жизнь забудут быстро. Парни, кстати, завербовали амбала, моего несостоявшегося противника — поединщика. Тот, смущённо почёсывая голову, попросился на службу. Из наёмников, мастер меча. Пять лет состоял в спецгруппе молодцев, орудующих двуручниками. Из тех, что идут впереди, ломая строй противника.
Чуть не забыл Марфу Юрьеву. Тут сложно. Оставил её в Аугсбурге у Фуггеров, по просьбе Иоганна. По-моему, он положил на неё глаз. Так-то неплохо, будет свой человек в этом семействе. И вообще, баба с возу, кобыле легче. Не таскать же её с собой, подвергая опасности. Обиделась, кажись, но остаться согласилась. Может и вправду у неё с Гансом сладится. Лет ему ещё немного, вроде, около сорока. Но, всё же, иногда её не хватает, привык уже.
Всё хорошо, но попаданец из меня нетипичный. Это я, по поводу технического прогрессорства. Не хрена по данной теме не знаю. В прошлом не интересовался. Нет, какие-то идеи предоставить смогу, думать надо. Нужны будут толковые помощники. Но, сильного прогресса здесь не ожидаю. Пойдём традиционным путём, опираясь на местные силы.
Так убивая время в размышления о судьбах мира, и не заметил, как мы почти добрались до цели нашего путешествия. На подъезде к предместья главного города Франции вспомнил известный слоган из будущего: «Увидеть Париж — и умереть!». Через час очень захотелось поменять первое слово: «Понюхать Париж — и умереть!».
Не, начиналось всё красиво и благообразно. Моему взору предстали плодородные равнины с огородными культурами, холмы и пригорки, покрытые виноградниками и прелестными маленькими рощицами. А ветряные мельницы? Им не хватало только Дон-Кихота. Сады, заросшие буйной зеленью; хорошенькие деревеньки и аккуратные хутора. Целая плеяда загородных домиков парижан, окружённых ухоженными садиками и струящимися весёлыми ручейками. Далее пейзаж начинает меняться. Обширные пастбища уступают место пригородам, состоящем главным образом из маленьких домиков с палисадниками, множеством кабачков и таверн, где парижане и гости столицы развлекаются, играя в кегли, шары или камешки, попивая кисловатое местное винцо.
А за ними уже виднеется сам Париж, с его тысячами каменных домов и сотней церквей. Эта красочная картина поневоле вызывает сладостный восторг в груди. Ещё бы, перед тобой легенда. Город мушкетёров и прекрасных женщин, передовой моды и высокого искусства, мечта целых поколений успешных людей и миллионов неудачников, так и не увидевших самый желанный город мира. Это восхищение продолжается недолго. Стоит только приблизиться поближе и тебя начинает всё больше напрягать какой-то отвратительный, тошнотворный запах. Исходит он из рвов, буквально переполненных всякой гнилью, объедками и мусором. От свалок, образующих вокруг городских стен подобие болотной трясины. Герб Парижа: серебряный корабль, плывущий по лазурной волне. Только море под ним, вовсе не из воды…
Сегодня, я ещё раз ощутил то болезненное тягостное чувство, когда рушатся детские мечты…
Притулились в самой большой харчевне предместья, надеюсь не отравят. Нужно было решить, что делать дальше. Всех с собой в город тащить не стоит. Пусть отдыхают на природе, за городской стеной, язык учат. Для ума и здоровья полезнее. Меньше шансов подцепить какую — нибудь заразу. Меньше соблазнов. Только, надо наладить связь, вдруг какой форс-мажор. Теперь, ещё бы выяснить, с чем едят французскую столицу. Что можно, где нельзя. Куда идти, зачем спасаться.
Парни смекнули быстро, угостив пивом двух подвыпивших школяров. Те и рады были развязать языки. Закутавшись в дорожный плащ, я, сняв с пальца перстень передал его Осляблеву, нечего в городе светить, целее будет. План у нас был простой: снять жильё, заселиться. Затем осмотреться в городе, разузнать, чем живёт королевский двор. Получив аудиенцию у короля, заручиться поддержкой короны по моей маленькой экспансии в Новый свет. Материальной помощи не надо, лишние долги и обязательства не нужны. А вот разрешение на набор рекрутов и поселенцев, покупку пушек и мушкетов — не помешает. Всё ведь для блага государства и короны. Это мысль местному корольку нужно внушить обязательно. Чтобы, разного рода фавориты не вставляли палки в колёса, не мешает подмазать придворных шишек. Надеюсь, авторитет Фуггеров поможет.
Подсел к юношам поближе, внимательно прислушиваясь к разговору, изредка задавая уточняющие вопросы.
Пьяные откровения учеников средневекового колледжа принесли нам много нужной информации.
Правовое положение внутри городских стен у различных территориальных образований отличалось. Были отдельные, условно назовём их ленными, владения крупных феодалов, со своими порядками и законами. Присутствовали небольшие кварталы, принадлежащие церкви, жившие своей обособленной жизнью. Но, основная часть была застроена доходными домами, где жили сами горожане и гости столицы. Арендовать дом или квартиру, так просто было нельзя. Нужно было заключить договор у нотариуса, обязательно с участием нескольких свидетелей. Это стоило денежек, и вообще парижские бюрократы не бедствовали.
Особое внимание в городе следует обратить на экипировку. Обязательны высокие сапоги, выше колен, иначе весь низ будет испачкан. Парижские улицы были перманентно покрыты несколькими слоями грязи. Никакие королевские указы об очистке не срабатывали. Муниципалитет периодически нанимал целые армии уборщиков, но всё тщетно. Для большого города, это была капля в море.
Грязь и вонь не уменьшались. Грязь быстро вновь покрывала, вымощенные булыжниками мостовые и площади. Чего уж говорить о второстепенных узеньких улицах и переулочках. Ядрёная смесь, в которую входили: навоз, оставленный лошадьми, ослами, мулами, быками и коровами, вываливавшийся из переполненных конюшен. Очистки овощей и фруктов, всевозможные отбросы, ведущие своё происхождение из боен и живодёрен, красильных и кожевенных мастерских. Всё это мерзкое месиво, раздавленное колёсами повозок, разбавленное дождевой водой, шибало в нос не хуже горчицы. Постоянно испуская невыносимый, отдающий адовой серой, запах.
«Руанский сифилис и парижская грязь исчезают только вместе с теми, кого они коснутся», — подняв указательный палец, важно заявил один из школяров, представившийся, как Пьер.
Чтобы избежать контакта с грязью, парижане шли на самые разные уловки. Дворяне, чтобы передвигаться по городу, приказывали седлать лошадей. Судейские, врачи, просто богатые горожане использовали ослов и мулов. Те, что победнее нанимали носилки: две жерди, с прикреплённым посередине стулом. Некоторые, не мудрствуя лукаво, просто усаживались грузчику на плечи.
Именно грязь привела к тому, что пошла мода на высокие сапоги: они спасали чулки и штаны от повреждений.
Бедным школярам и студентам, как поведал нам разговорившейся Пьер, было ещё сложнее. Чтобы, попасть на танцы, свидание или в театр, им приходилось выкручиваться самым изощрённым образом. Прийти в грязной обуви на какое-нибудь мероприятие, значит опустить себя в глазах окружающих до самого дна. С грустным видом, школяр рассказал случившуюся с ним печальную историю.
Проблему с чистой обувью,
