, больше всех изменился Дейв, особенно после вылазки в город. Он ходил по улицам разрушенного Нью-Йорка совершенно один и занимался там непонятно чем. Но мне и не хотелось знать чем именно. Вариантов было много. Может, он просто сидел в кабине пожарной машины или в каком-нибудь магазине и плакал. Странно, почему мне совсем не интересно, где он провел почти два дня? Да какая мне разница, чем он занимался и где был, – это его личное дело. Лезть к нему с вопросами – все равно что просить Анну почитать вслух дневник или расспрашивать Мини, о чем она думает. Но вернулся Дейв совсем другим. Может, он видел смерть – такую, как видел я…
Анна что-то писала в блокноте – мне нравилось, что даже в такой ситуации она не меняет своих привычек. Хотелось верить, что эти записи помогают ей отвлечься от происходящего, перенестись в другой мир. Она заслужила это право. Анна чуть прикусила губу, склонившись над блокнотом, и мне показалось, что вновь запахло клубникой. Я смотрел на ее яркие губы, на длинные ресницы, на то, как она сосредоточенно пишет, и хотел снова поцеловать ее. Только вот вряд ли я когда-нибудь сделаю это…
Мини. За это время она стала мне дороже всех. Она всегда была рядом – и никогда не мешала, она знала цену вещам – и готова была отдать последнее, она не разбрасывалась эмоциями – и была способна на настоящий поступок. Иногда она наблюдала за мной. Так, как я наблюдал за Анной. Я впервые заметил ее взгляд еще в лагере ООН и понял, что нравлюсь ей. Эти воспоминания заставили меня покраснеть. Я больше не хочу быть подростком, я не хочу находиться здесь. Я хочу перестать проживать воображаемую жизнь и постоянно анализировать свои поступки. Я хочу стать взрослым и сильным, научиться без помощи друзей отвечать на вопросы, которые ставит жизнь…
– Выход в пять, – сказал я.
Ребята согласились.
Из туалета выскочили несколько крыс. Я хотел умыться, но воды в кране не оказалось; на дне раковины были пепел и пыль, а на стене красовалась большая черная отметина. Я увидел себя в треснутом зеркале и снова, как наяву, пережил свой ночной кошмар. Я один стою посреди поля. Вокруг что-то мелькает, вспыхивает. Я вижу себя со стороны, сверху. Я посреди Центрального парка, а вокруг – охотники. У меня есть то, что им нужно, и они об этом знают. Им нужна пульсирующая во мне кровь, и я должен отдать ее. Бороться нет сил. Кровь с рук капает на землю. Я закрываю глаза, поднимаю вверх руки и кричу, что готов… Мой крик дробится эхом и затихает. Открыв глаза, я вижу, что охотники не шевельнулись. Они смотрят на меня так, как я смотрел на них сотни раз. Круг расширяется: они расходятся от меня, как мелкие рыбешки расходятся от хищной рыбы. Неужели они боятся меня так же, как и я боюсь их?
Я откашлялся и выплюнул в раковину слюну пополам с пылью. Из глаз потекли слезы. Вдруг воздух шевельнулся…
Позади в дверном проеме показалась Мини:
– Ты не один. Не верь снам. Все будет в порядке.
Я посмотрел на нее: откуда она знала про мой сон? Ведь я никому его не рассказывал. А вообще, какая разница? Спасибо, Мини! Во многих вещах она разбиралась гораздо лучше остальных. Интересно, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить ее за то, что она помогает мне пережить всё это?
– Спасибо, Мини.
Я еще раз посмотрел на свое отражение в грязном зеркале и вышел вместе с ней:
– Я не хотел доставлять проблем. Со мной все в порядке.
Мини ничего не сказала, просто кивнула – показала, что поняла. Она действительно понимала гораздо больше других.
Я надел тяжелый рюкзак и вышел на улицу. Ребята последовали за мной. Снег прекратился, тучи рассеялись, ярко светило солнце, и в жизни снова появилась надежда.
– Сюда, – сказал я и пошел на север.
Мы дошли до конца квартала и оказались на площади Коламбус-серкл, к которой сходятся Бродвей, Централ-парк-саус и западная часть Пятьдесят восьмой улицы. Людей здесь не было, зато оказалось полно разбитых машин и разрушенных зданий. Чтобы перейти на другую сторону, пришлось пробираться через груды развалин и мусора. Я хотел двинуться на запад по Бродвею, но ничего не вышло: дорогу завалило. Тогда я повел ребят по улице Централ-парк-уэст, но и там мы уткнулись в завал. Спрятавшись за автобусом, я развернул карту.
– Почему мы остановились? – спросила Анна.
– Придется идти через парк.
– Нет!
– Придется, – подтвердил Дейв.
– Если не через парк, то нужно возвращаться и пытаться как-то обойти этот район.
– Давайте так и сделаем.
– И потеряем целый день, а то и два? – спросил я. – Тем более не факт, что другим путем удастся пройти.
Зато мы знаем, что через парк выбраться можно. Мы пойдем на север, а через пару кварталов снова окажемся на дороге. Зато обогнем все эти завалы.
– Не хочу! – сказала Анна.
– Мы осторожно.
– Все равно это опасно.
– Мы незаметно.
– Ну, пожалуйста, не надо…
– Дейв?
– Анна, он прав. По-другому не получится.
– Но ведь они в парке. Мы же видели их сверху. Они все возле прудов.
– Мы будем держаться окраин, не будем сходить с дорожек…
– Джесс, их там тысячи! Мне стало нехорошо.
– У нас два варианта: либо мы идем через парк, либо возвращаемся. Прямо сейчас, но через парк… или непонятно как и непонятно когда.
Анна молчала. Дейв молчал. И только Мини тихо сказала:
– Надо идти через парк. Прямо сейчас.
В юго-западной части Центрального парка было пусто. Сначала мы пытались идти по окраинам, но они сильно заросли, поэтому пришлось чуть сместиться к центру. На пути был большой пустырь, засыпанный снегом, сквозь который кое-где виднелась обледеневшая трава, оказавшаяся очень скользкой. Я оцепенел от ужаса, когда понял, что именно это место видел в кошмарах. Именно здесь вокруг меня сжималось кольцо охотников, которым нужна была моя кровь.
