Среди желтых, бурых, трухлявых костей были и другие — белые, крепкие, многие с остатками мяса и кожи. Попадались и не успевшие истлеть обрывки цветных тканей с бурыми пятнами.
— Великие цари родились снова — могучими и безжалостными ракшасами. Теперь потомки нечестивцев осыпают дарами жрецов Шивы — владыки бхутов и ракшасов — в страхе перед его подданными.
Со стен хмуро глядели на пришельцев высеченные в камне боги, демоны и диковинные звери. Многих Вима и его дружинники уже встречали в подземельях Долины Дэвов, и не только на рельефах. И так же, как там, стены покрывали тесными рядами письмена. Может быть, они повествовали о кровавых походах, горах добычи, толпах рабов, пышных постройках. Может быть, излагали мудрые наставления царей и жрецов. Теперь этого не знал даже Шивасена. Все было забыто вместе с мелуххским письмом. Исчезли во тьме прошлого деяния, сами имена царей. Остался лишь страх. Мертвые владыки сеяли его вокруг себя не меньше, чем живые.
А ход спускался все круче, шел все глубже. Облицовку из плит с рельефами сменили каменные стены, лишь кое-где подправленные и расширенные человеком. В одних местах были высечены ступеньки, в других приходилось держаться рукой за стену, чтобы не покатиться вниз. Всем вспомнилось, как такими же пещерами вел их в царство змеев хитрый аскет, только не длинноволосый, а бритый наголо.
— Я не просто веду вас наружу. Нет, отважные воины, вы придете к тому, чего так жаждете, что готовы рыться в могильном прахе. В пещере Бога-Быка вас ждут великие сокровища. Сумейте лишь взять их. Сакские удальцы уже ходили туда. Правда, ни один не вернулся. Сможете ли вы, тохары и кати, превзойти их?
— Один такой уже обещал нам клад, которого не было, да только сам не вернулся оттуда, куда нас заманил, — прищурился Ардагаст.
— Он провел вас, словно яван на базаре, — рассмеялся Шивасена. — Только я не яван и не змеиное отродье. Я происхожу из рода царских саков, которых твои предки, Кадфиз, изгнали с зеленых лугов Семиречья. — Узкие глаза аскета испытующе глядели в лицо Виме.
— Так ты решил мстить нам? — Меч царевича уперся в грудь Шивасены.
— Саки мстят мечом и стрелой, а не обманом. Вы решились идти за добычей в ночь демонов? Так вот, клянусь Саубарагом, Черным Всадником, богом ночных набегов и грабежей: царская добыча ждет вас.
— Клялся бы лучше Ахриманом-Чернобогом, своим хозяином, — сказал Ардагаст.
— У Разрушителя много имен и обличий, — снисходительно усмехнулся саньясин.
* * *
Когда Вишвамитра со стражниками наконец высадили дверь, в храме уже никого не было, словно жрец вместе с пришельцами унесся в иной мир. Оторопевшие рабы так было и подумали, но острый глаз кшатрия заметил, что одна из плит неплотно прилегает к соседним. Ухватившись за выступы, Вишвамитра поднял ее.
— Вот куда они ушли, клянусь Вишну Джанарданой. А ну-ка, зажигайте факелы! И не дрожите, словно мальчишки на кладбище — там, в подземельях, ничего нет, кроме мусора и трухлявых костей.
Стражники шли мимо опустошенных гробниц, в мыслях кляня неуемного кшатрия, соскучившегося по воинским подвигам. Под ногами хрустели кости. От взгляда Вишвамитры не укрылось то, что среди них были и свежие, с остатками мяса и кожи. Заметили это и другие воины. Всем вдруг вспомнились те рабы и рабыни, которых приводили в храм перед ночными обрядами, и с тех пор их никто не видел.
— Что мы стережем? Здесь ракшасов людьми кормят, — раздалось за спиной у Вишвамитры. Он резко обернулся.
— Какое нам дело? Это всего лишь рабы. Их, наверное, для этого и покупали.
— Мы тоже рабы, — возразили ему, а сзади кто-то произнес вполголоса: «А сам ты кто?»
— Я кшатрий. Дваждырожденный [28]! — рявкнул начальник стражи. — Меня не взяли в плен и не продали за долги, как вас. Я потерял свободу в благородной игре. Благодарите богов, что не оказались в каменоломнях или на рытье каналов…
Уже в конце коридора Вишвамитра едва не наступил на полуобглоданную детскую руку. На запястье блестел бронзовый браслет со змеиными головами. В памяти словно молнией высветилось: красивая темнокожая рабыня, с которой он провел веселую ночь в хижине. А ее десятилетней дочери, неугомонной и смешливой, он подарил этот самый браслет.
— Кришна-а-а!!!
От крика воина заколебалось пламя факела. Он же не убийца, он не резал их на алтаре! А жрецы — может быть, и они сами не убивали? А только заговаривали девочку с матерью, и те лежали, не в силах ни двинуться, ни закричать? Или шли здесь, все понимавшие, но лишенные собственной воли, навстречу огненным глазам ракшасов? «Что бы ты ни делал, делай это не ради себя, а во имя Кришны», — говорил его покойный гуру. Во имя какого мерзкого бога он, кришнаит, стерег это капище людоедов? Чем он лучше всех этих брахманов, чванящихся тем, что они не убивают живых существ?
