Сентябрь принес с собой не только первое успешное контрнаступление союзников; тогда впервые появилась призрачная надежда на то, что равновесие на всем театре военных действий начинает смещаться в пользу Коалиции. В первую очередь в Австралию прибыло значительное подкрепление. Хотя ситуация во флоте продолжала оставаться опасной, а в сражениях вокруг Гуадалканала была задействована ббльшая часть боеспособных кораблей союзников, постоянные просьбы Макартура и Кертина привели к появлению огромного количества подкрепления в виде самолетов и живой силы. Значительное пополнение контингента сухопутных войск было невозможно также из-за стратегии «Германия в первую очередь» и стратегического кризиса в Северной Африке, однако Черчилль согласился отправить в Австралию британскую 2-ю дивизию, направленную до этого в Индию в обмен на то, что уже ставшая легендарной австралийская 9-я дивизия останется в Египте. Еще более значительным событием в глазах австралийцев было возвращение испытанной в боях 6-й дивизии и прибытие огромного количества нового оборудования для экипировки существующих австралийских подразделений.
Кроме материальных приобретений, австралийцы; узнали, хотя и дорогой ценой, что покорители Maлайи, Явы, Бирмы и Папуа не были непобедимыми. Это была важная психологическая победа, по-своему такая же важная, как разгром 2-й танковой дивизии или нанесение сокрушительных ударов возмездия по силам японских бомбардировщиков. Армия и авиация союзников понемногу набирались боевого опыта, в то время как действия японцев, известных своей доблестью, теперь больше напоминали шаги отчаяния — это были пехотные атаки с недостаточной артиллерийской поддержкой, Силы 17-й армии никак нельзя было назвать иссякшими, однако ее боевое превосходство над американцами и австралийцами таяло на глазах.
Ямасита, чувствуя медленные перемены в ходе кампании, настойчиво требовал подкрепления. Из-за постоянной необходимости в транспортировке боеприпасов и подкрепления в район Гуадалканала прибытие его резервной 41-й дивизии откладывалось, поэтому в начале октября он приказал 17-й дивизии под командованием Сакаи атаковать уязвимый правый фланг американского 1-го корпуса. Однако на этот раз союзники выдержали удар, а японский 53-й полк, прорвавшийся в слабом месте линии обороны американцев, был окружен и уничтожен в течение нескольких следующих дней. И все же эта атака и серьезные транспортные проблемы заставили Макартура отложить новое наступление, и у японцев появилось время вызвать 41-ю дивизию из Рабаула.
К несчастью для Ямаситы, 41-й дивизии не суждено было достичь берегов Австралии. Хотя у ВВС союзников все так же не хватало машин и людей, со времен первого японского налета на Дарвин в феврале мастерство, опыт и количество пилотов возросли. Теперь, под командованием исключительно компетентного в вопросах воздушного боя американского генерал-майора Джорджа К. Кенни, они все чаще брали инициативу в свои руки и сделали вылеты японских самолетов из Кернса и Таунсвилля практически невозможными. Также союзники получили несколько партий новых В-25, и когда радиоразведка доложила о намерениях организовать колонну судов для доставки подкрепления 17-й армии, Кении тщательно подготовился к ее уничтожению. Для Ямаситы это было просто катастрофой. Пока три эскадрильи истребителей «Спитфайр» Королевских ВВС Великобритании отвлекали на себя внимание японских истребителей, американские и австралийские летчики под командованием Кенни обнаружили конвой 41-й дивизии с небольшим прикрытием с воздуха и потопили его. Была потеряна большая часть тяжелой техники; помимо этого, за два дня боя утонуло, было убито или ранено приблизительно 4000 человек. Катастрофа не только погубила 41-ю дивизию — она нанесла большой урон японской флотилии транспортных судов в то время, когда, ввиду одновременных кампаний в Гуадалканале и в Австралии, на логистической системе японского флота и на истощившихся ресурсах государства в целом лежала непомерная нагрузка. Хотя Ямасита и продолжал надеяться на подкрепление и на адекватную замену 41-й дивизии, эта Вторая битва в Коралловом море положила конец попыткам прислать какую-либо существенную помощь 17-й армии.
