чтобы тебя и пальцем не тронули.
— А Родионов и Фролов?
— С ними разберусь. Иди.
Мы пошли к выходу. Крепкий браток, идущий нам навстречу, принёс целый мешок цемента на плече. Они уже начали всё готовить.
— Вы же знаете, кто мой дядя, — прошепелявил пойманный маньяк. — Отпустите меня, или он…
— Он никто, — Крюков наклонился к нему. — А вот ты покойник. Но ещё побарахтаешься.
Крюков плюнул, отошёл и кивнул Душману, а потом медленно сел на табуретку у стены.
— Водички долей, — попросил Душман у ближайшего братка и помешал раствор лопатой. — Учитесь цемент месить, пока я живой.
— Николаич, а ты правда в стройбате служил? — со смехом спросил один из братков.
— Конечно, — ответил Душман. — А ты думаешь, почему я такой крутой?
Они захохотали, а браток плюхнул первую лопату раствора в ванну. Маньяк взвыл, ну а мы с Женей вышли отсюда. Всё равно это затянется.
* * *
Утро субботы.
Владислав Родионов вышел из квартиры ранним утром. Из-за пропажи папки не спал всю ночь. И ладно, если она будет у Фролова. А вдруг её заполучил кто-то другой? Там не все его схемы, но даже того, что было сделано за вчера…
Когда вместо чёрной тойоты своей охраны он увидел синюю ниву Душмана и несколько братков рядом с ней, то понял, что папку подобрал кто-то другой. И отдал её Крюкову. Наверное, это сделал Волков.
Душман приветливо улыбнулся.
— Поехали с нами, Владик, — благодушно сказал он.
— К-куда?
— На природу, — Душман усмехнулся. — Лес посмотрим.
— Это всё неправда, — начал оправдываться Родионов. — Я могу всё объяснить!
— Вот в лесу и объяснишь, — Душман подошёл ближе и приятельски положил ему руку на плечо.
— Я… я тут одно дело продумал! — Родионов лихорадочно пытался что-то придумать. — Выгодное, столько денег нам принесёт…
— Поехали, — загорелое приветливое лицо Душмана стало очень злым. — Или ноги сломаю, ползти будешь, а ещё… ну ты чего? — он усмехнулся. — Вытри давай глазки свои, ты же мужик. Когда Игоря Иваныча кинуть хотел, не плакал? А сейчас-то чего сопли пускаешь? Пошли уже. Не-не, ты в багажник лезь, чё тебя в салон-то пускать? У меня в салоне только люди ездят, а не всякие животные вроде тебя.
Он загнал бизнесмена в багажник нивы. Братки, смотревшие за этим, посмеивались.
— И лопата есть, — Душман показал на неё. — Сапёрная, но тебе в самый раз. Не мне же тебе яму копать. Ты её сам себе выкопал.
* * *
— Ну и денёк сегодня был, — сказал Женя зевая.
— Вчера был.
Уже светало, когда мы поехали домой. В Луазике ещё вечером кончалось топливо, но кто-то любезно нам его заправил бензинчиком. Ну и хорошо, не пришлось ехать на заправку.
— Надо до моих дозвониться, — я остановил машину у ворот. — Да чтобы возвращались завтра, встретим. Пошли, поедим, там плов со вчера оставался, подогрею. И ещё, — я задумался. — Знаешь что, Женя. Сегодня вечерком… давай-ка втроём соберёмся. Ты, я и опер Лесняков.
— А он-то зачем?
— Хочу с вами двумя одно дело обсудить.
Я медленно заехал в гараж и заглушил двигатель.
— Я домой пойду, — Женя зевнул. — Посмотрю, что там, да и…
— Куда с этим-то? — окрикнул его я.
Он настолько засыпал, что чуть не вышел за калитку с автоматом.
— Точно, чуть так и не пошёл, кхе, — Женя хлопнул себя по лбу.
— Светло уже. Если ещё милицию кто вызвал, у тебя же всё проверять будут. Пальба-то вчера здесь стояла, будь здоров. Перепрятать его надо, и не у тебя.
— Ну да, — он снова зевнул. — В курятник к тебе унесу пока, там не найдут.
— Тогда будь другом, воды курицам налей. И яйца забери. И зерна насыпь.
— А огород тебе не полить, Волк? — Женя усмехнулся.
— Нет, пока не надо, — я посмотрел на землю. — Дождь же недавно был.
Обернули автомат в мешковину, убрали в курятник, там как раз одна доска в полу отходила. Нашёл там тайник с Кирюхиными сигаретами, но ничего серьёзного, никакой травки и прочего.
— Тут полежит, ночью заберу, — сказал Женя и отодвинул ногой курицу, которая клевала шнурки на его кедах. — И нечего мне тут клеваться, гадина.
