Так вот, сначала в траншею через бруствер ссыпались четверо моих нерадивых подчиненных, а уже следом поочередно спустились гренадеры из разведкоманды.
Причем, что характерно, не одни!
Добычей и, собственно, прибавлением, в этой теплой компании оказались два связанных немца с кляпами во рту.
- Савка, фонарь давай! - распорядился я и сходу застроил я фельдфебеля разведчиков. - Докладывайте! Что у вас там приключилось? Что за стрельба?
- На германскую разведку наткнулись, вашбродь. На артиллеристов… Приглядывали мы за ихней траншеей. Слышим - ползет кто-то… Ну мы их подпустили поближе и кинулись. Двоих в ножи взяли, еще двоих скрутили… Хто ж знал, что там еще один лезет… Он, ирод, палить начал… Мы его, конешна, кокнули, да поздно - нашумели… Германцы так палили - страсть! Как живы-то остались - непонятно… Одной помощью Господней и спаслися! - разведчик размашисто перекрестился.
- Раненые есть?
- Никак нет, вашбродь! Царапины токмо, хучь и до крови!
- Ну, молодец, показывай пленных!
- Сергунька! - Окликнул фельдфебель кого-то из своих. - Давай немаков сюды!
Вид пленные имели довольно жалкий: в грязной изорванной форме, с разбитыми физиономиями и какими-то тряпками во рту, в качестве кляпов.
Судя по расцветке галуна и погон - действительно артиллеристы: офицер и унтер.
- Ну-ка, выньте у офицера кляп! Поговорить с ним хочу!
Кляп вытащили и пленный предстал передо мной, щурясь от света потайного фонаря уцелевшим глазом - другой был подбит и заплыл огромным синяком.
- Name? Dienstgrad? Truppenteil? /Фамилия? Звание? Воинская часть?/
- Leutnant Lamm! Die erste Schwerebatterie des zwanzigsten Armeekorps! /Лейтенант Ламм. Первая тяжелая батарея 20-го армейского корпуса/
- F #252;nfzehnzentimeterkaliber? /Пятнадцатисантиметровая? Т.е. 150-миллиметровая/
- Ja…/Да…/
Поболтав еще немного с очумелым немецким лейтенантом, я выяснил, что на нейтралку они вылезли с целью оборудования поста скрытого наблюдения, дабы корректировать артиллерийский огонь во время завтрашней атаки.
* * *
Когда немцев увели в штаб полка, я взялся за телефон - пора было доложить о событиях веселой сегодняшней ночки.
К тому моменту, когда я вдоволь наобщался с вышестоящими начальниками всех уровней, у меня над душой уже стоял довольный Лиходеев.
- Разрешите доложить, вашбродь?
- Докладывай!
- Хорошо охотники сходили. С прибытком вернулися… Спасибо вам, вашбродь! Вот, стало быть, благодарствуем. - Лиходеев положил на снарядный ящик, используемый в качестве телефонного столика, нечто завернутое в тряпицу.
- Разрешите идти?
- Иди… - Кузьма Акимыч исчез как утренний туман - тихо и незаметно, а я осторожно развернул оказавшийся тяжелым сверток.
Ого! Массивная кобура из коричневой кожи и небольшой никелированный пистолет с рифленой деревянной рукояткой.
Последний я взялся внимательно рассматривать.
Надпись с левой стороны гласила: SELBSTLADE PISTOLE BEHOLLA CAL 7,65 - значит 'Бехолла' калибром 7,65. Над спусковым крючком - серийный номер: 9019. С правой стороны название расшифровывалось: BECKER U HOLLANDER WAFFENBAU SUHL.
О! У отца есть охотничий карабин 'Маузер' - и тоже 'Беккер и Холландер'.
А пистолетик-то - хорош!Маленький, ухватистый и выглядит весьма и весьма стильно. Выщелкнул обойму - семь патронов. Для скрытого ношения и как оружие последнего шанса - самое оно!
Отложив понравившуюся мне обновку, я взялся за кобуру.
Тут никаких неожиданностей не было - банальный и брутальный 'Парабеллум' с запасной обоймой и инструментом.
Неплохо.
Достойное пополнение моей коллекции, начавшейся с подаренного казаками-уральцами 'Маузера'.
Завернув подарки обратно в кулек, я отправился в наш с Казимирским блиндаж.
Надо бы, наконец, выспаться…
Что-то мне подсказывает, что день завтра будет дли-и-и-нным…
1
Скукота…
Нет! Не так…
С-К-У-У-У-К-О-Т-А!!!
Причем не просто так, а по ряду объективных причин.
Например, качество окраски стены и лепнину на потолке я изучил до мелочей, а вместе с тем и прочие архитектурные изыски, вроде пилястр и капителей палаты номер четыре Варшавского военного Александровского госпиталя…
Развлечения, как таковые отсутствуют, да и настроения развлекаться нет. Читать при свечах - некомфортно. Гулять - здоровье не позволяет.
