– За что? – вырвалось у Пустельги. Он ожидал всякого, но слова полковника все же поразили. Вера Лапина, которую он не помнил… В чем она виновата перед ним?
Полковник не спешил с ответом. Достав пачку «Иры», он долго выбирал папиросу и наконец закурил. Похоже, разговор давался ему нелегко.
– Я уже говорил вам, Сергей Павлович, подробней не знаю. В последние недели Вера была почти все время без сознания, бредила. Вначале мы думали, что старший лейтенант Пустельга – плод ее фантазии. Но она все время повторяла, чтоб мы нашли вас, иначе она не успокоится даже там… Три дня назад, за день до ее смерти, мне на глаза случайно попалось объявление о розыске – ваше. Остальное несложно:
я поинтересовался результатами, и вот… Проследить майора Павленко оказалось просто. В общем, я передал вам, Сергей Павлович, что она просила. Остальное – уже ваше дело…
– Постойте! – Пустельга испугался, что Фраучи сейчас уйдет, так ничего и не объяснив. – Товарищ полковник? Я же действительно ничего не помню! Помогите мне… пожалуйста… Ведь вы, наверно, выясняли не только обо мне?
Фраучи вновь не стал торопиться с ответом. Было заметно, что он колеблется.
– Хорошо… – Недокуренная папироса улетела в сторону. – Думаю, вам лучше знать. Факты таковы: старшего лейтенанта Пустельгу разыскивают за измену родине, шпионаж, а также… – он на секунду замялся, – по подозрению в убийстве актрисы Камерного театра Веры Анатольевны Лапиной…
Пустельга сумел сдержаться, следовало дослушать до конца. Прохор Карабаев не сказал ему об этом. Хотя нет, он намекал на какую-то уголовщину. Что за чушь! Но что же произошло на самом деле?
– Из того, что говорила Вера, я понял, что она считает себя виновной в случившемся с вами. Если верить ее словам… Хочу предупредить, товарищ майор, она бредила, совсем необязательно, что это правда… Но могло быть так: ее использовали, чтобы подобраться к вам поближе, а затем убрать и скомпрометировать. В общем, так и было сделано. Вера не могла простить себе, хотя она… Она действовала, по сути, в бессознательном состоянии… Но все равно…
В голове все смешалось: неизвестная ему девушка, обвинение в убийстве… Но ведь…
– Товарищ полковник! Но ведь Вера Лапина умерла два дня назад! Фраучи кивнул:
– Вы меня поняли. Тогда, в ноябре, ее не убили – но сделали нечто худшее. Насколько я понял, то же, что и с вами…
И тут до Сергея дошло: болезнь, открытая молодым земским врачом! Вера была в бессознательном состоянии…
– – У нее была болезнь Воронина?
– Да… Ей ввели ВРТ в очень большой дозе. Организм не выдержал, хотя, быть может… – на секунду он замолчал, затем вздохнул, – это к лучшему. В таком состоянии ее использовали – она даже ничего не знала. Как я понял, Вера искала у вас защиты и вы действительно ей помогли. Потому она считала себя предательницей. Жаль, что Вера не потеряла память. Она прожила бы последние месяцы спокойнее… И еще… Мне кажется, вы были ей небезразличны…
Сергей не знал, что ответить. Он мог лишь одно – запомнить все, чтобы потом попробовать разобраться. Разобраться, выяснить – и узнать правду…
– Спасибо, товарищ полковник… – наконец выговорил он. – Ее… Веру Анатольевну… конечно, не в чем обвинять. Я ведь и сам не помню, что было со мною почти два месяца… Фраучи кивнул:
– Да, эта дрянь ВРТ действует по-разному, но губит всех. К счастью, вы отделались легко, Пока, по крайней мере. Пустельга недоверчиво посмотрел на полковника. Сам он думал иначе. Впрочем, «пока» звучало достаточно многозначительно.
– Извините, товарищ полковник, вы врач?
– В некотором роде. – На бледных губах Фраучи мелькнула горькая улыбка. Скажем так – имею опыт. Сейчас ваш организм быстро меняется. Через пару месяцев наступит кризис… Ну, думаю, вам тут помогут…
– Погодите! – Пустельга даже подался вперед. – Что вы имеете в виду?
Фраучи покачал головой:
– Лучше не стоит… Кое-что вы видите сейчас: организм перестает воспринимать обычную пищу, меняется формула крови… Но с этим можно жить. В этой больнице неплохие специалисты… Ну, желаю всего наилучшего!
