Когда я передал бумажку Василисе, та велела писать заявление о приеме в ВЛКСМ.
— С заданием от "первички" ты справился на отлично, а недавно заступился за девушку, не испугался хулиганов, превосходящих тебя числом. И мы решили, что тебе любые задачи по плечу. А значит, достоин почетного звания комсомольца.
— Ну спасибо, — с улыбкой покачал я головой и сел под диктовку Василисы писать заявление.
Первичная организация рассмотрела мое заявление и проголосовала "за", на прощание Василиса посоветовала мне срочно зубрить Устав, содержание которого упорно просачивалось сквозь мои мозги, как вода сквозь решето. Затем мои характеристики и заявление передали в райком ВЛКСМ. И вскоре наступил тот прекрасный дождливый день конца октября, когда мне пришлось идти на собеседование в райком.
Там толпы желающих влиться в ряды комсомольцев не наблюдалось, и уже через несколько минут я зашел в кабинет? В кабинете сидели два члена комитета, судя по хлебным крошкам на столе, совсем недавно закончивших завтракать. Встретили меня настороженно. Еще бы, перед ними лежала моя характеристика, написанная самим Марком Бернесом. Да и мое имя к этому времени уже обрело достаточную известность.
После сбора анамнестических данных пошли вопросы на засыпку. Те самые, про линию партии и правительства, и все такое. Дальше-больше. Какие цели и задачи в ваших планах на дальнейшую комсомольскую жизнь? С какого перепугу вас потянуло в комсомольскую организацию? С какой-такой радости вы решили, что достойны звания советского комсомольца? Автобиография, характер и темперамент, отрицательные и положительные стороны вашего организма? Короче, расскажите обо всем сейчас или заткнитесь навечно, аминь.
Я держался стойко, обходя хитроумные ловушки, четко отвечая на все поставленные вопросы, и неустанно доказывал крайнюю необходимость своего присутствия в рядах ВЛКСМ. Энтузиазм членов понемногу иссякал, и наконец иссяк окончательно.
— Ну что ж, Егор Дмитриевич, мы видим, что вы достойный кандидат для вступления в наши ряды и будете сознательным комсомольцем, — с улыбкой произнес первый член. — Тем более вы активно участвуете в общественной самодеятельности училища, отличник, спортсмен, и рекомендуетесь с самой положительной стороны.
— И устав комсомольской организации вы, конечно, знаете? — елейным тоном произнес второй участник истязательства.
— Конечно знаю, наизусть! — с жаром ответил я, молясь про себя всем святым.
— Ну тогда, я уверен, вы легко ответите на последний вопрос, — расплылся в улыбке член. И, внезапно посуровев, спросил:
— Почему комсомольцы не ходят в театр?
Вот умеют же, суки, поставить в тупик! С какого перепугу я должен знать, почему комсомольцы не ходят в театр?!
— А разве они не ходят? — наконец выдавил я из себя. — Мне казалось, что…
— Совершенно неважно, что вам казалось, — припечатал меня второй. — На этот счет у нас имеются абсолютно верные сведения. Из надежных источников, — добавил он многозначительно, чем окончательно меня добил. — Вы же сами сказали, что читали Устав.
Ничего не понимаю! Каким боком соприкасаются театр и Устав?
— А может, все-таки ходят в театр комсомольцы? — с надеждой проблеял я.
— Не ходят! — злобно отрезал член.
— Я вот одного видел, — пошел я на отчаянный блеф.
— Кого? Когда? В каком именно театре? Фамилию назвать можете?
— Ээээээ, во МХАТе видел, это был комсомолец Иванов, — брякнул я.
— Ага, Иванов, Петров и Сидоров, — хохотнул член. — Ладно, мы проверим факты, но вы так и не ответили на поставленный вопрос. Почему? Комсомольцы? Не ходят? В театр?
— Я не знаю, почему они не ходят. В кино-то ходят! Ведь еще Ленин говорил: "Из всех искусств важнейшим для нас является кино!" А про театр он ничего не говорил.
Надо же, показалось, что мой ответ поставил членов в тупик. Они молча переглянулись, скривив физиономии, после чего первый член мрачно сказал:
— Ладно, товарищ Мальцев, идите и подождите в коридоре. О своем решении мы сообщим вам позже.
Следующие тридцать с небольшим минут прошли в томительном ожидании. Я не знал, куда себя деть, меряя шагами коридор из одного тупика в другой. Наконец открылась дверь, из комнаты вышел давешний член и направился ко мне.
— Егор Дмитриевич, хочу поздравить вас с высоким званием советского комсомольца! — с пафосом произнес он. — Комсомольский билет получите через неделю у секретаря.
Так я стал комсомольцем! А после ноябрьских праздников, во время нашей очередной встречи с группой "Апогей", Миха вышел с предложением.
— Егор, ты не против, если мы с парнями запишем магнитоальбом с твоими песнями? Естественно, ты везде будешь указан как автор.
Против магнитоальбома я ничего не имел. Правда, задумался, стоит ли указывать мое авторство, как бы чего не вышло, но в итоге элементарное тщеславие взяло верх. Я дал отмашку, но при условии, что запись будет проходить в моем присутствии. Если уж делать — то на совесть, под моим непосредственным контролем.
И если уж на то пошло, то все же придется идти в ВУОАП. На удивление, там без вопросов зарегистрировали песни, невзирая на англоязычный текст. А я-то переживал… Что ж, теперь "битлам" и кое-кому еще придется придумывать новые хиты. Правда, для этого наши песни должна услышать Европа, а лучше весь мир, чтобы ливерпульская четверка и прочие исполнители не сочинили случайно уже "сочиненное нами". Понятно, потом мы будем якобы в своем праве, сможем легко выиграть дело в суде. Но я не представлял, как это — отсуживать авторство песен у тех же "битлов", как я им в глаза вообще смотреть-то буду! А ведь, с другой стороны, личное знакомство с легендарными музыкантами, а то как бы еще возможность представилась…
Что-то не туда меня заносит, насочинял уже тут себе невесть что.
Благодаря папе Михи, работающему в торгпредстве и имевшему множество полезных связей, музыкантам на субботу и воскресенье выделили студию звукозаписи Всесоюзного радио. Причем вместе со звукорежиссером, который, надо полагать, также что-то поимел с папы Михи. А неплохо для этого времени упакована студия, очень неплохо. У нас в конце 70-х и то такого не было.
Парни немного подивились, глядя, как ловко я управляюсь с аппаратурой. А я был в своей стихии, вспоминал немного подзабытые навыки. Эх, как же я соскучился по этой работе!
За два дня мы умудрились записать целых 11 песен. Причем в нескольких вещах я играл партии то соло-гитары, то баса, то клавишника, даже барабанщика пару раз направлял в нужное русло собственным примером. Но зато записи получились не то что приемлемого, а вполне отличного качества! Не мудрствуя лукаво, альбому дали название "Дебют/Debut
