с ресниц. Так?
Арина выдавила из себя натуженную улыбку, холодным голосом комментируя сказанные слова.
- Уважаемый мистер Джонс… Хотя Вас зовут несколько иначе, не так ли? Эдвард Робинсон. Ведущий специалист клиники мозга. Профессор, заслуженный человек в Америке и не только. Вы считает, что в России все оторваны от мира и не читают периодику медицинского характера, где есть Ваши фотографии? Со скорбью признаюсь, что несколько иначе думала о Вас перед этой встречей.
Американец смутился и сел, как-то пытаясь оправдаться, но его коллеги смотрели с неискрываемым недоумением, а некоторые так и вовсе захихикали.
- Давайте не играть в шпионов и говорить начистоту. Вы нас удивили, честно. Поясню - информация о том, что велись видеозаписи в моменты нашей работы – это для нас неожиданный сюприз. Более того, в контракте, что был заключён между клиникой, где мы работаем и госпиталем, от которого здесь присутствует главный врач, был отдельный пункт, который однозначно ЗАПРЕЩАЛ ведение подобных записей. Но об этом печальном инциденте мы поговорим между собой чуть позже, а сейчас давайте приступим к диалогу в формате вопрос-ответ. По очереди. Слева направо или наоборот. Как вы сами решите, так и будет, только оговорюсь – не более получаса. Тогда будет финальная часть, которая Вас позабавит и удивит. И так, начнём? А, секунду. Вижу, что в зале появилась наша помощница. Чтобы она не отвлекала Ваше дальнейшее внимание на себя, я её выслушаю и отпущу. Евгения, прошу.
Женя, смущённая таким явным вниманием, подошла к Антону и что-то тихо стала ему говорить на ухо. Склонившая голову Арина тоже услышала разговор и в конце оба улыбнулись, явно довольные новостями.
Женя вышла из помещения и тут же задал вопрос, судя по табличке, немец.
- Простите, но я впервые увидел на Вашем лице улыбку. Это были и в самом деле хорошие новости?
Антон, переглянувшись с сестрой, согласно кивнул.
- Да, хорошие. Только что подтвердили, что диагноз человеку, которой мы поставили несколько дней назад, консилиумом ведущих специалистов страны был признан правильным и наша рекомендация по лечению была принята как основная.
- «Тошка. Какой ты сообразительный! Выкрутился как уж на сковородке».
- «А что оставалось делать? Говорить во всеуслышание, что поступила информация, после которой нам категорически не рекомендуют лететь самолётом домой? Это не стоит озвучивать. Хотя и предложенным поездом не самоё лучшее, а автотранспортом тем более. Поезд так поезд, тем более что в нашем распоряжении будет чуть ли не личный вагон. Но лучше гарантии от Братства на поезд, чем без гарантий самолёт. Так, не отвлекай. Продолжим…»
Далее посыпались вопросы, в которых было мало конкретики по производимым двойняшками действиям, а вот предложений переехать хоть завтра в любую из перечисленных стран - чуть ли не через одного. Обещали все, что только можно, соревнуясь по хвастовству между собой, но не понимали прикленной кривоватой улыбки на лице Антона. Так продолжалось почти все выделенные им полчаса, после чего парень поднял руки вверх и остановил дальнейшие излияния «купцов».
- Спасибо за предложения. Я их всех выслушал внимательно, но в данный момент мы не готовы никому из Вас отдать предпочтение или согласиться сразу. На всё нужно время, да и бросать в данный момент нашу клиентуру не можем – для нас больные, точнее, их скорейшее выздоравление, важнее всех благ. Так что на всё нужно время и немалое. Что хочу Вам предложить. Если, конечно, Вы сами согласитесь на такой эксперимент. Сейчас каждый из Вас по очереди подойдёт к нам, уделив не более минуты своего времени. Для чего? Мы продемонстрируем каждому свои способности, продиагностировав и написав на отдельном листе бумаги текущие болезни, а так же те, что могут возникнуть по тем или иным причинам в ближайшее время. Сразу оговорюсь – без рекомендаций. Их мы по своему убеждению никогда не даём представителям других гоударств, даже дружески настроенных к нашей Родине. У нас есть свои постулаты, через которые мы никогда не перешагиваем.
- «Антон. Этот япошка замышляет что-то недоброе. У него душа черней чёрного, а злоба и зависть просто переполняют края. Он слабенький эмпат, но пытается в себе развить способность».
- «Я тоже заметил и сейчас всё исправим. Не боись».
Антон поднял задумчивый взгляд на японца.
- Господин Ямуто. Простите за нескромный вопрос – Вы китайским языком владеете, письменностью?
- Это мой второй родной язык, господин. – Японец, вскочив, оттарабанил текст и, поклонившись, сел. Его переводчик дословно перевёл, с недоумением взглянув сначала на Антона, а потом и на своего подопечного.
- Хорошо. Тогда попрошу Вашего переводчика на минуту покинуть Вас. Я хочу предложить Вам прочесть уникальные строки хайку (прим. – традиционная японская лирическая поэзия), которые, надеюсь, не оставят Вас равнодушными.
Антон на листке бумаги в быстром темпе написал карандашом несколько иероглифов и, встав со стула, подошёл к японцу, показав ему текст так, что другие люди содержимое видеть не могли.
Ямуто фотографическим взглядом окинул текст, словно запоминая на всю жизнь, а потом мысленно воспроизвёл написанное уже по-японски в ритмике хайку. Японец был удивлён даже не самим смыслом, а удивительной гармонией, что царила в этом четверостишье. Он обернулся и подозвал переводчика.
Встав, и снова поклонившись Антону, Ямуто, сразу склонившись повторно, заговорил чуть ли не в пол.
- Я удивлён столь возвышенным стилем, эспрессией и мудростью. Эти стихи необычны по строению и уникальны сами по себе. Они как музыка будут сопровождать меня до конца дней. Я признателен за ту честь, что Вы оказали мне, поделившись столь уникальным текстом.
- И я благодарен Вам, уважаемый господин, что Вы с врождённой мудростью смогли оценить даже в китайских иероглифах совершенство японского языка, его музыкальность и возвышенность.
Когда Антон в ответ поклонился и вернулся к сестре, Арина чуть ли не силой вырвала бумажку, прочитав которую с недоумением взглянула на брата.
- «Ты чего это написал? Я, если бы была узкоглазой,
