– Знаем мы эту контору. Завтра с вами что-то случится, а мы будем отвечать.
В протоколе указывалось, что меня и мою машину отконвоировали в СБУ. Это обнадеживало. Я понял, что бесследно мы уже не пропадем.
На допросе мы с Иванкой ничего не рассказали о Мельниченко. Жена действительно не знала ни майора, ни событий вокруг него. А я доказывал, что ездил за холодильником в Жешув и предъявил свои таможенные декларации и накладные. Я вел себя спокойно, понимая, что по большому счету не совершал никакого правонарушения.
Допрос продолжался около четырех часов. Нужно отдать должное сотрудникам СБУ: выслушав наши с женой объяснения, они разрешили мне покинуть Украину. Благодаря этому, Ганнуся смогла пойти на следующий день в гимназию. Хотя я не исключал и других вариантов: меня вполне могли задержать. Предвидя проблемы, я заранее сообщил в Киев о ведущейся за нами слежке. Во время задержания за меня хлопотал Степан Хмара.
Вернувшись в Штарнберг, я лишний раз убедился в том, что Львов – город разведок и агентов. В Германии уже было известно, что моя машина была остановлена во Львове и попала во двор СБУ. Поэтому меня побеспокоил сотрудник контрразведки – федерального ведомства по защите конституции Германии. Мне сразу же был задан вопрос:
– Что делала машина со штарнбергскими номерами на территории украинской спецслужбы?
Я подтвердил факт моего задержания и допроса в СБУ, не скрывая, что дело касается скандала с обнародованием записей Мельниченко. Сообщил, что СБУ подозревает меня в причастности к вывозу майора из Украины. Также заверил – и это было правдой – что здесь, в Германии этого человека нет. Однако мои неприятности только начинались. Вскоре мною заинтересовалась криминальная полиция.
Первая беседа с полицейскими состоялась в кабинете ректора Украинского свободного университета. Я не владел в нужной мере немецким языком, поэтому пригласил переводчика. Это была легендарная личность – восьмидесятилетний профессор Иво Полулях. В свое время он был призван в дивизию «Галичина», но дезертировал оттуда по идеологическим соображениям. Был лично знаком с Бандерой и Шухевичем. Иво не только переводил, но и угощал нас кофе с коньяком, при этом рассказывая анекдоты.
В разговоре с полицией я еще раз объяснил, что майора в Германии нет. Однако, несмотря на это, прокурором Баварии было возбуждено уголовное дело по факту якобы моего содействия незаконному въезду Мельниченко на территорию Германии. Вскоре пришла официальная повестка на допрос – вызывал комиссар полиции Сабарай. Это было неприятно. Раньше у меня не было проблем с немецкими правоохранительными органами.
На этот раз моим переводчиком стала Ганнуся. Тогда она училась всего четвертый месяц в штарнбергской гимназии. Поведение моей дочки и её перевод находились в центре внимания полицейских. Комический оттенок происходящему добавлял следующий факт: высокопоставленный полицейский, который руководил допросом, был по происхождению курдом. В его кабинете висел большой портрет курдского лидера Оджалана. С помощью моей десятилетней дочки он искренне пытался вникнуть во все хитросплетения дела Гонгадзе и тайного прослушивания украинского президента. Эта история показалась ему очень запутанной.
Со временем дело против меня было закрыто – за отсутствием доказательств пребывания майора на территории Германии. Я понял, что настоящая причина моих допросов была иная – немцев также интересовало местонахождение Мельниченко.
Слухи о том, что майор прячется где-то в Баварии, совершенно не соответствовали действительности и причиняли мне огромные неудобства. Однако их упорно распространяли мои многочисленные знакомые в Германии и Украине.
Незадолго до Нового 2001 года, ко мне на улице в Мюнхене подошел какой-то человек, поздоровался на чистом русском языке, показал удостоверение немецкой разведки и предложил побеседовать.
– А в чем собственно дело? – спросил я.
– Мы хотели бы получить доступ к Мельниченко, – заявил он в ответ. – Мы в курсе происходящего. Знаем, что это вы организовывали его выезд из Украины и поддерживаете с ним постоянный контакт. Немецкое государство интересуют его записи.
– А что именно? – уточнил я.
– Информация о прослушивании зарубежных посольств и, в первую очередь, посольства Германии. Агентура СБУ за рубежом и прочая важная информация.
