Марико. Девушка остановилась невдалеке и наблюдала за нашей тренировкой, скрестив руки на груди. Ну я сам чуть не облажался, засмотревшись на Марико. – Вы же сами сказали, что во время направленной атаки щитам нельзя вмешиваться.
– Ты, кусок собачьей отрыжки! – вместо того, чтобы успокоиться, Михо взбесился еще больше. – Ты что, не можешь запомнить очень простое правило работы в звезде? Когда твой напарник атакует, ты концентрируешь защиту на других лучах звезды! Ёси сейчас атаковал? Верно, он не атаковал, а вынужден был выстраивать линию защиты, пока его щит был занят непонятно чем! Знаешь, что бы вы получили в итоге, если бы ты разевал рот в настоящем бою? – Харо покачал головой, очень внимательно изучая землю у себя под ногами. – Конечно, ты не знаешь. Кому охота осознавать, что в итоге, вы получили бы два трупа, если не больше. Еще раз допустишь такую промашку – шкуру спущу! Кэтсу! – без малейшей паузы Михо переключился на нашего ледяного мальчика, который в этот момент быстро натягивал перчатки. У наставника было отвратительное настроение, и попадать под горячую руку не хотелось никому. Тем более, что мы уже прокляли тот день, когда он решил продолжить обучать ту команду, которую обучал последней до нападения Ито на остров и вступление его самого в должность командира. Как обращаться к Михо официально никто так пока и не понял, собственно, как и сам Михо, но выполнял он роль именно директора, на которого упала роль организатора нового процесса обучения кандидатов, с которой он худо-бедно справлялся, в моменты передышки гоняя нас до седьмого пота, выплескивая таким образом накопившееся раздражение. Тот факт, что с нами возится сам директор, особой любви среди других учеников школы к нашей пятерке не вызывал. Мы быстро обрели популярность так называемых любимчиком, которых эти же самые ученики и выделяли среди остальных. Но пока что ничего, кроме оскорблений и ничем не подкрепленных угроз от остальных кандидатов в отношении себя, мы, к счастью, не встречали. Лично мне было все равно, потому что друзей я заводить здесь изначально не собирался, все еще лелея себя надеждой выпуститься экстерном по собственному желанию и покинуть этот гостеприимный остров Кудзё.
Все ученики, кстати, независимо от возраста и ступени обучения в школе до формирования новой учебной программы, попали на первый уровень, что тоже не слишком благоприятно отразилось на атмосфере острова. Пока шла дележка территории и формирование негласной дедовщины, мы оставались в стороне, что было единственным плюсом от обучения в команде под руководством Михо.
– Михо-сан, – Кэтсу поклонился, во время поклона поправляя перчатки, которые в спешке надел криво.
– Скажи мне, чего именно ты хотел добиться своей жалкой попыткой прямо воздействовать полностью сформированным заклятьем на Оши? Ты хотел таким образом отвлечь его, потому что щит Оши в это время пускал слюни, увидев красивую девушку? Или ты решил предоставить шанс Арэта ударить его по голове дубиной? В этом заключался сакральный смысл твоих совершенно идиотских действий? Или ты таким образом решил произвести впечатление на вышеупомянутую девушку? Запомни, женщины не любят неудачников. Они их жалеют. А любят они победителей. Но к вашей пятерке последнее не относится.
Он продолжал разоряться, критикуя каждого из нас по полной программе. Я даже не пытался вякать, ну его, попадать под раздачу. Ну уж нет, увольте, я лучше травку под ногами поизучаю, вон она какая красивая, зелененькая. Наставник постепенно начал снижать обороты, а я внезапно почувствовал тошноту, а перед глазами появились разноцветные круги. О, нет, только не это.
Я поднял руку, пытаясь привлечь внимание Михо, но он в этот момент орал на Четвертого и не обращал внимание ни на кого другого. Горло перехватило, словно кто-то набросил на него удавку, и я упал на колени, пытаясь выдавить из себя хоть один звук, чтобы предупредить остальных о надвигающейся опасности. Но меня никто не услышал, а так как я стоял в нашем строю крайним, в то время как головы всех остальных были повернуты в сторону Михо, то никто и не увидел, как вокруг моего тела начинает формироваться темно-серая, словно интенсивно-пыльная пелена.
Те чудеса, что я демонстрировал в палате, до того момента, пока мною не занялась Мидори, трансформировались в такие вот приступы. Они возникали внезапно, без малейших признаков приближения: у меня не болела голова, не чесалась правая пятка, и не начинали выпадать волосы. Просто в один далеко не прекрасный момент из меня вырывалось нечто темное, смертельно опасное, и уже совершенно не волнующее и сексуальное. К счастью, эти приступы случались все реже, и Мидори успокоила меня, заявив, что однажды я смогу разглядеть этот кусок тьмы, живущий внутри меня и научусь им управлять, главное суметь разглядеть его и направить в ту точку всю силу, дарованную Оши, чтобы стать над ней главным. То, что я смогу полностью избавиться от этого, сомневались все, поэтому главной задачей становилось именно управление и подчинение этой тьмы, аналогов которой живущие на острове ранее не встречали.
Но сейчас, я пока не то что управлять им не умел, я вообще не мог дать определение этой тьме. А сегодня еще как назло Мидори решила не приходить на наши занятия, твердо уверовав, что приступы происходят исключительно ночью, и что время у нас до этого момента есть, чтобы она смогла заняться своими делами.
Первым увидел, что со мной происходит Кэтсу. Он вскрикнул, и все обернулись посмотреть, что же привлекло его внимание. А затем началось отступление, готовое в любую секунду превратиться в паническое бегство.
– Дыши, дыши глубоко и ровно, – кто-то взял меня за руку, каким-то невероятным образом пройдя сквозь эту проклятую пелену. – Почувствуй, как я дышу, – мою руку куда-то потянули, и я с удивлением и тем подобием восторга, что еще мог испытывать, ощутил, как ладонь коснулась упругой женской плоти. – Давай, вдохни поглубже. – Я хотел уже было крикнуть, что не могу, мать ее! Что воздух никак не хочет идти к уже горящим легким, но тут, к собственному удивлению, почувствовал, как со свистом втянул в себя изрядную порцию живительной субстанции. Это было так неожиданно, что я закашлялся, перевернулся и увидел, как с каждым кашлевым движением изо рта вылетают сгустки черного дыма. Словно остатки того яда, который едва не убил меня, не вывелся окончательно, оставшись частично в легких и просыпаясь в самые неподходящие моменты. И вот сейчас, наконец-то,
