ФСИН (Федеральная Служба исполнения наказаний). Кажется, поисковый отряд преследовал очередных бегунков из близлежащей исправительной колонии №3 УФСИН России по Амурской области.
Решив не рисковать, я направился в обход по широкой дуге, огибая вероятный маршрут следования поискового отряда. Потерял на этом деле сутки и в результате до избушки мне оставалось пилить теперь ещё одни сутки. Осторожно перебрался по валунам через неширокую речку, вода в которой, даже, на взгляд, была ледяной, так как шёл уже конец ноября, и тут вдруг услышал стон. Поднявшись метров на семьдесят вверх по течению, обнаружил наполовину выползшего на берег человека в зековской телогрейке. Пришлось вытащить его на берег и оттащить подальше в кусты. Перевернув его на спину, обнаружил у беглеца два пулевых ранения, одно в плечо, другое в мякоть бедра. Видимо, преследователи подстрелили, но зек успел добраться до реки, и собаки потеряли его след. Но конец его ждал всё равно один, или поисковый отряд всё же нападёт на его след, хотя не факт, тайга она большая, или сдохнет здесь от ран и переохлаждения. А скорее всего, на запах крови сбегутся местные хищники, быть сожранным заживо не самая приятная участь.
Очнувшийся пожилой, даже скорее старый, ближе к семидесяти годкам, зек это отлично понимал и тем не менее сверлил меня напряжённым взглядом. Сразу было видно, что несмотря на возраст это человек-кремень. Самым правильным решением было бы пристрелить его, чтобы не навести на моё лежбище поисковый отряд ФСИН, да и ему по-любому лучше, чем зверьё сожрёт. Ствол автомата в моих руках ненавязчиво перемещался в сторону незнакомца, но что-то меня удерживало. Видимо, железная воля, читавшаяся в глазах несломленного беглеца.
— Стреляй уже! — жёстко приказал он. — Не хочу, чтобы зверьё меня живого сожрало. Не по-людски это, — помолчав добавил он и потерял сознание.
Вот так и познакомился я со старым вором в законе Дядей Ваней или в миру Иваном Тимофеевичем Трубачёвым. Трое суток пёр я на себе нового знакомого до моего лежбища и когда мы добрались до избушки, был тот уже скорее мёртв, чем жив. Хотя пули и прошли навылет, но без квалифицированной врачебной помощи шансов у раненого зека почти не было. Однако, благодаря спецназовской выучке, именно к оказанию первой помощи раненным я был подготовлен неплохо. Скажем так не на уровне полевого хирурга, но уж на уровне фельдшера точно. Но главным фактором, позволившим сохранить Дяде Ване жизнь, стали походные аптечки китайского спецназа, предусмотрительно захваченные мной из приготовленных на случай боевых действияй схронов. Имевшийся в них ассортимент медикаментов и спецпрепаратов и удивительная для столь пожилого возраста жизнестойкость организма беглеца позволили ему выжить.
Всю зиму дядя Ваня лечился и восстанавливался и к весне был уже достаточно здоров, чтобы перенести дорогу до спрятанного мной фургона. За это время я успел сделать ещё чуть менее десятка удачных вылазок и общий размер экспроприированного мной золота и камней при удачной реализации мог потянуть на гигантскую сумму в миллиард рублей. Сам себе я представлялся в этой истории кем-то вроде медведя. Трудолюбивые пчёлы старательно собирают мёд (то есть золотишко и камешки) а потом приходит топтыгин и выгребает уже готовый запас. Идея оказалась на редкость удачной, поэтому и добыча оказалась такой крупной.
Долгими зимними вечерами мы толковали с Дядей Ваней за жизнь. Я постепенно проникся к нему доверием и рассказал ему сильно откорректированную историю моей жизни, опустив такие подробности, как принадлежность моих родителей к Конторе и свою службу в китайском спецназе. После чего он окрестил меня Китайцем, и кличка прилипла намертво. Дядя Ваня просвещал меня в подробностях и специфике воровской жизни и обычаям российской криминальной среды и к концу нашего вынужденного затворничества я уже вполне мог изображать из себя опытного уголовника.
Пора было заканчивать с таёжной эпопеей, и мы стали собираться в дорогу. Во время своих отлучек я проверил, что спрятанный мной фургончик находится на месте, никем не обнаруженный, и перетащил поближе к нему часть добычи. Дядю Ваню в свои дела я не посвящал, так как всё-таки не полностью доверял старому зеку. Большие деньги могут даже близких друзей толкнуть на необдуманные поступки. Как говорил сам Дядя Ваня:“ Бережённого Бог бережёт, а не бережённого конвой стережёт” ©.
В общем, добрались мы потихоньку до фургончика и доехали на нём до одного из приграничных посёлков, где задержались на пару дней. У Дяди Вани даже в такой глуши нашлись нужные люди. Как выяснилось, вор он был всероссийского масштаба и пользовался в уголовной среде огромным авторитетом. Чтобы можно было, не особо рискуя доехать до Благовещенска, поступили просто. Один из пожилых, недавно откинувшихся бывших зеков, отдал Дяде Ване свою справку об освобождении, которая в здешних каторжных местах была документом привычным и обычно никаких вопросов при случайной проверке документов не вызывала. Да и нужна эта бумага, была только, чтобы доехать до Благовещенска, где коронованному вору быстро сделают настоящие солидные документы. По всей вероятности, лагерные власти, чтобы избежать проверок и неприятностей списали его как погибшего при побеге, и погореть теперь он мог только если будут брать отпечатки пальцев и пробивать по базе. Но такое было маловероятно, так как воры его уровня сами на дела не ходят и попадаются в основном или из-за злоупотребления наркотиками, либо за дела, связанные с организацией преступного сообщества.
До Благовещенска мы добрались без особых приключений, где на несколько дней разбежались каждый по своим делам. Я выкупил с десяток хороших кирпичных гаражей, разбросанных по разным районам города, и организовал в них тайники, куда разместил захваченную для первого этапа плана часть накопленной за годы таёжной эпопеи добычи. Всего по этим тайникам было распихано около тридцати килограммов золота на сумму около ста миллионов рублей и примерно на такую же сумму драгоценных камней.
Дядя Ваня познакомил меня с верхушкой Дальневосточной уголовной элиты, представив меня своим крестником и рассказав приятелям сильно откорректированную версию своего спасения и нашей с ним жизни в тайге. Приглашал меня остаться в Благовещенске и стать его ближайшим помощником, но у меня были совсем другие планы. Планы, надо сказать, Наполеоновские. И путь мой лежал в стольный град Москву, столицу нашей Родины.
Глава 12. Китаец. Вечер в хату 2
“На свободу — с чистой совестью” ©
Так как добираться в Москву мне надо было с очень стрёмным грузом, то неизбежно встал вопрос, как его безопасно туда доставить. С собой в первую поездку