Формулировка безупречна - именно что 'скукота'… Большими буквами…
Сейчас вообще ночь - то есть вдобавок еще и темно, одиноко и тоскливо…
Надо бы, наверное, поспать, но не получается. Мешают стоны артиллерийского подпоручика - моего соседа по палате.
Руку опять же отлежал… Левую… Потому что сплю только на левом боку…
Сплю я так по той простой причине, что правая сторона груди у меня прострелена…
Навылет…
И легкое тоже - навылет…
А главное - снится все время тот день…
Тот самый - самый длинный…
* * *
В ночь немцы сменили потрепанный резервный полк, безуспешно атаковавший наши позиции, на свежепереброшенный с западного фронта пехотный. Атаку, перед самым рассветом, начали германские штурмовики.
Как они оказались в наших окопах - непонятно…
Возможно, свет на это прискорбное событие смог бы пролить командир второго взвода старший унтер-офицер Филиппов. Но он сгинул безвестно, вместе со всем секретом, бывшим в боевом охранении впереди наших окопов…
Так или иначе, немецкие штурмовые команды ворвались в передовую траншею, паля из пистолетов и забрасывая гранатами блиндажи, землянки, окопы и ходы сообщения.
Пулемет в первой траншее даже не успел открыть огонь.
Разбуженные стрельбой и взрывами, мы с Казимирским одевшись впопыхах, выскочили в траншею:
- Вы - направо! Я - налево! Барон, любой ценой не дайте немцам прорваться во вторую траншею и, да хранит вас Бог!
- Oui, mon chef! Bon courage! /Так точно! Удачи!/ - Почему я ответил по-французски - Бог весть. - Савка, за мной! - Нахлобучив каску и перехватив автомат за цевье, ринулся к ходу сообщения соединявшему траншеи.
Немцы как раз начали обстрел наших позиций, дабы предотвратить подход подкреплений. Снаряды рвались вокруг, поднимая дымные фонтаны земли, подсвеченные изнутри оранжевым светом…
* * *
В палату вошла сестра милосердия Ядвига - сухощавая немолодая полька с бледным костистым лицом.
- Не спится, пан прапорщик?
- Не спится, пани Ядвига.
- Пану заварить ромашки?
- Спасибо, не стоит! Позаботьтесь лучше о подпоручике Лазареве - он снова стонал.
- Непременно… - женщина вышла также тихо, как и появилась.
Лазарев отброшенный взрывной волной на станину орудия очень страдал - у него было сломано несколько ребер, ключица и раздроблена рука.
Я же, своевременно прооперированный в нашем полковом госпитале, по сравнению с ним считай - легко отделался.
Когда бессознательного меня с пузырящейся на губах кровавой пеной притащили на перевязочный пункт, выглядело все достаточно печально. Спасением своего бренного тела ваш покорный слуга обязан Савке и здоровяку Степану Степанову. Первый - быстро закрыл раны, не допустив пневмоторакса. Второй - вынес на руках, словно ребенка, пока тот же Савка, которому не под силу было меня тащить, прикрывал наш отход из ручного пулемета.
Все эти подробности я узнал уже в Варшаве, ибо две недели находился на грани жизни и смерти.
Спустя десять дней после ранения, с меня, только очнувшегося от горячечно бреда, сняли дренаж и отправили в Розенберг. А оттуда по железной дороге - в Варшаву.
2
Уже которую ночь подряд я мучаюсь, пытаясь заснуть.
Лежу, ворочаюсь и грежу наяву: 'самый длинный день' никак не хочет меня отпустить…
В полудреме мне мнятся эпизоды боя, о которых я бы очень хотел забыть…
А еще лучше никогда их не видеть… Не знать… Не пережить…
Когда я с вестовыми добрался до второй траншеи, в первой бой уже затихал. Теперь предстояла схватка за ходы сообщения, дабы не дать противнику прорваться дальше.
Если я правильно помнил читанную в свое время книгу о тактике германских штурмовых групп в Первую Мировую, то сейчас они двинутся дальше вперед, а в захваченную ими передовую траншею подтянутся пехотные части.
Наши пулеметы во второй траншее время от времени постреливали короткими очередями, но непрерывного огня не велось - не по кому было пока стрелять, потому что весь бой шел в окопах.
Минометы вообще молчали, а артиллерия вела беспокоящий огонь.
Предположим, мы сейчас ломанемся в ход сообщения и наткнемся на германских штурмовиков, которые наверняка уже ждут наших ответных действий или же движутся сюда.
Лотерея… Кто первый гранату бросит…
Значит, надо сделать так, чтобы мы успели первыми.
Например - устроить засаду! В узком извилистом ходе сообщения - это практически невозможно. К тому же немцы будут двигаться, бросая гранату за каждый поворот.