— Избавиться бы от этого, — заметил я. — Найдут, срок будет.
— Избавлюсь. Но недалеко, вдруг опять пригодится. Время такое. Слушай, а ты про охрану говорил, им же можно автоматы?
— Вряд ли. Лесняков приедет, узнаем.
— Ты для этого его зовёшь?
— Да, — мы вышли из курятника. — Все эти охранные предприятия — или бывшие менты, или бандиты. Если у нас будет свой бывший мент и бывшие военные вроде тебя, к нам и доверия больше будет. Да и по официальной части договариваться проще будет.
— Хм. Ну ладно, подождём. Я к себе, переоденусь.
Он вышел за калитку. Гильзы же должны остаться, вспомнил. Вышел на улицу, но их уже не было. Похоже, растащили детишки, которые как раз кучковались неподалёку на куче с песком. Дети всегда любили собирать стреляные гильзы.
О вчерашнем коротком бое здесь напоминало только битое стекло от окон и зеркала, которое лежало рядом с моими воротами. Ну, зато никаких улик.
— Дядя Женя, — крикнул пацанёнок, у которого не хватало передних зубов. — Дай из автомата пострелять!
— Я тебе дам, из автомата! — прикрикнул Женя. — Ну-ка сдрисни отсюда, мелочь пузатая! И чё это с тобой, это бабушка тебе зубы выпердела?
Дети радостно заржали, но скрылись. Вот почти вся улица видела вчерашнее. С другой стороны, время такое, что не каждый об этом расскажет. Безопаснее промолчать, особенно если тебя это не касается. Но любопытные соседи всё равно выглядывали. Интересно им, с чего это вдруг два парня, за которыми приходил пивзавод, живы и здоровы.
Я вернулся домой и по внезапно вернувшейся привычке включил телевизор. Не было тогда интернета, всё отсюда узнавали, из ящика. Зато понятно, чего это дети так рано на улице, ведь вместо мультиков по ОРТ показывали Слово Пастыря.
Включил газовую плитку, чтобы разогреть плов. Газ к нам проведён не был, мы покупали его в красных баллонах. Хорошо, что Кирилл вчера успел убрать еду в холодильник.
А вот рыбу, которую дед приготовил для жарки, убрать забыли. Ездил он вчера днём на рыбалку, поймал несколько карасиков. Так и стоял этот тазик с водой на кухне. Пованивало, так что я выплеснул его кошкам, потом поставил сковородку на плиту и взялся за телефон.
Сначала позвонил родственникам в центр области. Дед и Кирилл уже приехали с вокзала. Услышав, что со мной всё хорошо, деда Боря тут же сказал, что возвращается домой уже сегодня и будет здесь завтра. Кирилл где-то на фоне спрашивал, как это всё разрулили, но детали я не говорил. Тётя Лена тем временем возмущалась, чего это они так рано уезжают.
Потом набрал на дом Леснякову. Хмурый по голосу опер удивился моему приглашению, но сказал, что хоть и будет сильно занят, но сможет прийти вечером. Любопытно ему, что стряслось.
— А что со вчерашним? — так и пытался узнать он.
— Придёшь, расскажу.
Не по телефону такое. Поговорив с ним, набрал Семёныча, успокоил и узнал, что к нему никто не приходил и что всё хорошо. Он уже собирался идти в зал. Переживал, что всё выброшенное вчера растащили, я его успокоил, что компенсируют. Тем более, ночью я на это напирал, когда разговаривал с людьми Крюкова.
По ящику началась утренняя почта с Юрием Николаевым, почти сразу же включили клип Леонида Агутина и Анжелики Варум, «но никто-никто не увидит».
А в окно я увидел, как у ворот остановился милицейский уазик. В целом, я ожидал, что они могут показаться, причём не по одному вопросу. Это ещё будут долго вызывать повестками, знаю я их.
Опер в короткой ветровке постучал в калитку и сам её открыл. Старая одноглазая кошка тут же запрыгнула на забор с маленькой рыбёшкой в пасти. Я присмотрелся к оперу, видел его тогда в отделении, когда мы тогда захватили в первый раз Муратова.
— Максим Волков? — он достал пачку балканки. Похоже, все местные опера курили эти сигареты, различалась только крепкость. У этого была жёлтая пачка, так называемая золотая.
— Он самый, — отозвался я.
— Старший лейтенант Саватеев, — представился опер. — Есть огонёк?
Я потянулся наверх, где под самой крышей дед хранил сигареты и спички. Бросил коробок оперу.
— У вас тут стреляли, говорят, вчера? — он прикурил, дым развеяло лёгким ветром.
— Да братва каталась, — я пожал плечами. —