Когда разбросанные по океану остатки японской 41-й дивизии собрались в Порт-Морсби, ход битвы за Австралию окончательно изменился. Во-первых, несмотря на постоянные заявления Маршалла о том, что приоритет должен отдаваться военным действиям в Европе, к концу 1942 года военная мощь союзников в австралийском театре военных действий выросла до недостижимых размеров. Хотя проблемы со флотом оставались, сила и тактический профессионализм сухопутных войск продолжали увеличиваться. Более того, нарастающее австралийское движение Сопротивления связывало по рукам и ногам подразделения Ямаситы и срывало все планы по их укреплению. И все же самым важным было смещение равновесия в авиации. В то время, как ВВС Японии держались на неопытных пилотах за штурвалами устаревающих моделей типа «Нелл», «Бетти», «Салли», «Оскар» и других, силы авиации союзников росли как в плане общей численности, так и в плане классности пилотов. Также в эскадрильях Кенни появились гораздо более совершенные самолеты, такие, как бомбардировщики В-25, с успехом использованные при уничтожении транспортов 41-й дивизии, английские истребители «Спитфайр» и американские Р-38 «Лайтнинг» ( «Молния»), которые начали прибывать в ноябре. Все эти улучшения добавляли неприятностей армии Ямаситы. Потери значительно ослабили войска, однако гораздо более серьезной проблемой было общее осложнение ситуации со снабжением. Из-за серьезной нехватки боеприпасов, топлива и продовольствия огромная армия была физически истощена, в основном малоподвижна и неспособна к применению крупнокалиберной артиллерии, кроме исключительных обстоятельств.
Кроме тактических и технических преимуществ па данном театре военных действий, стратегическая ситуация в более широком масштабе также складывалась в пользу союзников. К январю 1943 года в Императорском Генеральном штабе поняли, что Гуадалканал возможно удержать только путем неимоверных усилий со стороны Японии, причем эти усилия не обязательно увенчаются успехом. Даже если бы Япония была в силах прислать на остров серьезное подкрепление, было очевидно, что эти силы, как и в случае Ямаситы, невозможно было бы поддерживать на уровне, требующемся для наступательных операций. Благодаря захвату союзниками Гуадалканала в феврале 1943 года и последующему наступлению на Соломоновы острова японские базы в Австралии были надежно охвачены с флангов, и для союзнической авиации стали еще более досягаемы коммуникации Ямаситы через Папуа и Коралловое море. Прибытие в начале 1944 года на Новую Британию и Соломоновы острова 1-й и 36-й японских дивизий на время задержало, но не могло остановить растущее давление со стороны Коалиции.
На другом берегу Кораллового моря союзники тоже наступали. Когда 14 сентября 1942 года американская 32-я и австралийская 2-я высадились на берег в районе Иннисфейла, командующие обеих дивизий в ознаменование этого события послали генералу Макартуру флягу с морской водой, на одной стороне которой был изображен американский флаг, а на другой — австралийский[107]. Их шутливый дар символизировал разделение 17-й армии Ямаситы на две изолированные части и предрек конец дерзкой акции японцев в Австралии. Впереди было еще много безотрадных месяцев боев, когда союзники медленно сомкнули кольцо огня вокруг уменьшавшейся на глазах армии Ямаситы, но на Рождество Макартур уже приказал штабу начать планирование операции по захвату Папуа и Новой Гвинеи, Хотя поначалу он хотел «сражаться за Австралию на территории Новой Гвинеи», нападение японцев на Австралию на самом деле значительно упростило будущие операции в Порт-Морсби и в других местах. В результате Операции АУ Япония была смертельно ослаблена; ее армия потеряла невероятное количество вооружения и более 100 000 человек. Поэтому в марте 1943 года Императорский Генеральный штаб разработал оборонную стратегию, нацеленную на нанесение тяжелых потерь союзникам и на создание условий для ответного удара. Однако после одновременных ударов союзников в Новой Гвинее, на Соломоновых островах и в центральной части Тихого океана эта стратегия постепенно сошла на нет и Макартур смог высокопарно, но оправданно заявить, что «тела воинов Объединенных Сил, защищавших нашу родную Австралию, вымостили путь, ведущий к разрушению Японской Империи». Маршалл, оценивая обстановку на всех фронтах, тоже мог быть доволен. Изучив стратегическую ситуацию в мае 1943 года, он смог с радостью отметить, что он «очень доволен, что Тунис стал нацистским Таунсвиллем»[108].
Реальность
Умозрительные сценарии — бесценная лаборатория для исторического анализа, позволяющая нам понять то, что произошло на самом деле, изучая то, что могло бы произойти. В целом наши литературные опыты расходятся от реальности по двум путям. С одной стороны, мы можем изучить события, происшедшие в результате особых происшествий — например, случаев, когда небольшая перемена в удаче, опыте или упорстве одной из сторон могла бы изменить исход битвы. Такие эксперименты с историей могут потребовать небольшого изменения реальных событий, однако зачастую приводят к важным результатам. Представьте, какой катастрофой было бы для союзников, если бы самолеты с японских авианосцев 7 мая 1942 года атаковали «Йорктаун» и «Лексингтон», вместо того чтобы потопить несчастные «Симе» и «Неошо». С другой стороны, в ходе наших умозрительных исследований могли бы обнаружиться области, где для изменения событий потребовались бы более крупные, широкомасштабные изменения. Исследование приводит нас к стратегическому, институциональному и субъективному аспектам исторической ситуации. Политика призыва и обучения летного состава, проведенная Японией перед войной, — лишь один пример начала такого пути; решение Коалиции следовать стратегии «Германия прежде всего» — другой пример.
