Александр Чернов - Одиссея Варяга

"Линию их мы порвали… "Баян", похоже собирался нас таранить. Нет. Не получится. Он у нас уже по корме… Камимура его должен прекрасно видеть… Да… Сегодня все стараются исполнить свой долг… Какой, все-таки, красивый день…" флегматично отметил про себя Хейхатиро Того.

Солнце клонилось к закату. Его золотые лучи играли мириадами блесток в фонтанах вздыбленной в небо воды. Ее брызги долетали до лица "молчаливого адмирала"… Итак, все что сделано, то сделано… Что случилось, то случилось…

Первые капли грозы

Пыль прибивают на душной дороге

Сладким покажется воздух идущим здесь после дождя.

Удар пришел справа спереди. Причем был он настолько силен и сокрушителен, что в боевой рубке крейсера никто не смог устоять на ногах. И не всем было суждено подняться…

Причудливо преломляя солнечные лучи, пробивающиеся в смотровые щели наполненного едким, желто-зеленым дымом броневого стакана, на линолеуме блестели осколки стекла. Практически все плафоны светильников, сами их лампы и стеклянные части приборов были уничтожены. Валялись сорванные с креплений погнутые трубы и рупора двух амбрюшотов, еще какие-то покореженные обломки… И на всем этом кровь… Где мелкой пылью, где густыми, бесформенными комками…

С трудом поднявшись на четвереньки, Рейн приходил в себя. Сначала сквозь абсолютную тишину в заложенных ушах начали пробиваться тупые отдаленные удары… Вот еще один, громче… Немилосердный толчок снизу! "В пояс попали… Зубы, оставшиеся, вроде как целы…" Рейн еле удержался на побитых коленях, ухватившись за рукоятки неторопливо и свободно крутившегося штурвального колеса. Пытаясь отдышаться, он постепенно приходил в себя. Кашель бил немилосердно… И, кажется, что благодаря этому, сознание возвращалось быстрее.

"Ну, вот и нам, наконец, в рубку влепили… Да как, Господи! Кто это… Павел Михайлович! Очнитесь же…" Рейн попытался перевернуть на бок лежавшего рядом в красно-бурой луже лейтенанта Плена. Но сразу же оставил его в покое, как только взглянул в широко раскрытые, спокойные глаза…

До слуха стали доноситься и другие звуки… Кто-то стонал. Нет, даже кричал. Тонко и протяжно. Ясно… Саша Бошняк. Жестоко…

– Потерпи, дорогой… Виктор Карлович! Как вы? Слава богу! Жгуты там… Мичману надо перетянуть… это… плечо. Скорее! Потом руку его искать будете! Да и смысл! Тяните туже, надо кровь остановить… Да не ори же ты! Будешь жить… Я! Я тебе обещаю!

– Командир! Мы выкатываемся из линии!

– Встаньте на штурвал, Клавдий Валентинович,- приказал Рейн прильнувшему к смотровой щели, слегка очухавшемуся штурманскому офицеру мичману Шевелеву, – Рулевые и Плен с Лонткевичем уже никак не поднимутся, сами видите… Мы управляемся? Прекрасно! Вернуться в строй! И где наши сигнальщики?

– Кондуктор Треухов перед самым… Ну как по нам попали, на мостик выходил. Направо. С "Варяга" нам сигналили, а из рубки за дымом было не разобрать.

– Ясно. И правда, за этим дымом чертовым, не видно же ничего… Что Вы там рассмотрели? Я на мостик, в слепую не воюют.

– Николай Готлибович! Только слева проходите, правое крыло нам разнесли. Как вы тут? – как сквозь вату донесся до еще полуоглушенного Рейна голос старшего офицера крейсера Попова.

– Сами видите… Как у нас дела по артиллерии, с чем прибыли, Андрей Андреевич? – вопросом на вопрос встретил Рейн вошедшего в рубку кавторанга, за которым вбежал младший лекарь и трое матросов – санитаров.

– С чем? С радостью, что вас тут не всех переубивало, а то мне уже доложили, да и Кошелев сказал, что по вам попало и связи с рубкой больше нет… Да и "Варяг" из линии вышел, сигнал сделал, что идет на помощь к флагману, к "Громобою".

– Почему не ведем огня? Что с "Громобоем"… И… Санитары! Надо быстрее выносить вниз, кто жив еще. Остальным ваша помощь тут уже не требуется, ребята…

– А с артиллерией у нас все… Закончилась, почти, наша артиллерия, Николай Готлибович. Кормовая башня без ствола. Ну, это вы знаете. Из шестидюймовок правого борта одна, что в кормовом каземате, бьет, но подача не действует. Таскают в ручную. Двум капут полный, и одну заклинило, сейчас там мичман Романов, пытается наладить. Последней носовая башня померла… Тем же залпом с "Шикишимы", что и по вам здесь. Хоть не всех поубивало, и то, слава Богу! На неподбойном борту два ствола. У той, что во втором каземате накатник поламало, в кормовом – полствола…

– Слава Богу!!! Да вы понимаете, что говорите! У нас, что, осталось две с половиной шестидюймовки!!!

Рейн, протиснувшись мимо Попова, выскочил на мостик. Вернее, на то, что еще оставалось от мостика. Первый же взгляд на башню полностью подтвердил правоту старшего офицера. "Баяну" воевать было практически нечем. Передняя восьмидюймовая башня приказала долго жить. Слева от орудийного ствола, из-под загнутого наружу и вверх куска броневой крыши, валил бурый дым не предвещающий ничего хорошего. Сама пушка неестественно торчала вверх и вправо от оси башни. В броневую дверь кого-то вытаскивали, матерясь и путаясь в пожарных шлангах, протянутых внутрь. Кого-то укладывали на носилки…

– Николай Готлибович! – вслед ему прокричал Попов, – А "Громобой" вышел из строя. Поднял сигнал: "Не могу управляться. Адмирал передает командование "Ослябе"… Степанов пошел его прикрыть, так что перед нами сейчас дыра. Да мы еще рыскнули изрядно, так что японцы сейчас наверно уже ближе чем наши. Ну и садят по нам от души, естественно.

В подтверждение его слов крейсер вновь затрясся от попавших в него двух или трех снарядов.

"Ну, вот. Этого нам только и не хватало!" Подумал Рейн перебираясь через завалы обломков с биноклем… "Так, посмотрим, что там у них стряслось…

Ох ты, Господи! А японцы то как близко подошли… Это же практически дуэль на пяти шагах… Да они сейчас…"

И "сейчас" произошло. Прямо перед его глазами. Грохот взрыва еще не дошел до ушей, а в поле зрения бинокля обломки погибшего "Витязя" неестественно медленно падали в воду…

Рейна натурально переклинило…

"Ну, вот и все… Гады! Ну, вот и все!!! Нас вы так просто не пристрелите… Понеслось дерьмо по трубам…" И с неожиданно всплывшей в памяти присказкой Василия Балка, от которой покатывался весь офицерский Владивосток, он бросился в боевую рубку.

– Господа офицеры! Ситуация следующая: "Витязь" только что взорван. "Громобой" выбит, и, похоже, тоже долго не протянет… Контр-адмирал Руднев или погиб или, если даст Бог, ранен. "Пересвет" – форменная куча обломков. Флага Небогатова на нем нет, судя по всему тоже вышел из строя Николай Иванович. "Ослябю" и Григоровича за дымом не видел. Наш крейсер практически без артиллерии. Остались две шестидюймовки на неподбойном борту. И мы как и "Витязь" тоже под расстрелом… Два или три броненосца садят по нам.