Полковник приложил руку к фуражке и быстро зашагал к воротам, словно опасаясь, что Сергей спросит его еще о чем-то. Этого можно было не опасаться, Пустельга чувствовал себя настолько растерянным, что просто не представлял, о чем можно еще узнать у командира «Подольска». Ему вполне хватило услышанного. Мозаика постепенно складывалась – камешек к камешку, – но рисунок выходил слишком ужасным. Сергей медленно побрел ко входу. Надо добраться до палаты, лечь ничком на кровать, полежать часа два, а затем – думать, думать, думать…
Когда стемнело, Пустельга уже был готов. Он надел форму, поправил складки на гимнастерке и решительно вышел в коридор. Караульные у палаты номер сорок три покосились на неизвестно откуда взявшегося майора госбезопасности и, не особо торопясь, стали по стойке «смирно». Они, впрочем, Сергея не интересовали. Он прошел к концу коридора, где обычно находился дежурный. Заметив Пустельгу, тот вскочил. Белый халат не мог скрыть военной выправки.
Увидев удостоверение, он кивнул и выжидательно поглядел на Сергея. Тот выждал минуту, затем сухо бросил: «Ключи!» – и, чуть помедлив, добавил: «И ни звука!» Как он и думал, форма вкупе с удостоверением сработали – дежурный послушно открыл стеклянную витрину, где гроздьями висели связки. Пустельга быстро нашел нужную – ключи от балконных решеток. Номер Сорок Третий постарался разбросать свою связку как можно старательнее – половину ключей гак и не нашли, так что Пустельге достался уже дубликат. Оставалось велеть дежурному быть на месте и никому не докладывать. Тот, похоже, не имел представления, кто таков больной из сорок первой палаты, поскольку возражений не последовало.
Проходя мимо скучающих охранников, Пустельга подумал было не усложнять дела и просто пойти напролом. Но лучше не рисковать: неизвестно, какой еще приказ получили эти мордовороты…
Сорок Третий еще не спал, в палате горел синий ночник. Пустельга осторожно постучал, ночник погас, и через мгновение балконная дверь открылась.
– Украли ключи? – Сорок Третий крепко пожал Сергею руку и остановился в нерешительности. – Пригласил бы вас к себе…
– Не стоит. – В палате вполне мог стоять «жучок».
– Пожалуй. – Зэк плотно закрыл дверь, вдохнув прохладный ночной воздух. Весна, гражданин майор!
Тут он заметил форму, лицо его дернулось в усмешке. Пустельга поспешил поведать об эпопее с ключами. Орловский кивнул:
– Все гениальное просто. Ну, спасибо, что зашли, а то я уже скучать начал. Сидишь как в камере… Кстати, гражданин Сорок Первый, что с нашим врачом?
– С Любовью Леонтьевной? – Сергей усмехнулся. – Говорят, исчезла. Ищут…
Симпатичная длинноносая девушка действительно исчезла из больницы. Шум начался немалый, даже товарищ Иванов был, похоже, обеспокоен…
– Ай-ай-ай, проморгали! И за что вам паек дают? А я вот сижу и думаю, что бы еще сделать для родной власти и ее славных органов!
Зэк шутил, но тон не вызывал сомнений в его отношении и к первой, и ко вторым. И Пустельга решился:
– Можете, Юрий Петрович-Усмешка мгновенно погасла, сменившись недоверчивой гримасой.
– Бомбу предложите с балкона кинуть, гражданин майор?
Зэк не верил. Наверно, и Сергей на его месте не поверил бы ни «малиновому», ни «лазоревому». Но выбора не было.
– Нет, с бомбой подождем. Для начала выслушайте меня. Только не перебивайте…
Орловский подумал, кивнул и достал папиросы, приготовившись слушать. Сергей, не выдержав, тоже закурил и начал рассказ – с самого начала, с того январского дня, когда он очнулся в ленинградском госпитале. Ему казалось, что придется говорить долго, много часов, но история вышла не такой и длинной – всего на три папиросы. Может, помогла привычка докладывать: четко, без лишних эмоций, по пунктам.
Зэк слушал, не поворачивая головы, внешне никак не реагируя. Наконец, когда Пустельга закончил, он медленно повернулся.
– Все? – Его глаза смотрели на Сергея испытующе, без тени улыбки.
– Вроде…
Он хотел добавить, что все сказанное им – правда, но сдержался. Ни к чему. Если Сорок Третий не поверит, то переубедить его будет трудно.
– Артамонова… Нет, не помню… – Сорок Третий покачал головой. – Все из головы вышибли… Сергей Павлович, вы сами видели мои… документы?
– Удостоверение, выписка из приказа, фотографии… – кивнул Пустельга. Видел. Все подлинное, но я заметил… Там нет послужного списка, кроме того, в приказе не сказано, что вы имели какое-то звание до майорского. Просто: Орловскому Юрию Петровичу присвоить…
– Так-так… – оживился зэк. – Значит, все-таки липа!
– Не совсем. Как я понял, вас каким-то образом использовали в операции на Якше. Туда вас повезли в форме сотрудника НКВД и с документами – чтоб не возникало лишних вопросов. Одно дело – зэк на секретном объекте, другое просто очередной «малиновый». Так иногда делают. Заодно можно потом скомпрометировать человека… Ну а насчет остального… Операция, насколько я знаю, закончилась полным провалом, вы попали сюда…
