Майлов непроизвольно вздрогнул.
– Но как нам расценить случившееся дальше? – не унималась девочка. – Они старательно пытаются уничтожить яйцо, а когда предмет разбивает мышь, золото вдруг оказывается непригодным к продаже, и вся семья психов впадает в дикую истерику. Простите, логика здесь где? Финал вообще размыт до предела, курица гарантировала снести новое золото, хотя ясно – тут кто хочешь и что хочешь пообещает, иначе в гриль попадёт. Это не сказка, а психоделика в стиле «Пинк Флойд». Вы хоть однажды в принципе задумывались о её смысле? Какой месседж она несёт подрастающему поколению в моём лице? Призыв к уничтожению ювелирных изделий? Совет держаться подальше от старых сумасшедших? Предупреждение о крутых российских мышах, способных повергнуть в прах как минимум супружескую пару пенсионеров? Стыдно, сударь!
На протяжении всего монолога Майлов смотрел на Варвару с открытым ртом.
– Барышня, – наконец произнёс он с состраданием, – да кто ж вас замуж-то возьмёт?..
– Некий талантливый юноша, имеющий способность логично мыслить, – отрезала Варвара. – Хорошо, так и быть. Если вы продемонстрировали эпик фэйл, вместо того чтобы поведать ребёнку нормальную забавную историю, устроив сплошной артхаус, сказки буду рассказывать я. Притушите свет, сие требуется для создания атмосферности.
Вахмистр послушно прикрутил выключатель люстры на стене.
Варвара приблизила к нему лицо и минуты три смотрела в майловские глаза через тёмные очки – пока тот не начал часто моргать. Далее Каледина-Трахтенберг-младшая улыбнулась и поведала:
– Однажды тёмной и мрачной ночью из могилы встала абсолютно мёртвая девочка.
– Как ей это удалось? – глупо улыбаясь, спросил Майлов.
– В фильмах ужасов обычно весьма логично поясняется, как, – технично отрапортовала Варвара. – Её воскресил древний ритуал, или на этом месте располагалось древнее кладбище индейцев сиу, или военные проводили испытания нового секретного оружия, или трупы случайно оказались заражены особым вирусом, позволяющим им восстать из мёртвых. Так или иначе она поднялась из могилы, взяла ножик и пошла.
– А разве кого-то сейчас хоронят с ножиком?
– Сударь, если семье покойной надо, её закопают и с миксером, и с полным набором столовых приборов. Сейчас, знаете ли, изобретательный народ живёт на белом свете. Мутер рассказывала, когда бабушку хоронили, положили той в гроб томик Гёте, фотографию её первой любви плюс гитару – хотя сомневаюсь, что в аду есть библиотеки и концертные залы. Идёт красавица с ножиком, а навстречу ей – влюблённая парочка. И девочка говорит: «Отдай мне парня, я хочу его поцеловать». Девушка отказалась, и тогда покойница ударила её лезвием в глаз, схватила кавалера и впилась мёртвыми губами в его губы.
Майлов почувствовал – ему до крайности срочно нужно выпить.
– И что дальше? – спросил он слабым, еле слышным голосом.
– Могилы по всему кладбищу отверзлись, – продолжила Варвара. – Ибо девочка эта была королевой мёртвых, и отовсюду из могил появились руки, стирающие с ладоней плесень. Гробы разваливались, и мертвецы ползли к своей повелительнице. И захохотала она безумным смехом, и возопила: «Вампиры, колдуны, привидения, явитесь же ко мне!»
Вахмистр не издал ни звука. У него попросту пропал дар речи.
– И пошло зло вселенское по тропинкам чащи непроглядной, – прошипела Варвара, согнув пальцы с острыми ноготками и протянув их к лицу Майлова. – И полетели клочки по закоулочкам. И поднялись из подземелий древние боги, коим возжелалось кровушки сладкой. Долго ждали они этого момента, и вот наконец-то им повезлооооооооо…
Майлов тяжело икнул – так, что содрогнулось всё его могучее тело.
– Кстати, почему древние боги всегда столько ждут? – жалобно поинтересовался он. – Вот какой роман издательства Сытина[28] ни возьми, так завсегда зло дремлет-дремлет, а потом кааак прыгнет! Нешто им за тысячелетия в подземельях скушно не становится?
– Саги о древних богах – это вам, милостивый государь, не эссе учёных о размножении сусликов в дикой природе, – усмехнулась девочка. – Они не такие, как мы. Может, им спячка положена, вроде как у медведей. Боги живы, пока про них кто-то помнит, а когда им забывают поклоняться, они впадают в анабиоз. Но никакой сон не длится вечно – существа с козлиными рогами и громадными клыками просыпаются и готовы заниматься тем, чем всегда, – алчно пить кровь и пожирать плоть смертных.
– Постойте, барышня, – уже с трудом шевелил языком Майлов. – Помнится, маменька мне в детстве одну старую книжку читала… там хреческой бог куролесил, Зевус. Так у того бога ни копыт, ни рогов, ни клыков не было, клянусь… Он типа добрый такой… да… – Голос вахмистра с каждой секундой слабел. – Может, вы ошиблись, они не все зверюги?
Трахтенберг-Каледина демонически расхохоталась. Конечно, настолько демонически, насколько это могла сделать семилетняя девочка (пусть и в готическом прикиде), однако следует учитывать и тот факт, что Майлов уже дошёл до кондиции, причём до нужной.
– Зевс превращался в быка, мой милый, – улыбнулась губами в чёрной помаде Варвара. – И рога у сего бога были будь здоров. Видели ли вы разъярённых самцов? Да они хуже тигров. Бешеные. Злобные. Сильные. И вот таким являлся Зевс – бык-оборотень. Подняв морду к чёрным небесам, роняя с губ пену, он злобно мычал на кровавую луну. Туника спадала с мощного тела, треща по швам, и мохнатый бычий круп рвался наружу.
– Ааааааа… – протянул Майлов единственный звук, какой был в состоянии издать.
– Древние боги, зомби, вампиры, колдуны друидов, чудовища, оборотни обрушились на спящий город! – взвыла Варвара. – И лилась кровь, как водица, и слышались треск костей и лязг клыков, как и положено в хоррор-стори, и умерло всё добро, и навеки заволокла улицы зловещая паутина. Слышался лишь вой волков, лакавших с тротуаров красное. Хрип зомби, объевшихся мозгами. Мурчание сытых вампиров. И хохот безумных идолов…
Майлов взял с подставки флягу и безмолвно опустошил её до половины – одним глотком. Затем с крайним детским удивлением воззрился на ёмкость и медленно сказал:
– Не понял…
– Я вылила всё, что там было, и добавила внутрь воду, – хлопнула ресницами Варвара.
– Зачем?!
– Ну… если снотворное смешать с алкоголем, это повредит вашему здоровью.
– Снотворное? – переспросил Майлов, чей мозг отказывался воспринимать реальность.
– Разумеется, сударь. Иначе как мне из гостиницы-то выйти?
Мир Майлова перевернулся вместе с ним самим. Уронив флягу, он рухнул лицом вниз и более не шевелился. Варвара деловито вытащила у него из кармана ключи от номера, пересчитала в бумажнике деньги и выскользнула из комнаты, заперев за собой дверь.
