Его величество выслушав своих военачальников, обратил, наконец, свое монаршее внимание и на вашего покорного слугу.
- А кто этот молодой человек?
- Ваше величество, позвольте представить вам Иоганна фон Кирхера. Этот немецкий дворянин следовал с товарищами желая поступить на службу вашему величеству. Увы, разбойники-московиты напали на них, и господин фон Кирхер единственный кому удалось спастись.
- Проклятые схизматики, - проворчал король, - если дело пойдет так и дальше, я никогда не соберу армии. Кто вы молодой человек, рейтар или пехотинец?
- Я артиллерист ваше величество.
- Вот как? Это очень хорошо, артиллеристы мне нужны, но вы еще довольно молоды...
- Если ваше величество сомневается в моих умениях, то всегда можно устроить мне экзамен.
- Что же, это может быть любопытным. Мы с удовольствием проэкзаменуем вас, молодой человек. Кстати, откуда вы родом?
- Я сирота, ваше величество, мои покойные родители родом из Померании, там я и вырос.
Экзамен не заставил себя ждать, уже на следующий день к дому, занимаемому добрейшим паном Якубом явился нарочный с требованием ко мне, явиться в королевскую ставку на предмет участия в испытании.
Неподалеку от города был устроен полигон. Несколько самых разнообразных пушек было выстроено в ряд. Перед импровизированной батареей расстилалось заросшее там и сям кустарником поле, в конце которого были сооружены мишени. Как выяснилось, я был не единственным экзаменуемым, кроме вашего покорного слуги еще несколько артиллеристов показывали свое искусство его величеству. Просто это мероприятие было запланировано давно, а мне посчастливилось попасть в Смоленск прямо перед ним.
Сначала свое мастерство продемонстрировал довольно пожилой немец, с парой учеников, которые звали его господином Вольфом. Хотя пристреливались они довольно долго, но цель поразили. Король Сигизмунд милостиво кивнул в знак того что он доволен.
Следующим соискателем был итальянец маэстро Пелегрини и его ученики. Сам маэстро был мужчиной в самом расцвете лет. Высокий, горбоносый красавец с копной завитых волос, оказавшейся впоследствии париком, довольно крикливо одетый. Последнее, впрочем, на фоне польской шляхты было не слишком заметно. По его знаку ученики зарядили и навели большую пушку на деревянный щит изображавший мишень. После чего маэстро танцующим шагом подошел к орудию и, проверив все ли в порядке, поднес фитиль к затравочному отверстию. Пушка выстрелила и ядро прошелестев в воздухе ударило в край щита подняв кучу щепок. Результат был настолько превосходным, что у меня невольно заронилось сомнение, а не пристрелял ли итальянец пушку заранее. Его величество и окружавшие его прихлебатели похлопали в ладоши в знак восхищения.
Наступила моя очередь. По хорошему мне, конечно, стоило провалить экзамен, с тем чтобы, когда король скажет "фи" со спокойной совести отправиться в Германию. Впрочем, повертевшись в польском стане совсем немного времени, я выяснил что с пушкарями у Сигизмунда туговато и возьмут любого криворукого лишь бы умел обращаться с пушками, разве что урезав содержание при этом. Плюс ко всему презрительно глянувший в мою сторону итальянец несколько задел меня своим пренебрежением. Так что я решил постараться, хотя дело это было совсем непростым. Еще в то время когда на "Благочестивую Марту" установили артиллерию, я регулярно стал упражняться в искусстве стрельбы. Потом при формировании полка и устройстве при нем артиллерийской роты моё высочество также не филонило. Говоря по совести, пушкарем я стал довольно средним, и больших успехов от меня ждать не стоило.
Отдельной проблемой было то, что все соискатели службы были с подручными и только я один. Польские пушкари, когда я направился на батарею, сделали вид что их там нет. Так что, пришлось мне самому, засучив рукава, сначала заряжать выбранный мною фальконет, потом целится и наконец, стрелять. Народная поговорка гласит: "дуракам везет" и я в который раз убедился, что глас народа - глас божий. Как не примитивен был прицел, промахнуться мне не удалось. "Сокол" бухнул, и маленькое ядро угодило в самый центр щита. Честно говоря, я надеялся поразить мишень, в лучшем случае, третьим выстрелом, но, разумеется, сделал вид, что всегда стреляю так. Затушив фитиль, я неторопливо одел снятый мной перед стрельбой камзол и со скучающим видом продефилировал мимо красного от злости Пелегрини.
Его величество был крайне рад проявленной мною сноровке и решил лично удостоить похвалы. Пришлось идти к королевскому помосту и очередной раз низко кланяться польскому родственнику.
Подле короля я нашел еще одно новое лицо. Молодой человек довольно приятной наружности с несколько слащавым выражением на породистой физиономии, сидел подле его величества и с интересом наблюдал за происходящим. Нетрудно было догадаться что это еще один мой родственник через жену - королевич Владислав. Впрочем, почему только королевич? Семибоярщина успела присягнуть ему как новому русскому царю и привести к присяге множество жителей царства. Хотя патриарх Гермоген и освободил москвичей от присяги, на основании невыполнения молодым царем своих обещаний, он, как ни крути, был сейчас единственным законным русским повелителем. И весь этот поход был затеян с одной целью - пропихнуть королевича на русский престол.
- Смотри Владислав какой искусный артиллерист, - проговорил король, - не возьмёшь ли его в свою свиту?
- Отчего же не взять? - улыбнулся будущий король Речи Посполитой, - если этот молодой человек шляхтич, то с удовольствием.
- Меня зовут Иоганн фон Кирхер, - отозвался я еще раз поклонившись, ответил я.
- А у вас есть какие-то грамоты, удостоверяющие вашу принадлежность к благородному сословию? - спросил стоящий за королевским креслом монах в белой рясе.
- Увы, падре, все мои вещи и документы достались разбойникам, так что сомневающимся в моих словах, я могу предъявить только свою шпагу, - ответил я доминиканцу.
Не знаю, что на меня нашло, и зачем я нагрубил святому отцу, но взгляд польского королевича, его голос и манеры, показались мне крайне неприятными, а поскольку лицам королевской крови не нахамишь, я сорвался на монахе. Впрочем, тот тоже в карман за словом не лез.
- Что же вы, сын мой, не предъявили свою шпагу ограбившим вас разбойникам? - участливо спросил он меня в ответ.
Если после моего ответа монаху все присутствующие напряженно замолчали, то после того как он парировал, разразились громким смехом.
- Отчего же не предъявил - предъявил, - ответил я монаху, - но ваша правда святой отец, со шпагой у меня получается хуже, чем с пушкой, а вот пушки то под рукой и не было.
