Александр Чернов - Одиссея Варяга

– Спасибо, лейтенант…

Господа офицеры, прошу всех в рубку. Начинается второй акт. Теперь он будет еще интереснее, к нам на огонек заглянули два старых знакомых… – быстро проговорил Того, пропуская впереди себя флаг-офицера и командира корабля.

"Так, если это Рейценштейн… А это Рейценштейн, о выходе которого у меня нет пока никакой информации, следовательно возможно пришествие и других нежданных гостей… Предположим, что так и будет. И вскоре сюда пожалует Макаров с шестью новейшими и не поврежденными линкорами"…

Того, уже войдя в боевую рубку, вдруг остановился, постоял секунды две и со словами "я сейчас, господа" вновь вышел на мостик. Каким-то неприятным, липким холодком повеяло вдруг в душе:

Ловушка? Или что? Случайность… Нет. Конечно ловушка. Какие случайности на войне… И значит, надо немедленно выходить из боя. И отходить… Бежать?! Ведь Макаров сейчас уже быстроходнее меня узла на полтора. Не добить эти два подставившихся броненосных крейсера и бросить не только "Фусо" но и "Адзуму", которая никак не может оправиться и уже не поспевает за нами…

Этот расклад, даже после подхода наших подкреплений, не сулит в будущем ничего хорошего. Особенно после того, как к Макарову придут два новых броненосца с Балтики. Да и снабжение для Артура и армии они сейчас доставят.

Или не задерживаясь по дуге: сначала рубануть два этих броненосных крейсера, потом, разогнав мелочь, правым бортом транспорта с гвардейцами: сколько сможем на проходе перебить и покалечить, столько и сможем. Далее по обстановке: "пересветы" и Чухнин. Выбрать наиболее поврежденных и постараться утопить. Кстати, нужно приказать нашим истребителям начать их искать, а после добить, кого смогут…

Затем до темноты полным ходом идем на юг. Ночью оторваться, а дальше… Дальше решим, что дальше. Можно и у англичан отбункероваться.

Ну: или – или. Определяться мне нужно прямо сейчас!

Глава 5. Молодая отвага старых кораблей.

28 декабря 1904 года. Желтое море.

Контр-адмирал Иван Константинович Григорович был раздосадован как ходом боя, так и своей в нем ролью. И для этого у него были, казалось бы, довольно веские основания. Хотя он начинал сражение младшим флагманом отряда из пяти броненосцев, а сейчас под его командованием находились уже шесть, оптимизма это не добавляло. По сути, после смертельного ранения Григория Павловича Чухнина, он теперь стал адмиралом "инвалидной команды" российского линейного флота.

С трудом пройдя в компании с флаг-офицером лейтенантом Азарьевым и художником Верещагиным по верхам своего корабля, чтобы добраться до кормового мостика, а только оттуда можно было нормально рассмотреть состояние идущих за ним мателотов, он был шокирован увиденным. Его флагман, на котором только минут десять назад потушили последний пожар лишился ровно половины своей боевой мощи, частично выгорел, принял около тысячи тонн воды через пробоины и для спрямления крена, и имел заметный дифферент на нос. Скорость, которую он мог развить не превышала 11- 12 узлов, а картина жестоких разрушений в надстройках и рваных дыр в небронированном борту была просто невыносима для сердца человека, который всеми фибрами души любил эти рукотворные стальные существа, понимал их красоту и особый шарм кораблестроительной эстетики.

Увы, в таком, или даже еще более худшем состоянии находились и еще три корабля его колонны. "Полтава" была повреждена практически так же как и "Петропавловск". Только воды приняла несколько меньше и могла еще держать 13 узлов. Но больше всех пострадал идущий следом "Сисой Великий". На корабле полностью выгорела батарея шастидюймовок, не действовал главный калибр в носовой башне, где был залит погреб, и лишь кормовая, две шестидюймовки на спардеке и несколько мелкашек могли поучаствовать в отражении минной атаки. Кроме того он зарывался в море по самые клюзы и вода грозила захлестнуть в многочисленные пробоины, видимые в бинокль и у форштевня, и несколько дальше, под мостиком. Половина дефлекторов была или повалена или снесена. За превращенными в решето, чудом стоящими трубами, громоздилась куча чего-то, что не так давно было рострами и кормовым мостиком. По сообщению Озерова скорость его корабля была не свыше 10 узлов, что, собственно, пока и стало эскадренной скоростью всего отряда.

Весьма жестоко пострадала примкнувшая к ним недавно "Победа". При прохождении контркурсами с японским флотом, она была концевой в отряде Небогатова, шедшем в авангарде перед броненосцами Григоровича. И Иван Константинович лично видел, как избивают этот броненосец "Микаса" и "Сикисима". Безусловно, Того стремился как можно быстрее вывести из строя недостаточно бронированные, но весьма быстроходные русские броненосцы-крейсера. И наверное, если бы бой велся не на контркурсах, когда колонны сближались и затем расходились на скорости свыше тридцати узлов, а в параллельно идущих линиях, боевая устойчивость "пересветов" против первоклассных броненосцев составила бы минут пятнадцать на той убойной дистанции в две – три мили, на которой сегодня сошлись флоты. В пользу этого говорили и их огромные по площади силуэты – "Победа" была просто каким-то форменным "снарядоулавливателем"! Не удивительно, поэтому, что сами корабли Небогатова не нанесли фатального урона крейсерам Камимуры. Просто не успели. Броненосцы Того уже на сближении "вынесли" им большую часть средней артиллерии подбойного борта и около половины десятидюймовок.

Поразительно при этом то, что "Пересвет" и "Ослябя", судя по их посадке в воде, избежали обширных затоплений и даже сохранили приличный ход. Но вид у них был страшный. Особенно у заваленного обломками, лишившегося обеих мачт флагманского "Пересвета". Его передний мостик был превращен в бесформенное нагромождение искареженного и перекрученного железа, батарея трехдюймовок практически выпотрошена. Броневые плиты верхнего левого носового каземата сдвинуты вниз так, что орудия были ими зажаты и вывернуты из цапф. Передняя половина первой дымовой трубы была вскрыта как будто огромным консервным ножом, во второй извергала дым почти идеально круглая сквозная дыра в две трети диаметра. В носу, по левому борту дымилась громадная рваная рана от нескольких снарядных поподаний. По счастью пока надводная. Но стоит израненному кораблю сесть форштевнем хоть на метр-два – и катастрофа неминуема.

"А ведь говорят еще, что снаряд в одну воронку дважды не падает… – Иван Константинович хорошо помнил в каком виде "Пересвет" вернулся в Артур после боя у Бидзыво, – И вот опять: вновь раскровянили ему многострадальный нос"… Однако, при всем при этом, с управлением, переведенным в кормовую боевую рубку, броненосец-крейсер не отставая тянулся за "Ослябей", и обогнав еле ползущую колонну Григоровича пошел на выручку "России" и "Рюрику"! Но "Победа" поспеть за систершипами уже не могла.