– На помощь! Муж мой! Помоги! Спаси! А-а-а-а!..
Илья растерялся. Лишь на пару секунд. Но этого достало, чтоб великан проснулся, воздвигся над землей, шагнул вперед, вставши меж Ильей и коварной лягушкой.
Большим казался богатырь из дупла, вблизи же – огромным. Илья ему макушкой и до зерцала не достал бы. Глядел сверху…
Так на крысу глядят. С брезгливой усмешкой.
Илья рассердился. Никто не смеет так глядеть на него! Убить – да. Если сильнее. Сила врага никогда не останавливала Илью. Даже когда у него было только одно имя, Годун. Усомниться в его чести и храбрости? Глядеть на воина, на княжьего гридня как на холопа, нагадившего в покоях.
Илья сам не понял, как в левой руке у него оказался щит, а меч прыгнул в десницу.
Великан удивился… Крыса оказалась – с зубками.
Опять не сказал ничего, только хмыкнул и булаву с пояса снял. Не меч, чьи ножны – чуть не в рост человека, а булаву. Мол, для крысы и малого оружия хватит. Хорошо, камнем не запустил…
Ударил великан легонько, без замаха… А вот тебе!
Илья от булавы увернулся и ответил – прямым в ляжку…
И едва не потерял меч. Еле удержал, потому что быстр оказался великан на диво. Сбил удар булавой и на той же дуге, небрежно и легко достал Илью. И увернуться Илья не успел. Только щит подставить.
Затрещал щит жалобно. Илья чудом удержал удар. Но удержал всё же. И даже с места не сдвинулся – будто сам в землю врос. И точно. Врос. Глянул вниз, а ноги на полпяди в землю ушли.
А ноги великана – на полсапога.
Снова упала булава. На сей раз Илья сумел пустить вскользь – и даже рубануть по вражьей деснице. Лязгнула сталь клинка о железо наруча…
Хмыкнул великан. Но уже по-другому. Вроде как одобрительно. И ударил двойным. Крест-накрест. От одного Илья ушел уклоном, второй опять пришлось принять на щит. Затрещало так, что Илья решил – всё. Пропал щит.
И удивился, глянув. Потому что и щит был целехонек, и рука, что интересно, не болела. А ведь от такого удара и вовсе онеметь могла.
И еще на полпяди погрузился в землю Илья. А великан и вовсе на локоть ушел. По колено. И наконец-то за меч взялся. Причем – шуйцей. Тут только Илья заметил, что меч у громадины не слева, а справа. Леворукий, выходит, великан-то.
Илья засмеялся. Страха не было, хотя понимал: рубанет такой – и сразу напополам и щит, и Илья. Страха не было, а было весело, и жизнь кипела внутри, поднимаясь по здоровым ногам, наполняя нестерпимой силой грудь и плечи…
– Ну давай! Бей! – азартно выкрикнул Илья.
И, не дожидаясь, рубанул справа, финтом от пояса снизу – в подмышку. Великан качнулся назад (клинок Ильи пропел, не достав), потом вперед – и огромный меч без хитростей упал на Илью сверху. Как раз тем ударом, какого он ждал. Таким ударом не то что воина со щитом – коня напополам разрубить можно.
Лязгнуло знатно. Удар пришелся по умбону, но до руки Ильи не достал. Илья, чудом, не иначе, но удержал и щит, и вражий удар. И ударил сверху, наискось, целя меж шеей и плечом.
Великан не успел отбить. Ушел телом влево, и меч Ильи угодил не в голую шею непомерной толщины, а в широкий наплечник. Звук такой, словно в било вечевое ударили. У Ильи на миг уши заложило, но это пустяки. Он откинулся назад, пропуская перед собой круглую голову булавы, и рубанул длинно, из-за спины, с оттягом, будто не мечом, а саблей.
Жутко заскрежетала сталь по шлему-котлу. Глухо вскрикнул великан. А Илья, в азарте, ударил снова, и снова… Пока не сообразил, что враг больше не отвечает. Не может. Провалился в землю до подмышек.
Илья посмотрел на собственные ноги, босые, в портках, будто вцепившиеся пальцами в рыхлую почву…
Потом снова на утонувшего в земле великана.
И опустил меч.
– Добей его, – раздался позади злой женский голос. – Вбей его в матушку по маковку.
– Не стану. – Илья вбросил в ножны чистый меч. – Нет в этом чести.
– А я не прошу! – Красавица-лягушка шагнула вперед. – Я – велю! Или хочешь опять – в калеки?
– Нет, – качнул головой Илья. – Я воин, баба. Поищи себе для такого дела палача.
– Мальчишка! – взвизгнула красавица. – Дурак безголовый! Делай, что велю! Вышло его время! Не держит его земля! Сам, что ли, не видишь?
– Она правду говорит! – Голос у великана – размеру под стать. – Не держит земля мою силу. – Он уронил булаву и протянул Илье руку: – Помоги подняться – и часть силы моей твоя будет.
– Зачем мне твоя сила? – пожал плечами Илья. – Мне и своей довольно. А подняться помогу, что ж не помочь-то?
Илья уже протянул руку, и лапища великана обхватила его ладонь, накрыв ее целиком.
И вот только теперь Илья ощутил настоящую силу противника. Когда поволокло его вниз, к земле, ниже, ниже, в глубину ее, в нутро, в пещерную тьму…
А потом отпустило. Совсем.
Илья вновь стоял на поверхности, а великана не было. Только почва рыхлая, будто на свежей могиле.
А в голове Ильи кто-то сказал отчетливо: «Ты придешь ко мне. Но не сегодня».
И рядом – сердитый женский голос:
– Сказала ж тебе. Не послушал. Так пеняй на себя!
И тотчас обе ноги Ильи подогнулись, и он беспомощным кулем повалился наземь.
Пробуждение Илью не порадовало. Сон оказался – в руку. Вернее, в ноги.
Волохово капище. МедогарГридь была единодушна: «Убить змеюку!»
Духарев же с выводами не торопился.
Он внимательно выслушал сына. Заставил его дважды пересказать виденный сон. Потом велел всем заткнуться и задумался. Даже ёжику понятно: сон этот – неспроста.
Эх, как сейчас пригодился бы совет Рёреха. Вот уж кто разбирался в закромочных делах.
Еще понятно: ведунья подобного результата не ожидала.
Попыталась оправдаться: мол, не по нраву Илья Морене пришелся. Что-то не так сделал, вот и отняла богиня у парня вторую ногу.
– А ты куда смотрела? – буркнул Духарев.
Эх! Знать бы заранее… Хотя чего тут знать? Будто ему не ведомо, что такое – дрянь языческая? Один только Рёрех из всей этой братии достоин был доверия…
Ведунья же от вопроса растерялась.
– Так это… Не поспела я, – пробормотала она. – Быстрый он, сынок твой. Глядь, а он уж за Кромкой. А там его сыскать…
– Не смогла? – строго спросил Духарев.
Явнея понурилась.
– Сожгем ее, батько? – предложил Витмид. – В огне ей самое место!
– Это мы всегда успеем. – Духарев глянул на сына. Илья сидел, опершись спиной на дерево, мрачный, помалкивал.
Духарев поднялся, шагнул к ведунье, ухватил за волосы:
– Ты напортачила, Явнея, тебе исправлять!
Он не стращал, не грозил, просто велел.
