Стала я какая-то рассеянная. Пока ёлку украшала, две игрушки разбила. Мишка молчит. Моё состояние ему понятно. Он молодец. Взвалил все заботы по встрече Нового года на себя. И ёлку приволок, и игрушки раздобыл. Они у них тут такие чудны́е, никогда таких не видела. Теперь вот на кухне копошится. Я помогаю, как могу, но, честно говоря, всё время ощущаю себя где-то за бортом. Вчера ездила на Николаевский вокзал, смотрела расписание поездов. Мишка спросил: «Ты, надеюсь, не собираешься ежедневно встречать все поезда?» Я даже немножко обиделась: «Ты меня совсем за дуру-то не держи. Буду встречать один». – «А как определишь, какой?» – «А закрою глаза и ткну в расписание пальцем. Сердце, оно подскажет» Мишка только головой покачал. «Делай, – говорит, – как знаешь. Деньги на извозчика брать не забудь». Он всё-таки замечательный.
МИХАИЛНиколай пришёл, когда Ольга на вокзале встречала «свой» поезд. Я, грешным делом, всерьёз обеспокоился, что она умом тронулась, но, кажется, всё обошлось блажью. Ёрш облазил квартиру, потом демонстративно пошмыгал носом и заявил: «Чую, женщиной пахнет». После этого заявления он уставился на меня, и мне пришлось сознаться: «Да, помимо меня живёт в этой квартире ещё и женщина». Ёрш потребовал было подробностей, но тут я был непреклонен: «Скоро придёт, и ты сам всё увидишь». Глеб, тот бы так просто не отстал. Однако Ёрш по привычке держал меня за старшего и эту тему до поры отставил.
Коротая время, мы продолжили беседу, начатую при нашей прошлой встрече. Ерша тогда в основном волновали события, последовавшие сразу за взрывом, и как они отразились на семье. Тут мне порадовать было нечем. И хотя я ему ничего не сказал про подлость с выселением Лены с ребёнком из общежития, рассказ всё одно получился грустный. Мы потом даже немного помолчали, чтобы хоть как-то отойти. «А ты знаешь, чьи останки вы похоронили вместо меня?» – спросил после паузы Николай. Хотел сделать мне сюрприз, а вышло наоборот. «Разумеется, – ответил я, – Николая Ежова, чьё имя ты теперь и носишь, – посмотрел на его вытянувшееся лицо и добавил: – А как бы ещё, чудак-человек, я тебя разыскал?» – «Ну, не знаю, – пожал плечами Ёрш, – может как-то случайно вышло…» – «Могло и случайно выйти, – согласился я. – Но не вышло, ибо я тебя вычислил», – и рассказал как. «Подумать только, насколько всё просто», – вздохнул Ёрш.
Теперь мы устроились на кухне, – я уже начал отвыкать от этой советской привычки – где Николай со всем вниманием выслушал рассказ о пропаже Глеба и моих приключениях. Об участии во всём этом Ольги я, по понятным причинам, умолчал. Ёрш сам про неё вспомнил, когда я довёл рассказ до дней сегодняшних. «Представляю, как там Ольга переживает», – сочувственно вздохнув, произнёс он. На что я тут же выдал фразу, повергшую Ерша в лёгкое недоумение: «Уверяю тебя, что ТАМ она точно не переживает». Ёрш свёл брови к переносице, пытаясь переварить фразу. Видимо не сумел и произнёс: «Загадками говорите, товарищ полковник». В это время над дверью зазвенел колокольчик. «А вот и разгадка пришла!» – воскликнул я, спеша в прихожую.
НИКОЛАЙ– А вот и разгадка пришла!
Шеф исчезает в прихожей. Интересно, говорить непонятками вошло у него за правило, или это он для меня так старается? Слышится характерный звук открываемой двери, чуть позже голоса Шефа:
– Ну, как?
Ответа я не расслышал. Вошедшая – я полагаю, что вернулась хозяйка дома – говорит очень тихо. А вот голос Шефа слышен отлично. Догадываюсь, что это он для меня слегка прибавил звук.
– Ну, ничего. А у нас гость!
И почти сразу же:
– Нет, нет, успокойся… Пройди на кухню, сама увидишь.
Я с интересом смотрю в сторону коридора, но вижу исключительно фигуру Шефа, которая загораживает ту, что идёт следом. Войдя на кухню, Шеф быстро отходит в сторону, в дверях я вижу Ольгу и моментально обалдеваю. Она застывает на пороге, всматривается, охает и прислоняется к косяку. Шеф смотрит на нас и радуется, как режиссёр, которому только что удалась сцена в спектакле. Вот и склонности к театральным эффектам я тоже за ним раньше не замечал. Видимо, мы тут все изменились.
Чем дольше смотрю на Ольгу, тем сильнее охватывает меня раздражение. Ведь она по всем понятиям должна выглядеть измождённой, а она смотрится просто шикарно. С моих губ непроизвольно срываются слова:
– А ты, я вижу, похорошела!
Вроде бы и комплемент отпустил, а только сказал я это с таким неодобрением, что Ольга вздрогнула, как от удара, и растеряно посмотрела на Михаила. Тот успокоил её улыбкой и обратился ко мне:
– Ёрш, ты в зеркало давно смотрелся?
Какое зеркало, причём тут зеркало? Если он имеет ввиду то, через которое сюда пришёл и которое стоит у него в кладовке, то на него и смотреть нечего: всё в трещинах. Видел я его давеча.
– А смотрелся бы почаще, – продолжил Шеф, – то и не говорил бы глупости. Или ты думаешь, один здесь помолодел?
Ну, конечно. Какой же я дурак!
– Оля, прости!
Говорю – чуть не плачу, встаю и делаю шаг к Ольге. Она грустно улыбается, – Ах, Ёрш, Ёрш… – и принимает меня в объятия.
ОЛЬГАПоявление Николая вывело меня из прострации. Я снова почувствовала вкус к жизни. И то верно. Мы ведь и прежде не все праздники вместе встречали. Во время долгих «командировок» – и кому пришло в голову назвать опасную работу этим обиходным словом? – вдали от любимого главное не думать о том, что с ним или с тобой может что-то случится, недолго и беду накликать. Особенно тяжело переносить разлуку в праздники, и тогда лучше быть среди друзей. Скоро полночь и я спешу накрыть на стол. Ребята помогают, выполняя все мои ценные указания, и одновременно оживлённо беседуют. Я не сильно прислушиваюсь. Рассказав давеча Кольке всё, что я знаю о нашем деле, я посчитала свою норму на болтологию на сегодня выполненной и перестала вникать в суть мужского разговора. Но вот парни чего-то раздухарились. Интересно, что там у них?
Николай: – Ты что, всерьёз решил примкнуть к эсерам?
Михаил: – А ты считаешь, что нас сюда забросили, чтобы мы опять оставили власть в одних руках?
Николай: – Я думал что мы, вернее, я сначала так думал только о себе, будучи большевиками, сумеем каждый на своём месте…
Михаил: – Ты что, правда, такой наивный? Пойми, дурья башка, если не изменим систему – не изменим ничего, только головы зря сложим.
Николай: – Я так не считаю!
Михаил: – А я считаю!
– И я считаю! – пришлось решительно вмешаться в разговор. – Считаю, что пора садиться за стол, если мы хотим успеть проводить Старый год.
Умная женщина всегда сумеет вставить нужное слово. Ребята враз остыли.
– И верно, – сказал Мишка, – ещё наспоримся. Пойдём, Ёрш, накатим за уходящий!
