– Не торопись… – примирительно поднял руки Чернота, и, повинуясь этому жесту, «тени» снова развоплотились. – Как-то наш разговор не задался. Я, собственно, к тебе, кормщик, никаких претензий не имею. А вот с атаманом вашим хотел бы встретиться. Поэтому и спросил о нем.
Типун тоже опустил руку. Помолчал немного.
– Ответ от вопроса зависит, рыбак… Как эхо… типун мне на язык. Попробуй еще раз. Может, другие слова услышишь.
Чернота кивнул и шагнул ближе, протягивая левую руку так, чтобы на кисть падали отблески костра.
– Смотри сам…
Я не сразу понял, что главарь контрабандистов имеет в виду, да и посматривал больше за спину, не доверяя «теням». А только когда пригляделся, понял, что на руке Черноты не хватает нескольких пальцев. Увечье не бросалось в глаза еще и потому, что фаланги были срублены наискосок. Из-за чего казалось, что пальцы просто согнуты.
– Ворон? – Типун произнес только одно это слово.
– Он… – кивнул «рыбак». – Так что, сам понимаешь, хотелось бы должок вернуть.
– И ты хочешь, чтобы я…
– Нет-нет… – Чернота снова взмахнул руками. Судя по излишней жестикуляции, в его жилах текло много южной крови. Или цыганской. – Многое слышать о Типуне доводилось, но никто не обвинял его в предательстве. Поэтому вопрос намного проще, кормщик. Можешь не говорить, где атаман сейчас. Скажи только одно: Ворон собирается к нам заглянуть или уже знает, что в Рачьем заливе новый рыбак снасти забросил?
Типун снова помолчал какое-то время. После ответил. Медленно. Взвешивая каждое слово.
– Планы атамана мне неведомы… Ворон никому не доверяет и никогда нельзя быть уверенным, какое решение он примет в последнюю минуту… типун мне на язык. Сейчас он находится в половине дня отсюда, если по течению. Вверх подниматься дольше будет, само собой. Точнее, извини, не скажу. Я здесь, чтобы разузнать цены до его подхода. Тогда Ворон решит, в Кызы-Кермене разгружать байдак или плыть дальше.
Теперь замолчал Чернота. Молчал долго. Я даже зябнуть начал. Все ж ночью на берегу реки не слишком жарко. Семену такое молчание тоже не понравилось.
– Если разговор закончен, то я пойду… Завтра рано вставать. Надо поспать хоть немного…
– Погоди… – судя по решительному тону, Чернота принял решение. – Хочу предложить тебе выгодное дело…
– Я не стану лгать, – угрюмо проворчал кормщик. В общем-то не так и сложно было догадаться, что придумал контрабандист. – Достаточно один раз обмануть, а потом мое слово не будет стоить ломаного гроша. Типун мне на язык…
– Не кипятись! Дослушай сперва, – махнул на него Чернота. – Что ты в самом деле, как в кипятке искупался? Кто говорит обо лжи и обмане? Я бы никогда не стал тебе такого предлагать.
– Ну, извини… Неладное подумал.
Поспешность и горячность, с которой это было сказано, свидетельствовали как раз об обратном. Но надо признать, «рыбак» понял свой промах и так же быстро нашел правильный выход.
– Забудь… – Чернота сегодня был сама христианская добродетель. – Я вот как соображаю. Ты завтра на рынке разузнаешь цены на ваш товар… Заметь, даже не спрашиваю, что именно Ворон везет на продажу… А потом я предложу тебе цену в полтора раза больше. О чем и прошу сообщить атаману. Вот так прямо и сказать. На рынке товар стоит столько-то, а «рыбак» дает больше. В этом же не будет обмана? Хоть на Святом Писании клянись. И хлопец твой мои слова подтвердит. Ну, а том, что мы с Вороном знакомы, ты мог и не знать. Считай, я ничего не говорил. Так годится? Ну же, Типун, соглашайся. А за это вы получите от меня любую помощь, какая только понадобится.
Семен задумался.
Я же, если честно, не понимал его сомнений. Мы все равно Ворона не увидим, так зачем вообще кормщику понадобилась эта катавасия? Обещай что угодно. Завтра уплывем и конец истории… Но казак, видимо, считал иначе, потому что хоть и согласился, но с явным сомнением в голосе.
– Если ничего больше, кроме как передать при встрече, что «рыбак» готов заплатить дороже…
– Ни единого словечка, – ударил себя в грудь контрабандист. – А чтобы ты не сомневался… и Ворон тоже, могу даже задаток дать… Хочешь – атаману его передай, хочешь – за труды прими.
– Пустое это… – снова набычился Семен. – Плату не возьму… типун мне на язык.
– А я возьму…
Они считали меня глухонемым, что уставились с таким изумлением? Ладно, объясню тем, кто в танке.
– Типуну нельзя мзду брать. Он человек известный. Дорожит именем… Меня же никто не знает. Даже имени и того еще нет. И мне угощение взять незазорно. Тем более что Ворон у меня тоже может спросить: что видел, что слышал… Всё справедливо.
– Верно… – кивнул Чернота. – Хлопец прав. И много ты денег хочешь?
– Денег? – я равнодушно пожал плечами. – Кто говорит о деньгах? Деньги цену имеют и счет любят. Поди угадай – продешевил или, того хуже, лишнее стребовал и человека обидел? А вот услуга за услугу – это баш на баш. Справедливо и никто не внакладе. Я правильно рассуждаю?
– Говоришь, имени у тебя нет и никто о тебе не слышал? – с едва уловимой насмешливостью в голосе ответил Чернота. – Уверен, это ненадолго… Так какую услугу ты хочешь получить?
Вот это деловой разговор. А то устроили половецкие пляски и расшаркивание на ровном месте. «Я уступаю… Нет, я уступаю… Нет, я!» Тьфу…
– Нам завтра в город. А стражники не сильно любят чужаков при оружии и с пустыми руками. Нам бы парочку тюков с товаром… Подешевле, разумеется. Чтобы никто внакладе не остался, если их продать не удастся, а придется бросить. Понимаешь?
– Понимаю, – хохотнул Чернота. – И тюки такие, чтобы рукояти сабель и пистолей наружу не торчали? Типун – давно у тебя этот хлопец джурой ходит?
– Нет, – мотнул головою слегка обалдевший Семен. – Это По…
– Я не джура, а помощник кормщика… – я поспешил вклиниться, пока Типун сдуру не брякнул о Полупуде. Если Чернота имел зуб на Ворона, то вполне мог знать и о его вражде с побратимом. Поэтому ни за что не поверил бы, что Василий Полупуд в одной ватаге со своим заклятым врагом ужился. И вся наша легенда накрылась бы медным тазом, а то и могильной плитой.
– Да… – подтвердил Семен. – Помощник… кормщика он… типун мне на язык… ага…
– Ну что ж, у хорошего наставника и ученики не промах… Договорились, значит?
– Договорились, – безнадежно махнул рукой Типун. – А теперь – я пойду, прилягу. Жуть, как устал. Едва на ногах стою.
– А может, по чарке? Чтобы сны были слаще? – расщедрился «рыбак».
От такого предложения Типун отказаться не мог. Это только у запорожцев в походе сухой закон. А он был всего лишь кормщиком в разбойничьей ватаге. Еще и вдали от своего атамана.
