форсирования Березины в районе Бобруйска, на какое-то время была купирована нами. Понятно что противник не оставит своих попыток к форсированию, но пара-тройка спокойных дней на этом участке у моего командования была.
За всеми своими проблемами, я и не подозревал, что в Берлине сейчас идет обсуждение насколько целесообразно продвигаться дальше на восток к линии Днепра. Адольф Гитлер, обеспокоенный слишком глубокой танковой операцией, указывал Бобруйск как рубеж, на который необходимо выдвинуть лишь охранение. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер запишет в свой дневник мнение о ситуации под Бобруйском следующее:
«Однако, на деле Гудериан — и это вполне правильно с оперативной точки зрения — наступает двумя танковыми дивизиями (3-й и 4-й) на Бобруйск и ведет разведку в направлении Днепра явно не для того, чтобы наблюдать за районом Бобруйска, а для того, чтобы форсировать Днепр, если для этого представиться возможность. Если он этого не сделает, он допустит крупную ошибку. Я надеюсь, что еще сегодня он овладеет мостами через Днепр у Рогачева и Могилева и тем самым откроет дорогу на Смоленск и Москву. Только таким образом удастся сразу обойти укрепленное русскими дефиле между Днепром и Западной Двиной и отрезать расположенным там войскам противника пути отхода на Москву…»
Меня и весь штаб бригады сильно угнетало второй день полное отсутствие противника в районе Бобруйска. Почему он не наступает? Ведь каких-то два дня назад он атаковал изо всех сил, особенно на плацдарме у железнодорожного моста. И после того как мы последовательно выбили его со всех захваченных им ранее плацдармов он вдруг пропал. В чем дело? Наша разведка, в первую очередь радиоперехват Марконни ничего не дала. Не смогли прояснить ситуацию и десантники 214-й бригады.
Ответ на этот вопрос я получил в штабе 13-й армии, куда был вызван по приказу генерала Филатова. Как выяснилось в разговоре с ним и его НШ, немцы обошли нашу 100-ю стрелковую дивизию с левого фланга, а стало быть, и весь 2-й стрелковый корпус.
— Приказ на отход они видимо получили с запозданием, уже тогда, когда гитлеровцы подошли к реке Березине и отрезали им путь на восток. — докладывал начальник штаба армии.
Как то так получилось, что его я сейчас видел в первый раз. Судя по тому, что в петлицах у него было по одному ромбу, то переаттестацию он не прошел. Пока я размышлял над тем, что может быть тому причиной, он после небольшой паузы продолжил:
— По нашим данным, пехота противника при поддержке около семидесяти танков ударила вдоль Могилевского шоссе, прорвала оборону дивизии и устремилась к местечку Березино, которое уже и так находится в его руках… По Могилевскому шоссе «сотка» отходить не может — оно перерезано противником. Поэтому они вынуждены продвигаться по разбитым, заболоченным проселкам.
После этих слов, сами собой всплыли в памяти картины того, что я не раз видел в недавнем рейде: выбиваются из последних сил конные и орудийные упряжки, натужно ревут застрявшие грузовики. И все эти орудия, автомашины, телеги приходится вытаскивать на руках. А тут еще, как назло, то и дело раздается тревожный голос наблюдателя: «Во-з-д-у-х!» Сотни глаз одновременно смотрят вверх и с замиранием сердца видят как «Юнкерсы» один за другим, предварительно выстроившись в огромный круг, начинают почти отвесно падать вниз.
Тезка генералиссимуса Суворова, комбриг Петрушевский продолжал:
— Противник уже несколько раз смог нанести фланговые танковые удары. Генералу Руссиянову приходится в трудных условиях бездорожья разворачиваться для отражения этих ударов. Все это, вместе взятое, чрезвычайно усложняет и замедляет отход его дивизии. — НШ поднял на меня немигающий взгляд.
Наверное и дураку стало б понятно, что все что было сказано — неспроста. И мне прикажут помочь генералу Руссиянову переправиться на восточный берег Березины. Петрушевский словно прочел мои мысли:
— По нашим расчетам, «сотка» сможетк 15 часам завтра выйти к местечку Березино, где была до последнего времени переправа через одноименную реку. Местечко, как я уже говорил, уже занято противником. Можно было попытаться прорваться через Березино, заново навести переправу и перейти на другой берег.
