Пашка сгорел в течение двух лет, и, возможно, цирроз печени, сведший его в могилу, был не так страшен, как тот распад личности, который я наблюдал.
Вика вышла замуж вторично, уехала с новым мужем сначала в Израиль, а затем в Соединённые Штаты и несколько лет назад мне сообщили, что она умерла. Вроде бы от рака.
Мои же пять горьких лет сплошных разочарований (в любви, дружбе, семейной жизни, профессии и человечестве в целом) закончились тем, что я всё–таки развёлся с женой, фактически потерял дочь (она до сих пор не может мне простить до конца уход от её матери) и резко сменил профессию. А заодно и образ жизни вместе с мировоззрением, оказавшись – волею случая или судьбы, не знаю – в Страже Внезеркалья.
С тех пор, вероятно, не проходило недели, чтобы меня не посещали мысли о том, как могла бы сложиться моя жизнь, а также жизни Ирки, Пашки и Вики, не упусти я сначала свою любовь, а затем и нашу с Пашей дружбу. Не то чтобы я чувствовал себя тяжело ответственным за то, что случилось. Нет. В конце концов, мне хватало здравомыслия понять очевидную вещь: в подобных жизненных коллизиях не бывает одной виновной стороны. Виноваты все. И даже не виноваты – причастны.
Но.
Вот именно «но». Что было бы, поведи я себя иначе? Быть может, сейчас мне не пришлось бы ежедневно заполнять зябкую пустоту, поселившуюся во мне с тех пор, привычными красивыми и правильными, в общем–то, словами о том, что я занимаюсь самой интересной и важной в мире работой, и окружают меня люди, дружбой и сотрудничеством с которыми можно гордиться?
Исправить допущенные в жизни ошибки, или то, что ты считаешь таковыми, каким бы глупым и наивным это ни казалось тебе самому. Есть ли больший соблазн для того, чья совесть не желает вести себя тихо и спокойно, хотя, вроде бы, должна? Будь проще, и люди к тебе потянутся. Поменьше рефлексии, – побольше дела. В конечном счёте, Бог простит всех. Проверенные и надёжные сентенции для тех, кто подсчёт своих шансов на продвижение по службе считает серьёзной умственной работой, а ритуальное – раз в месяц или даже в неделю – посещение церкви – чуть ли не духовным подвигом личного масштаба.
Я ощущал собственными босыми ступнями мокрую пляжную гальку, видел собственными глазами своих живых друзей и свою живую любовь и прекрасно осознавал, что это не морок и не галлюцинация. Мне и в самом деле даётся второй шанс. Шагни я сейчас к столику, усядься за стол, чокнись пивом с Пашкой, поцелуй в пахнущие земляникой губы Ирку, подмигни Вике – и всё. Можно проживать жизнь сначала. Заранее зная, чем обернётся твой тот или иной поступок. Говорите, всё предопределено и ничего нельзя изменить? Врёте, господа–товарищи. Можно. Это просто. Нужно только провалиться на живом звездолёте в «чёрную дыру», встретить там странно–опасную женщину, вынудить её вернуть тебя в прошлое, принять решение, оторвать пудовые ноги от мокрой гальки и сделать первый шаг.
Уже второй достанется меньшими усилиями.
А третьего ты и вовсе не заметишь. Правда, назад дороги не будет. Только не спрашивайте меня, откуда я это знаю. Знаю и всё. Ну? Давай, Мартин. Ты всегда этого хотел – попробовать сложить жизнь иначе и посмотреть, что из этого получится. Шагай. Учти, время, которое отпущено тебе на принятие решения, не бесконечно. Ещё минута–полторы, и шанс будет утерян безвозвратно. Ты просто вернёшься туда, откуда пришёл. Туда, откуда на самом деле есть только один выход – в эту старую новую жизнь.
– Мартин! – позвала Ирка и призывно замахала тонкой рукой. – Ну что ты встал там, как столб, глупыш? Иди сюда! Я соскучилась!
Не знаю, что меня удержало. Честно, не знаю. Предупреждение Нэлы о страхе, который только и способен нас победить? Может быть. Потому что по большому счёту, – поддаться искушению избежать ошибок прошлого – это и означает поддаться своему страху. Страху перед ответственностью и страху перед самим собой – тем, кто ты и есть на самом деле. Да, избежать ошибок, наверное, можно – это доказывает сам факт моего нахождения в этом месте и в этом времени (повторяю, я знал, что не сплю и не галлюцинирую).
Но в самом слове «избежать» уже скрывался подвох. Особенно заметный, если сравнить его со словом «искупить».
Нет, все эти соображения пришли ко мне потом, когда всё закончилось. В те же долгие шестьдесят и сколько их там было секунд, я, оставаясь на месте, действовал, скорее инстинктивно. И до сих пор надеюсь, что инстинкт меня не подвёл.
Это было похоже на полёт в тоннеле спиной вперёд – всё дальше и быстрее от кусочка южного пляжа с тремя, уже теперь дважды для меня потерянными, людьми за столиком. Вот круглое пятно света уменьшилось до размеров суповой тарелки, затем теннисного мяча, крышки от пива, яркой точки… Всё. Исчезло. И тут же вслед за ним пропала и окружающая меня чернильная темнота.
Я опять очутился на знакомой уже поляне в непонятном мире летающих островов. Один, без товарищей. Маленькое бешеное солнце било мне точно в затылок, но тени своей на траве я не увидел. Вместо нее в пяти шагах от меня стоял я сам. Или точная моя копия. В моей одежде и с моим рашенским мечом–акинаком в ножнах на левом боку.
– Что за шуточки? – вырвалось у меня. – Эй, ты кто?
Но, как верно было замечено Нэлой, шутками здесь и не пахло. Как и ответами на дурацкие вопросы.
Не говоря ни слова, мой двойник выхватил меч из ножен и прыгнул вперёд. С намерениями, не оставляющими сомнений.
Мои навыки владения мечом ограничивались двумя–тремя уроками, данными по случаю в далёкой юности хорошим знакомым – мастером спорта по фехтованию на саблях. То есть, по–сути, никакими навыками я не обладал, а из тактики ведения боя помнил лишь то, что после успешной защиты правильнее всего нанести ответный удар и не забывать следить не только за руками и глазами, но и ногами противника. Опять же спортивная сабля – это вам не боевой меч рашей. Последний не только короче и гораздо тяжелее, но и заточен с двух сторон кинжальной заточкой чуть не до бритвенной остроты.
Это было похоже на бой со своим отражением в зеркале. С той только разницей, что отражённый меч не способен ранить или убить.
Шаг вперёд. Шаг в сторону. Ложный выпад. Отскок. Удар.
Мне показалось, или и впрямь заискрило?
Ещё удар.
Не проваливаться!
Шаг в сторону с ударом.
Может, с ним поговорить?
– Эй, приятель, тебе не кажется, что мы слишком похожи, чтобы решать возникшие проблемы таким примитивным способом?
Молчит, гад.
Защита. Ещё защита. Ответ. Парад – рипост, блин. Надо же, сразу и термин сам собой припомнился…
– Мартин! Ты же тоже Мартин, а? Кончай ерундой заниматься, давай поговорим!