Я объяснил представителю спецслужбы, что содействую контактам Мельниченко лишь с политиками и журналистами. И действительно, в то время я передал письмо депутату бундестага Гансу-Юргену Доссу, пытаясь привлечь его внимание к расследованию дела Гонгадзе и судьбе Мельниченко. Досс, с его слов, обратился с официальным запросом в посольство Украины в Берлине. Однако там заявили, что такого человека, как Мельниченко вообще не существует и что это все провокация.
Вообще мне показалось, что мой собеседник был не из БНД, а из ФСБ – настолько хорошим был его русский. Тем не менее, мы встречались еще пару раз. Я не упускал возможности пообедать за его счет в ресторане. При этом собеседник пугал меня, предупреждая, что на меня готовится покушение. Говорил, что мою машину могут взорвать, и советовал пользоваться общественным транспортом. В конце концов, он предложил мне деньги за доступ к Мельниченко и назвал сумму в 100 тысяч. В какой валюте – не уточнялось.
Забавно, что через несколько месяцев уже Владимир Радченко предлагал мне 100 тысяч за записи Мельниченко. В долларах. Речь шла об официальной сделке, средства для которой могли быть выделены из бюджета СБУ. У меня сложилось впечатление, что спецслужбы сговорились между собой и называли одну и ту же цифру. В ответ мы с Болданюком в шутку условились, что записи стоят пять миллионов. От этой суммы мы никогда не отступали, считая, что торг в данной ситуации неуместен.
С начала кассетного скандала в Киеве предпринимали отчаянные попытки найти Мельниченко. Для этого постоянно прослушивались телефоны лидера Соцпартии и его окружения. Очевидно, СБУ удалось перехватить мой разговор с Морозом, предшествующий встрече Мельниченко с делегацией парламентской комиссии. Договариваясь со мной, лидер социалистов позвонил в Штарнберг и попросил: “Нужно отвезти больного к врачам”. Больным был Мыкола, а врачами – народные депутаты Жир, Головатый и Шишкин. На основе этого разговора, в Киеве предположили, что Мыкола находится в Баварии и живет у меня дома.
Вскоре СБУ направила в Германию своих лучших агентов – генералов Анатолия Шияна и Валерия Кравченко. Разведчики должны были определить местонахождение Мельниченко и установить с ним личный контакт. С этой целью они специально прибыли в Штарнберг. Некоторое время сотрудники СБУ наблюдали за моим домом и, убедившись, что Мельниченко здесь нет, попробовали начать со мной переговоры. Однако им не удалось войти ко мне в доверие, и они возвратились в Киев. Верховский потом рассказал мне, что, отчитываясь перед центром, генералы сообщили: “Мельниченко в Штарнберге нет. А с Цвилем договориться невозможно”. Но на этом попытки СБУ связаться со мной не закончились.
Через несколько дней ко мне в Штарнберг позвонил сам Верховский. Он сообщил, что служба располагает информацией о возможном покушении на Мельниченко. Эта опасность якобы исходит от криминалитета. Верховский предложил мне срочно встретиться с ним в Будапеште – у него не было шенгенской визы. Сказал, что вместе с ним прилетит генерал СБУ. Я ответил, что подумаю над его предложением.
Верховский повел себя во Львове по-джентельменски, отпустив меня с Ганнусей в Штарнберг. И я был очень признателен ему. Этот поступок, в первую очередь, повлиял на мое дальнейшее отношение к СБУ. Хотя, скорее всего, соответствующее решение принимал не сам Верховский, а кто-то в Киеве. Тем не менее, я решил принять его предложение.
Взвесив все доводы за и против, я пришел к выводу, что поступаю верно. В конце концов, рассудил я, события вокруг Мельниченко являются делом особой важности и находятся в сфере прямой компетенции СБУ. Деркачу я не доверял, но надеялся, что в службе есть профессионалы, которые руководствуются государственными интересами. Мне было любопытно ознакомиться с их позицией. Кроме того, я верил, что СБУ наверняка знает, кто убил Гонгадзе.
Договорившись с Верховским, я сразу же поставил в известность о предстоящей встрече социалистов. Для этого я связался с Шибко.
У СПУ традиционно были тесные связи с коллегами-социалистами в Венгрии. Накануне скандала Мороз со своим помощником дважды посещал Будапешт. Поэтому я попросил Шибко организовать мне там какое-то надежное прикрытие. Я помнил о предупреждении БНД и опасался провокаций. Венгрия в то время поддерживала безвизовый режим с Украиной и Россией и была открыта для разных сомнительных элементов.