Генерал Филатов до этого слушал молча, и только сейчас задал единственный вопрос:
— Ваша бригада сможет помочь генералу Руссиянову?
— Какие у него есть переправочные средства?
— Ввиду отсутствия переправочных средств у него остается единственный выход — идти к переправе у местечка Березино. Сейчас положение 100-й стрелковой дивизии стало критическим:
со всех сторон противник, а впереди, на востоке, река. Как будете действовать полковник?
— Под огнем заново наводить переправу в районе Березино это бессмысленно — получим большие потери и самое главное потеряем время. Надо искать другой вариант решения поставленной задачи.
— Сколько вам надо времени?
— Два часа.
— Время пошло! — Филатов демонстративно посмотрел на свои часы.
— Мне нужен лист самой подробной карты района от Березино до Бобруйска!
— Сейчас распоряжусь полковник.
Карту через пять минут мне вручил адъютант командарма в коридоре штаба, заодно проводив меня в свободную комнату со столом. Решение я нашел через четверть часа скрупулезного изучения топокарты. Между Свислочью и Березино находился населенный пункт Якшицы, в километре от которого была указана переправа. Только судя по топообозначению это был не мост, и не дамба, а что-то другое. Помимо этого, ниже по течению, русло реки сужалась и там был паром. Ширина реки не превышала пятидесяти метров.
Чиркнув записку, послал своего адъютанта к самолету. Он должен был связаться с Климовским и передать приказ о проведении инженерной разведки в нужном районе. Переброска группы должна осуществляться на нескольких У-2. Также готовились несколько разведгрупп для заброски на западный берег.
Ровно через два часа, я стоял перед командующим и его начальником штаба, докладывая свое решение по выполнению поставленной перед мной задачи. Еще через полчаса, уже возвращался под Бобруйск.
* * *
Прибыв в свой штаб, первым делом выслушал доклад майора Климовского:
— Проведенная инженерная разведка в районе населенного пункта Якшицы дала положительный результат.
— Кто ее проводил?
— Командир нашего «мостового» батальона лично, с группой своих командиров.
— Что предлагают?
— По существующему подвесному пешеходному мосту, усиленному с помощью расчетов мобильных опор пускать пехоту и легкий гужевой транспорт.
— Та-а-к…
— Используя стальной трос парома и трос с лебедкой нашего БТСа, через блоки натянуть четыре нитки и на них уложить деревянный настил. Такая конструкция спокойно выдержит любой наличный автотранспорт.
— Отличное решение. Кто предложил?
— Механик-водитель БТСа.
— Обязательно отметить! Напишите представление к БЗ.
— Сделаю.
— А как переправлять артиллерию, у Руссиянова ее аж два полка?
— Планировали использовать паром и катер БМК…
— Что значит планировали, сейчас уже не планируйте?
— Как оказалось артиллерии будет в два раза больше…
— Откуда она взялась?
— Из 161-й дивизии, которая отходит вместе дивизией Руссиянова.
— Понятно. Есть предложения?
— Мостовики полетели осматривать несколько паромов на впадающих в Березину реках. Может получится поставить их вместо опор и использовать колейные мосты наших танковых мостоукладчиков.
— Понятно с этим вопросом…
Дальше мы обсудили как и какими силами прикрывать места наших переправ. Осталось только дождаться данных от наших разведгрупп с западного берега, в районе прилегающим к Якшицам. Что бы не терять время, мы посовещались с Климовским и решили сформировать сводный моторизованный отряд, который немедля направить в район Якшицы, а точнее к населенным пунктам Селиба и Лучный Мост.
— Моторизованный отряд — это хорошо, — покачал головой Климовский, — но запас ГСМ недопустимо мал, плюс еще надо пару-тройку топливозаправщиков оставить для отходящих дивизий, что бы они не бросили свою технику…
— Сколько у нас уже пустых бензовозов?
— Шестьдесят процентов, это по объему топлива.
— Освобождай самые большие бочки и отправляй на ближайшую нефтебазу.
— Понял. Только ближайшая, это в Борисове.
— Вот туда и отправляй, а я свяжусь с Крейзером. Попрошу о помощи.
Переговоры с Яковом Григорьевичем много
