Сержант Рогальчук смотрел вслед удирающему в клубах пыли немецкому броневику, думая, что новый расчет не хуже товарищей, погибших под Рожище и что из всех бойцов, с которыми он начал войну, остался лишь подносчик. Долго ли придется воевать с этим расчетом, бог весть. Посмотрев на веселые лица молодых отслуживших всего по году парней, Рогальчук печально вздохнул про себя. Сколько их уцелеет до Победы? А что она будет непременно нашей, сержант не сомневался, особенно после боев под Рожище. И он был твердо уверен, что обязательно доживет до Победы.
— СвАрачЫваемся! — скомандовал он. Пора было перемещаться на новую позицию, вслед за ушедшим вперед разведывательным взводом. Вместе с расчетом сорокопятки вперед двинулись танк и группа управления гаубичной батареи.
Через несколько минут рядом с подбитыми бронеавтомобилями появилась тройка тяжелых танков КВ, за которыми пылили два Т-26 и три самоходки. За самоходками несколько грузовиков везли мотострелков. А в роще, оставшейся за спинами разворачивающегося отряда, уже занимали позиции, вырубая мешающие стрельбе деревья и вбивая в податливую лесную почву сошники, артиллеристы, готовя к стрельбе свои тяжелые и легкие гаубицы. Не успел уцелевший броневик донести об атакующих русских, как на немецких позициях выросли первые кусты разрывов. Пока артиллеристы пристреливались, немецкие командиры пытались как-то отреагировать на внезапное изменение обстановки. Но, как любит говорить молодежь начала двадцать первого века, щазз. Любая армия мира при внезапном нападении выглядит похожей на человека, получившего удар по голове дубиной из-за угла. И естественное в таком случае замешательство усугубилось еще одним неожиданным обстоятельством. Легко побеждать в маневренном бою не успевающего отреагировать противника, если у тебя неплохая радиосвязь, а он пользуется только посыльными да скверного качества полевыми телефонами. А вот если радио вдруг забито сплошным воем помех, телефонный кабель еще надо протянуть и время поджимает, то остаются только посыльные. Да, те самые обычные солдаты или максимум ефрейторы, которые должны под неприятельским огнем донести мудрые начальственные распоряжения до исполнителей. Но ведь не всем посыльным так везет, как некоему Адольфу, пробегавшему по окопам Первой Мировой всю войну. Особенно если противник заранее подготовился и его снайперы, получившие несколько уроков охотничьей маскировки от Номоконова и Мельниченко, так и выглядывают мелькающие среди разрывов целеустремленные фигуры в 'фельдграу'.
Все шло практически по задумкам, только вот со связью беда. Андрей Мельниченко, наблюдая в бинокль за движением своих танков, матерился вполголоса. Новый агрегат Семы работал слишком успешно, а телефонные линии связисты за танками естественно протянуть не успевали. Несколько мотоциклистов и конных посыльных уже были в разгоне, а сейчас требовалось срочно передать Сидкову, чтобы он сменил направление атаки на более южное. Черт, что делать? Хоть Скрипченко посылай. А почему бы и нет?
— Юрий Семенович, вы вроде говорили, что машиной управлять можете?
— Так точно, могу. А что случилось?
— Берите пикап, срочно к отряду Сидкова. Передайте — атаковать в направлении высоты сто двадцать два. Возьмите для охраны бойца. Давайте, скорее…
— Есть!
'Ну вот, пока Скрипченко добирается, немцы контратаковали. Черт возьми, даже один танк подбили! А наши стрелки залегли и от танков оторвалась. Полжизни за связь. Черт, приказать что ли выключить Семе его бандуру'. Пока Андрей обдумывал ситуацию, немцев внезапно атаковали с левого фланга два КВ. Неуязвимые для немецких 'колотушек',они расстреливают их и пехоту, а попытки подобраться к ним пресекают несколько троек стрелков с самозарядками. Не зря Андрей и Сергей гоняли своих подчиненных. Жаль, что с новичками не удалось занятий провести, а инструктаж в бою быстро забывается. Вот и еще один урок — обязательные тренировки в любой момент, в любых условиях. Иначе так и будут неоправданные потери.
'Кстати, а где же Скрипченко? — не успел Андрей додумать, как в бинокле появилась горящая автомашина, около которой несколько бойцов кого-то тащили в сторону. 'Неужели Скрипченко, неужели… — мелькает мысль, тут же сменяясь другой. Бой скоротечен и некогда горевать, надо принимать решения и снова отправлять людей под пули, звонить по уже проложенному кабелю, посылать связистов прокладывать новый или чинить перебитый и принимать решения со скоростью шахматного робота. А положение меняется ежесекундно. Понеся потери, избиваемые огнем практически неуязвимых для их орудий КВ, расстреливаемые огнем легких танков и артиллерии, под градом пуль старающихся не отстать мотострелков, немцы не бегут и не паникуют, а разворачиваются и наносят контрудар, стараясь прорваться к мосту. Впереди идут уцелевшие танки, 'четверки' и 'тройки', стреляя с коротких остановок.
Кажется, что у них ничего не получается, еще немного, незначительное усилие и русские добьются своего, но нет, напор немцев слишком силен, вот уже горит несколько легких танков, застывает получив попадание в гусеницу один КВ, снаряд повреждает пушку на другом. И тут в атаку переходит только что отступавшая, практически бежавшая русская пехота. Атаку поддерживает огнем несколько орудий, вместе с цепями движутся всего лишь два БТ, тройка уцелевших пушечных бронеавтомобилей да парочка пулеметных плавающих танков. Но эта атака решает все. Немцы, бросая орудия и пулеметы в последнем усилии прорываются к мосту и отступают по нему на западный берег реки.
Несколько появившихся над полем боя 'Юнкерсов' ходят некоторое время кругами над полем боя и все, кто их видит, пускают в небо разноцветные ракеты. Связи по радио нет, не получив целеуказаний, они улетают восточнее, пытаясь атаковать меняющую позиции артиллерию стрелковой дивизии. Попав под огонь русских зениток, стоявших в том же районе, они поспешно и неприцельно избавляются от бомбового груза и убегают на запад.
И в этот, финальный момент, боя шедший в центре строя тяжелый и казалось абсолютно неуязвимый КВ-2 вздрагивает от попадания тяжелого снаряда.
6 июля 1941 г. Москва.
Несмотря на большие размеры, кабинет был по-рабочему уютен. Чувствовалось, что хозяин проводит в нем очень много времени. Большой Т-образный стол для совещаний, затянутый неизменным зеленым сукном, с приставленными невзрачными, но удобными стульями, несколько полукресел работы Гамбса, прославленного романом Ильфа и Петрова, одно из которых в данный момент занимал сам хозяин, а остальные располагались у стены и небольшого столика в углу, кожаный потертый диванчик и прикрытая занавесью дверь в комнату отдыха. Книжные шкафы и полки, уставленные солидными томами и небольшими брошюрами намекали на научную деятельность и лишь обилие телефонов, стоящих на столе, карта СССР на одной из стен и бросающаяся в глаза своим серо-стальным переплетом серия книг "Библиотека командира" опровергали это мнение. А уж если знать, что кабинет расположен в бывшем здании дореволюционной страховой компании на площади Дзержинского, то и вообще превращали это мнение в полную фикцию.