— Воины! Клянусь Кришной, те разбойники праведнее нас. Пойдем, во имя богов, соединимся с ними и изрубим всех ракшасов!
— Сражаться с ракшасами? Для этого нужно быть богом или сыном богов, как Рама или Пандавы.
Вишвамитра окинул взглядом своих воинов. Пятеро желтокожих жителей Уттара Куру, трое горцев-северян, один перс… Какое им дело до Индии, ее богов и демонов? Нет, свой грех он должен искупить сам.
— Идите назад. А потом лучше всего разбегайтесь из этого проклятого богами места. А Шиваракшасу скажите: раба по имени Вишвамитра у него больше, нет.
Не дожидаясь ответа, кшатрий двинулся вниз узким ходом. Его сильная, опытная рука привычно сжимала двуручный меч.
А стражники, облегченно вздохнув, поспешили в противоположную сторону. Они всего лишь выполняли его приказ. А стоит ли менять такую сытную и не очень-то опасную службу на полную опасностей жизнь беглого раба, над этим еще надо подумать. Хоть и противно ходить в прихвостнях у людоедов…
* * *
Ход заметно расширился. На стенах появились нанесенные охрой грубые, но выразительные рисунки. Слоны, олени, тигры… Вот слон бьется с черепахой, а на них обоих нападает гигантский орел. Вот этот же орел терзает змей.
— Здесь совершались тайные обряды, когда еще не было мелуххских городов. Тогда люди знали лишь богов-зверей. — Шивасена пренебрежительно взглянул на низенького жреца. — Твоя магия, шаман, тут не поможет. Ты не знаешь здешних зверей.
— Звери всюду звери, — покачал головой Хиранья. — И шаман везде шаман.
Еще один крутой спуск — и перед кушанскими дружинниками открылась обширная пещера, потолок которой терялся в темноте. На стенах были такие же грубые изображения зверей, среди которых выделялся бык, сражающийся то со слоном с телом крокодила, то с рогатой тигрицей. Но внимание привлекали не они и не черепа носорогов, быков и тигров под стенами пещеры, а выступавшая из черной стены огромная, мастерски высеченная — явно не руками дикарей — фигура. Человек с головой и ногами быка стоял, грозно воздев когтистые руки. В глазницах светились два кроваво-красных рубина. От его могучих мускулов, тяжелых копыт, угрюмой бычьей морды, мощных рогов веяло безжалостной, все попирающей, нечеловеческой силой. А у ног зверобога беспорядочной грудой лежали золотые украшения: венцы, браслеты, серьги… Бесчисленные рубины, изумруды, сапфиры переливались в свете факелов. Среди драгоценностей и вокруг них белели человеческие кости, валялось ржавое, переломанное оружие.
Издав боевой клич, Сунра и его горцы бросились набивать карманы золотом. С беззаботным смехом к ним присоединились Ардагаст и Вима. Ларишка и Михримах восхищенно перебирали ожерелья, подвески, диадемы. Лаодика пыталась сохранить сдержанность перед лицом расходившихся варваров, но парфянка уже подбежала к ней с серьгами в виде эротов верхом на дельфинах:
— Смотри, настоящая эллинская работа. Примерь, тебе такие чудесно идут.
— А это наши, бактрийские. — Тохарка показала подвески с бирюзой. — А вот браслет с тигром — рубиновый, сакский.
Лишь Шивасена стоял, сложив руки на груди и всем своим видом выражая презрение к земным богатствам, да Хиранья внимательно рассматривал рисунки на стенах.
— Откуда все это здесь? Это уже не мелуххи, — нахмурил брови Ардагаст. — А кости расколоты и обгрызены.
— Ни одного целого меча, а от кольчуг только обрывки, — заметил Сунра.
— Думаете, одни вы любите тайные походы и ночные набеги? А знаете ли, кого зовут нишичарами — «странствующими в ночи» и ятудханами — «бродягами»? — зловещим тоном осведомился саньясин. — А то, что мясо убитого врага передает его силу и мужество победителю, у вас уже не помнят? Если лезешь в дом воровать, не нужно забывать о хозяевах.
Как бы невзначай аскет вертел небольшим железным диском, продев два пальца в его отверстие.
Звуки шагов, донесшиеся из темноты, заставили всех вскочить на ноги. Из нескольких ходов сразу показались существа, чье сходство с людьми вызывало не смех, как при виде обезьян, а отвращение. Рогатые головы, острые звериные уши, раздутые животы, провалившиеся рты с торчащими из них клыками, рожи цвета меди с горящими красными глазами. Золотые венцы, браслеты, ожерелья смотрелись нелепо на стоящих дыбом огненно-рыжих волосах и серой шерсти, напоминавшей пепел сожженных трупов. Длинные мускулистые руки сжимали мечи, палицы, копья, топоры. От своих сородичей из Долины Дэвов эти ракшасы отличались не только меньшим ростом, но и особым выражением лиц: вместо тупой звериной злобы — высокомерие и осмысленная жестокость. Шивасена приветственно сложил ладони:
