Отдельно стоит отметить тот факт, что за самовольные грабежи была назначена смертная казнь, а потому, после нескольких инцидентов, они прекратились. Это позволило сохранить не только определённый уровень боеспособности армии, но и её управляемость. Естественно, никто не собирался бросать трофеи на произвол судьбы, но их сбор шёл силами посменно работающих команд, которые в несколько заходов собирали продовольствие и ценное имущество. Поэтому, когда утром 15 ноября со стороны Неаполя подошло ополчение крестьян числом в пять тысяч человек, его встретили войска, развёрнутые в боевые порядки, и легко разбили, уничтожив большую его часть. Более никаких неожиданностей не происходило, так как местные феодалы были слишком слабы, чтобы выступить против князя, а ополчения собрать больше не удавалось, так как весть о событиях на Аппиевой дороге очень быстро разлетелась по округе вместе с остатками крестьян. Войска же крестоносцев, находившиеся за 900 с лишним километров от Рима, двигались очень медленно и могли проходить маршем около 20 километров в день. К тому же они и выдвинулись только 15 ноября, аккурат с прибытием гонца, известившего их о неприятном событии – осаде Рима.
После завершения успешной военной операции в Риме началось самое интересное – из Иннокентия нужно было выбить собственноручно написанное признание в том, что он продал душу дьяволу. А так как времени было много, ибо теперь ждали армию крестоносцев и потихоньку грабили город, то его стали не спеша ломать психологически. Дни шли своим чередом, и вместе с уходом всех ценных предметов из города уходила его твёрдость. Иннокентия даже не били, так как важно было сохранить товарный вид, используя только психологические методы воздействия и, конечно, такие мелочи, как пытки, например каплей воды, что методично капает на темечко. В конце концов 5 декабря он сломался и начал писать. В манифесте, который был заранее составлен и им от руки переписан в десяти экземплярах, оказались просто чудовищные вещи. Для начала он признавался, что продал душу дьяволу в обмен на занятие Святого престола, а дальше описывал во всех красках массу эскапад, сделанных по наущению лукавого. Например, как, желая подорвать влияние христианства, он тайными интригами добился изменения цели крестового похода, в результате войска вместо Египта пришли во второй мировой центр христианства – Константинополь. Или как отлучил от церкви Эрика, героя всех христиан, что доблестно сражался с неверными в Святой земле, лишь потому, что тот отказался поклоняться дьяволу. Или как, увидев расцвет духовной благодати в землях Окситании, решил залить всё кровью и объявил крестовый поход против верующих и стремящихся к благодати людей. Ну и так далее. Короче, внушительный манифест получился, который по мере копирования его отсылали всем ключевым фигурам христианского мира.
В общем, когда 27 декабря 1209 года войска Симона де Монфора числом до девяти тысяч человек подошли к редутам армии Эрика, Европе было уже широко известно о раскаянии Иннокентия. Однако лидер крестоносцев не пожелал с этим мириться и решил дать бой людям, которые осквернили священный город ересью и варварством. Это была плохая идея, так как большая часть его армии была практически без доспехов да и сильно измотана длительным маршем. Его попытка штурма редутов привела к двум тысячам трупов на их подступах и в проходах. Князь предпринял новую попытку договориться, ссылаясь на то, что Бог поддерживает правых. Но Симон буквально взбесился и сам повёл на закате того же дня людей на новый штурм, где и был убит арбалетным болтом. Его смерть и новые, весьма значительные потери вынудили его армию отступить, оставив поле боя Эрику и больше не чиня ему препятствий. Отошла она на сорок километров севернее. Тот же, собрав трофеи в виде оружия и доспехов, погрузился на корабли и 31 декабря отбыл в сторону своего княжества.
Кризис веры перешёл в свою следующую стадию – реакцию общественности. Самым жутким сюрпризом для остатков армии Симона стала их находка в Риме – среди руин полностью разрушенного и разграбленного города, в центре Колизея, на длинной и тяжёлой цепи, прибитой к высокому дубовому столбу, резвился Иннокентий с полностью разрушенной психикой. Он практически утратил дар речи и вёл себя как обычное животное, причём не сильно адекватное, например, играл, валяясь в собственных испражнениях. На нём были изодранные лохмотья, оставшиеся от ритуального облачения папы римского, пропитанные грязью, мочой и калом. На столбе же в кожаном чехле был прикреплён текст манифеста.
И вот закончилось это странное и не самое приятное мероприятие, обильно омытое кровью и страданиями. Покачиваясь в каюте корабля, направлявшегося в Боспор вместе со всей эскадрой, Эрик имел массу времени всё обдумать и разложить по полочкам.
В бытовом смысле произошло самое обычное дело – один правитель привёл армию к стенам столицы другого правителя с целью выяснить отношения. Даже завершилось всё совершенно традиционно – массовой бойней и грабежом. Хорошая добыча, незначительные потери. В общем, можно только радоваться успеху и удаче, что сопутствовала в этом походе. Доход от грабежа составил больше той суммы, на которую ориентировали эмиссары Деметры: имущество, вывезенное из Рима, было оценено по самым скромным подсчётам не менее чем в 10 миллионов боспорских денариев. Стоимость 2803 девочек и 1110 мальчиков вышла в 9519 денариев, что было каплей в море на фоне общего улова. Поэтому в Боспор Эрик вёз помимо детей для интернатов ещё и целый ворох полезного имущества на сумму порядка семи с половиной миллионов боспорских денариев, что в серебряном эквиваленте примерно равнялось 375 тоннам. Этот приз стал существенной поддержкой его экономики, сглаживая сильный скачок роста потребления продовольствия в ближайшем будущем. Теперь уже гарантированно. Основной улов был в виде серебряного и золотого церковного и бытового имущества, а также дорогих тканей. Статуи, что он вывез из Рима, никто даже не стал считать за добычу. Однако они украсят его город и в будущем будут стоить очень солидно.
Но это в бытовом, обыденном плане, а при выходе на геополитические масштабы всё меняется, причём кардинально. Фактически можно говорить, что произошла катастрофа евразийского масштаба, которая была неизбежна и необратима в силу высокой активности двух титанов эпохи – Эрика и Иннокентия. Они не смогли бы ужиться в одном регионе и если не сейчас, то завтра вцепились бы друг другу в горло. К счастью для князя, по стечению определённых обстоятельств, первым допустил критическую ошибку папа римский, из-за чего его империя получила сокрушительный удар. Уничтожен тысячелетний центр христианства, его колыбель, то место, где его выковали в качестве общеимперской идеологии, аналогичной по спектру решаемых задач коммунизму или капитализму. От Рима остались только жуткого вида руины – обвалившиеся, выгоревшие здания, сливавшиеся в чёрную пустыню весьма унылого вида, которую органично дополняла огромная братская могила в пригороде, – трупы были захоронены неглубоко, и в процессе их разложения по округе разносилось убийственное зловоние, делавшее всю округу совершенно невозможной для проживания. Молва очень быстро посчитала это место проклятым, а потому ещё до отбытия князя по окрестным тавернам стали множиться сказки и небылицы. Самым умилительным стал, конечно, сюжет, где фигурировали так называемые восставшие мертвецы из числа тех, кто был проклят вместе с продавшим душу Иннокентием. У Эрика аж нахлынула ностальгия по глуповатым ужастикам.
