страшно. Он вспомнил, что в Заполярье и авиационные аварии не редкость. Он был на грани паники. Зачем его сюда, вообще, понесло? Репортаж захотел, так получи! По полной жопе.
«Господа хорошие, товарищи дорогие, что наверху сидят. А это случаем не перебор? То заточкой грозят ливер покромсать, то в катастрофе угробить? На фиг тогда было давать вторую жизнь? Вы что, издеваетесь?»
Крепко тряхнуло. Двигатель безумно взвыл. Вертолет налетел на что-то. Крепко тряхнуло. Васечкин не видел, как отлетели винты, оставив в заполярной тундре сотни килограмм высококачественного металла, как спрессованный лед ломал корпус вертолета, сминал стенки и ребра жесткости. От удара Кеша вырубился.
— Ой, мля!
Иннокентия забросило вглубь салона на тюки с мехами и сие обстоятельство спасло его от всяких нехороших последствий.
Через какое-то время он очухался и попытался подняться. Он быстро оценил ситуацию и принялся оглядываться в поисках самого важного. Кофр с аппаратурой лежал среди тюков целенький! За потерю и порчу государственного имущества начальство по головке не погладило.
— Фу! Пронесло!
Но тут пришло понимание ситуации и захотелось выругаться. Еще через секунду накатил страх, переросший в ужас. Где они, что с ними? Всё ещё подрагивающий от пережитого страха столичный гость осмотрелся в растерзанном салоне вертолета, оценивая разрушения и поломки.
«Знатно помяло! А где экипаж?»
Кеша явственно услышал стоны и, раскидывая тюки и ящики, полез вперед. Благо, на обратном рейсе груза было немного, а то пассажиру могло бы не поздоровиться. Дверь к вертолетчикам никак не открывалась.
— Эй, есть, кто там — отзовитесь! Живы?
— Парень…. Ты как сам?
— Нормально. Что это было?
В узкую щель, которую Кеша смог приоткрыть, просунулась голова бортинженера. На морде лица наливались здоровые кровоподтеки, но сам вроде бодр.
— Обледенели к хренам, ля! Пурга догнала, ля. Говорил же командиру, что опасно лететь, ля. Но он же ас, ля!
— Трепаться будем, или дверь открывать?
— У меня рука, ля, сломана. Держи!
Сквозь приоткрытую дверь бортинженер пропихнул обычную монтажку, и дело пошло, хоть и туго.
— Покопайся в конце салона, ля. Там было что-то. Рычаг нужен, ля. Вона нас, как заклинило, ля. Мы по ходу в какой-то холм влетели, а потом вниз съехали.
— Где экипаж. Ты что один там?
— Командир вроде очухался, но ему ноги зажало. А вот второй, ля…
«Вот попал!»
За бортом бушевала буря. Временами корпус упавшего вертолета слегка покачивало. Это же как же там дует? На какой-то миг Васечкину стало жутко. Но рассуждать и отчаиваться было некогда и он принялся действовать с удвоенной силой. До сих пор концентрация внимания и упорство помогало ему выжить. И в этот раз не отступится.
Покопавшись среди груды ящиков, Иннокентий нашел у самого борта кусок трубы. То, что доктор прописал! Воодрузив её на монтажку, он пусть и с определенным усилием, но доломал заклинившуюся дверцу и убрал куски в сторону, что по мнению бортинженера было лишней тратой времени.
— Все равно мешать будет! Лучше сразу сделать. Руку давай!
— Да, ля! Командира надо вытаскивать.
— Хватит командовать! Докомандовались. Вертолетчики хреновы! Пойдем по алгоритму. Кэп в сознании? Пусть подождет. А тебе надо шину наложить и осмотреть.
— Лекарь, что ли, ля?
— Нет, но соображаю. Давай руку.
Перелом к счастью оказался закрытым. Добравшись до висевшей в кабине экипажа аптечки, Васечкин довольно грубо выругался. Это же надо было так довести аптечку?
— Вы когда ее в последний раз проверяли?
— Да… — бортинженер пожал плечами.
— Ага. Хорошо хоть бинты есть. Вот этот кусок для шины сгодится. Нож имеется?
— Держи, — бортинженер протянул добротный охотничий нож. — Всегда при мне, ля.
— И правильно, ля! Готово! Руку береги, пойду командира смотреть.
У того дела оказались не очень. Присмотревшись, Иннокентий понял, что вынуть его из кресла возможно. Но в районе бедра и груди вертолетчик плотно прижат металлическими частями корпуса машины. Крови видно не было, на пилотах толстая одежда. Но если металл глубоко проник в тело, а Кеша начнет выдергивать командира из кресла, то возможно обширное кровотечение. Насколько Васечкин помнил, в бедре много важных артерий. Так что следовало сначала подготовиться.
Озадачив бортинженера поиском нужного материала, Васечкин начал понемногу отжимать зажавший ноги металл трубой и монтажкой. Освободив ногу, тут же затянул на ней жгут. Мало ли как хлынет? Но все обошлось. Василий, так звали бортинженера, помог выволочь командира в салон, где успел с помощью одной руки освободить достаточно место.
— Давай тампон. Это все бинты?
— Ага.
— Тогда нужно какую-нибудь ткань на полоски порезать.
— Счас, ля
Иннокентий посмотрел на бортинженера и тяжело выдохнул:
— Как я понимаю, обезболивающего у вас нет?
Вертолетчик понимающе открыл глаза:
— Спирт?
— Только не чистый. Разбавь.
— Понял, ля.
Чудесным образом буквально через несколько секунд у вертолетчика в руках появилась фляжка. Васечкин молча кивнул и настороженно посмотрел на торчащий из бедра осколок металла.
— Лей! Прямо на рану. Потом дай выпить командиру
— Понял, ля.
Но тревога была напрасной, обильного кровотечения не случилось, и его удалось быстро остановить. Дырка в плече также оказалась не опасной, артерии задеты не были, и металл вошел неглубоко. Все облегченно выдохнули. Кеша, закончив перевязку, сначала тяжело уселся на тюк со шкурами, затем настороженно приподнялся:
— Пойду, гляну на второго пилота.
— Давай, я за командиром присмотрю.
Кеша просунулся в кабину и полез к вертолетчику, которому во время аварии досталось больше всех. Его изначально посчитали погибшим, но что-то Васечкину показалось странным.
«Да он же живой! Вон пар изо рта идет!»
Пришлось заняться и им. Бортинженер обрадовался и как мог, помог втащить второго пилота в салон. Больше всего досталось лицу вертолетчика. Кеша как смог, вправил сломанный нос, быстро осмотрел и нашел еще одно повреждение. Пальцы левой руки оказались сломаны. На перевязку и шину ушли последние заготовки.
Бортинженер глотнул из фляжки и подал Иннокентию:
— Инвалидная команда, ля. Надо же так угораздило нас?
Васечкин отхлебнул спирта и полез в карман за конфетой.
— В первый раз падаешь?
— Да нет, ля. Но тогда просто вышла аварийная посадка.
Внезапно застонал командир:
— Холодно. Братцы, холодно!
Василий и Иннокентий мрачно переглянулись. За бортом все также заунывно выла пурга, ветер и не думал стихать. Через прорехи и разбитые окна заметно поддувало, наметая небольшие сугробы.
