— 22 июня 1941 года нас придут убивать, — ответил Сталин, — это будет не обычная война за территорию или выгодные условия торговли, это будет библейская война на истребление одного народа другим. Может, мы справимся сами, а может, и нет. Как-никак, теперь на Гитлера фактически работает уже вся Европа. Даже нейтралы, мать их за ногу… В том прошлом мы заключили союз с британскими и американскими империалистами. И потом слишком дорого за это заплатили. Самое главное, что это дело немыслимо доверить кому-нибудь из НКИДа. Там еще не вычищен литвиновский гадюшник. А это значит, что все секреты станут тут же известны англичанам. Придется этими переговорами заняться нам с тобой лично.
— Понятно, — сверкнул стеклами пенсне Берия, — тайный договор…
— Действительно тайный, — согласился Сталин, — Лаврентий, пойми, 31 июля этого года Гитлер уже поставил перед своими штабистами задачу разработать план нападения на СССР. А вчера ему уже были доложены первые наброски.
И, самое главное, я знаю, что он нападет на нас через год, независимо от того, состоится ли высадка на Британские острова в этом году, или нет. Гитлер считает, что если ему удастся разгромить СССР, то Америка не вступит в игру, сохраняя нейтралитет, а Британия, потеряв последнюю надежду, капитулирует. Так что, товарищ Берия, можно сказать, что война уже началась, и то, что на ней пока не стреляют, это еще ни о чем не говорит. Победит в ней тот, кто еще до начала боевых действий наилучшим образом подготовится к сражениям.
Я думаю, что это будет не сколько дипломатический договор в прямом смысле этого слова, сколько сверхсекретная военная операция. Ее надо хранить в тайне и от большей части наших генералов, которые, как я понял, оказались в критический момент совсем не на высоте…
— Кхм, кхм, — как бы ниоткуда раздался вдруг мужской голос, — коллеги, разрешите присоединиться к вашей беседе?
— Путин Владимир Владимирович, если не ошибаюсь? — так же в пустоту спросил Сталин.
— Он самый, товарищ Сталин, — ответил голос, — Вы не ошиблись.
— Ну, присоединяйтесь, коль уж появились, — кивнул Сталин, — проходите, присаживайтесь.
— Да нет, спасибо, — ответил голос, — я уж лучше пока на своей стороне постою. А то ведь у вас там, коллеги, сесть легче, чем потом встать…
— Ну, как хотите… Стойте на своей стороне, — ответил Сталин, — Кстати, как вас лучше называть, господин или товарищ, Путин.
— Лучше, товарищ Сталин, пока называйте меня нейтрально — коллега, — ответил российский президент, появляясь в овальном окне темпорального канала, примерно в полутора метрах от Сталина с Берией.
— При этом меня вы почему-то упорно называете товарищем? — усмехнулся в усы Сталин.
— Это потому, что я о вас знаю почти все, а вы обо мне почти ничего, — чуть прищурив один глаз, ответил Путин.
— Хорошо, КОЛЛЕГА, Путин, — Сталин сел на свое место за столом и взял в руку отточенный карандаш, — Присаживайся, Лаврентий, поговорим…
Итак, что вы имели в виду под «Договором о дружбе, торговле, сотрудничестве и взаимопомощи», также включающего в себя «Соглашение о коллективной обороне». Начнем с дружбы…
Путину на той стороне тоже принесли стул, он уселся на него и задумался,
— Наверное, дружба должна подразумевать то, что обе высокие договаривающиеся стороны, будут воспринимать друг друга, что называется «как есть», и не будут вмешиваться во внутренние дела партнера. То есть, вы не будете экспортировать к нам социализм, а мы к вам свою суверенную демократию. Какая-то конвергенция обязательно будет, не без этого, но это должны быть совершенно естественные процессы, идущие на благо обеим сторонам…
— Например? — поинтересовался Сталин.
— Имея перед глазами пример успешной экономики СССР, мы могли бы активней вести процесс возвращения крупных предприятий к государственной и общественной собственности. Коллапс тотально огосударствленной позднесоветской экономики так всех напугал, что теперь возврат любого предприятия под контроль государства, проходит под вопли о возврате к неэффективной советской системе, и ее будущем крахе. Ради такого положительного примера мы поделимся с СССР промышленными и сельскохозяйственными технологиями, и в полном объеме осуществим поставки соответствующего оборудования.
— И вы думаете, что это позволит нам лучше подготовиться к войне с Германией? — с недоверием спросил Сталин.
— Если говорить о вероломном нападении фашистской Германии на СССР, то надо обращаться к пункту «о коллективной обороне», — отчеканил Путин, — А то, что я вам сейчас предложил, должно позволить СССР выиграть экономическую гонку на длинной дистанции.
— А что вы с этого будете иметь? — спросил Берия.
— Как что? — удивился Путин, — От сотрудничества с СССР мы будем иметь деньги, рынки сбыта, развитие промышленности, рост экономики. В ТОТ раз на советских военных заказах поднялась американская экономика. И очень неплохо поднялась. Товарищ Сталин знает, чем это все закончилось.
— Уже знаю, — кивнул Сталин, и сделал на листе бумаги какую-то пометку, — В свою очередь мы бы тоже не хотели, что бы ваша буржуазная Российская Федерация села нам потом на голову.
— Я, товарищ Сталин, — ответил Путин, — опасаюсь как раз обратного. Укрепившийся СССР вполне может сесть на голову Российской Федерации. Вы просто не представляете степень своей популярности в народе даже в наше время. И наоборот, так называемые десталинизаторы совершенно не имеют никакой опоры в обществе, а тем более во власти, и дальше воплей в прессе их деятельность не пойдет.
— А ваш крупный капитал? — спросил Сталин, — ведь он пойдет на все, чтобы снова уничтожить воскресшее вдруг из небытия государство рабочих и крестьян. Для ваших крупных капиталистов, этих, как его, олигархов, процветающий по соседству СССР будет как бельмо на глазу.
Путин грустно улыбнулся, — Товарищ Сталин, если бы вы знали, сколько раз, эти как вы выражаетесь, крупные капиталисты, пытались самыми разными способами сковырнуть вашего покорного слугу. И что?! Из тех, кто пользовался нечестными методами, некоторые отдали концы в эмиграции, промотав на это дело все, до последнего гроша, а другие за десять лет на казенной швейной машинке научились шить брезентовые рукавицы для таджикских гастарбайтеров.
Те же господа, чьи методы были относительно законными, истратили на пропаганду огромную кучу денег и добились ровным счетом прямо обратного. У нас все-таки суверенная демократия, то есть демократия отделенная от капитала. А народ за годы прошедшие с распада СССР приобрел устойчивый иммунитет к такого рода пропаганде. Если не верите мне на слово, то давайте обменяемся делегациями. Мы, в качестве первого дружеского шага, отправим в СССР специалистов и самое современное оборудование для разведывательной и контрразведывательной деятельности, а вы направите к нам военных для ознакомления с возможностями нашей техники, и специалистов из наркомата Лаврентия Павловича для анализа народных умонастроений. Дадим им дней десять на все, а потом снова встретимся и продолжим этот разговор.
