чары человек не собирался рисковать, а потому сделал все, чтобы его чары работали самостоятельно на протяжении десятилетий без вмешательства извне. Со стороны Колмогоровых в нужный момент могло не оказаться опытного чародея, который не просто знает, как проклятье нужно наложить, но и сумеет это сделать. Так что одно из условий вашего проклятия — оно должно поддерживать себя само.
Алла Венедиктовна откинулась на спинку и смотрела в сторону. Мои слова не переворачивали с ног на голову ее мир, но, вероятно, легли завершающим штрихом к сложившейся картине.
Ведь кому как не Солнцевым знать собственную историю? Так что я уверен, сейчас родственница ищет что-нибудь в своих воспоминаниях, что могло бы привязать проклятье к роду.
— Допустим, ты прав, — произнесла она, когда пауза уже затянулась. — Если Моровым известны такие вещи, почему тогда делом не занялась Служба Имперской Безопасности?
Взглянув на меня, Алла Венедиктовна тяжело вздохнула и опустила веки.
— Никто бы не стал напрягаться ради Солнцевых. Твоя семья нас не любила, и мы отвечали взаимностью, но вы служили императору и могли запросто блокировать любую возможную поддержку, — признала она с печальным вздохом. — Мы даже не встречались, и неоткуда было узнать, что дело в проклятой магии.
Я развел руками.
— Это происходило без моего ведома. Других Моровых, кто мог бы точно сказать, как оно было на самом деле, не осталось. Так что теперь мы можем только гадать, — ответил я. — Так что вы скажете, Алла Венедиктовна, дадите мне взглянуть на своего наследника? Ведь может оказаться так, что я и не прав.
Женщина кивнула и, тяжело опираясь на подлокотники, медленно встала на ноги. Я также поднялся и, предложив руку, провел ее к выходу из комнаты отдыха.
— Он сегодня тоже здесь, — сказала Солнцева. — Проводит время со своими сверстниками. Идемте, я покажу.
Отчаянье. Именно оно позволило Алле Венедиктовне принять мою помощь. И, говоря откровенно, если я не смогу помочь Виталию Геннадьевичу, и он останется бесплодным, у нее все еще будет иметься шанс уговорить меня сменить род.
В Российской Империи есть закон, который позволяет в редких случаях поглощать дворянские фамилии. Полагаю, в свое время это сделали, чтобы сократить поголовье благородных семей и заодно укрепить влиятельные кланы. Потому как законным путем сильный и богатый род получал возможность поглотить более мелкие и слабые, но полезные семьи, включив их в число своей родни.
Та же Алла Венедиктовна принадлежит не к главной ветви Солнцевых. Таких маленьких родов внутри одного большого клана зачастую собирается много. Вопрос в том, что многие через какое-то время либо расходятся через брак, либо вымирают по разным причинам, либо создают свою отдельную фамилию.
Конечно, простолюдину стать основателем нового дворянского рода сложно. Есть не только правила и требования, которым нужно соответствовать, но и воля монарха. А вот уже обладающей дворянскими привилегиями семье отделиться и создать свой род намного проще, ведь за их плечами уже лежат история и связи.
Мы вернулись в оранжерею. За время нашего отсутствия поменялось не так много. Народа внутри стало заметно больше, но сам прием хозяйка еще не открыла.
Тетя уверенно повела меня к выходу на задний двор особняка. Сразу было понятно, что Алла Венедиктовна прекрасно ориентируется в доме Завьяловых. Я бы в этих кустах плутал, а она провела меня по тропинке, толкнула дверь, и мы оказались на улице.
Группа молодых людей развлекалась стрельбой по тарелочкам. Слуги запускали аппарат, тот выплевывал мишени, и дворянин, вскинув ружье, снаряженное охотничьими патронами, стрелял по ним.
Чуть правее от линии огня висела доска с результатами участников. Судя по нарисованной над таблицей сумме, благородные отпрыски боролись не за интерес, а за миллион рублей. Стайка девиц чуточку в стороне от молодых людей наблюдала за процессом и обсуждала претендентов.
Меня, честно сказать, немного покоробило, что на кону стоит сумма лишь вдвое меньше того, что накопил Александр Васильевич. Однако я прекрасно понимал, что Моровы — далеко не так богаты, как подавляющее большинство гостей Завьяловых.
— Вот он, слева, Иван Владимирович, — негромко произнесла Алла Венедиктовна, кивая в сторону молодого человека, как раз принимающего бокал с шампанским с подноса слуги.
В принципе, она могла и не уточнять.
Если в обычном зрении я видел ничем не примечательного парня лет двадцати, в дорогом костюме, с первой только начавшей проклевываться бородкой на лице, то магический взор наглядно показывал густую черную дымку, концентрирующуюся чуть ниже пряжки ремня.
Виталий Геннадьевич Солнцев действительно был проклят.
— Моя очередь! — громко заявил он, вручая бокал одной из девиц и подходя к стрелку.
Тот как раз переломил ствол ружья, и на свободу вырвались стреляные гильзы. Красуясь, молодой человек поймал их на лету и тут же бросил в специальное ведерко, куда слуги убирали мусор.
— В этот раз тебе меня не победить, Виталя, — заявил закончивший стрелять парень. — У меня сегодня ни одного промаха!..
— Может быть, ты и повысил меткость, Сережа, — не скрывая покровительственных ноток, ответил Солнцев, хлопая товарища по плечу, — но по времени ты отстаешь от меня почти на половину минуты!.. Смотри, как стреляет настоящий мастер.
Алла Венедиктовна наблюдала за тем, как ее племянник ловко снарядил ружье и, крикнув слуге, приступил к уничтожению летающих мишеней. Стоило признать, Виталий Геннадьевич действительно работал с ружьем мастерски. Мне таких высот пока было не достичь.
— Что скажешь, Иван? — шепотом спросила меня Солнцева, наблюдая за нашим родственником.
А вот я взглянул на нее
