Стена – он сидит, прислонившись к ней, руки что-то сковывает – похоже веревки. Темнота, он в каком-то помещении. И несколько человек совсем рядом…
Казаки!
Кто такие казаки – Гаффар знал – рассказывали те, кто постарше, кто уже участвовал в налетах. Казаков ненавидели многие – и было за что. Постоянно с оружием, с нагайками – вооружены даже малые дети. Поселки свои ставят как раз на самых неудобных для террористов местах, постоянно готовы к обороне. Именно казаки, на своих плечах вынесли страшную тяжесть сорокалетнего "замирения" – в основном даже не армия, а казаки. И если тебя во время рейда ловила армия – ты мог по меньшей мере рассчитывать на суд, а казаки частенько, особо не утруждаясь тащили пойманных муртузаков к ближайшему дереву – чтобы повесить. Даже казнили казаки не расстрелом, как по приговору суда – а виселицей, страшной и позорной для мусульманина смертью. Ведь душа мусульманина, летящая к Аллаху, если горло не свободно, вынуждена искать другой путь, чтобы высвободиться из тела. И предстает, если горло в момент смерти не свободно – перед Аллахом вся измазанная в дерьме. А для Гаффара это имело сейчас особое значение…
Сидевшие в северной Индии имамы – идеологи террористического движения – вынуждены даже были выпустить специальную фетву, в которой утверждалось, что мусульманин, павший от рук неверных на пути джихада, даже если его повесили или похоронили в шкуре свиньи – все равно попадает в рай. Сделано это было потому, что муджахиды, выпускники экстремистских лагерей – их в последнее время звали "талибы", студенты – отказывались действовать на русской территории, опасаясь быть повешенными. В фетву, впрочем, верили не все…
А ведь есть подонки – муртады, мунафики, национал-предатели – которые живут рядом с казаками! Прокляни их Аллах!
Виселица!
Один из казаков показался в поле зрения Гаффара – лет сорока, усатый, жилистый, с длинной веревкой в руке. Бросив веревку на землю, казак задумчиво посмотрел на старую, местами дырявую крышу, сквозь прорехи которой лился мягкий серебряный ленный свет. Потом подобрал веревку, отошел на пару шагов – и кошачьим движением прыгнул на месте, зацепился правой рукой за одну из поперечных балок крыши, левой перебросил через нее веревку. Спрыгнул вниз, удовлетворенно хлопнул в ладоши.
– Петро, он в себя пришел… – негромко сказал кто-то рядом.
Казак, который только что перебросил через балку веревку под виселицу, подошел к Гаффару вплотную, присел перед ним на корточки. Гаффара поразило, насколько бесшумно он ходит – за спину зайдет, не услышишь…
– Долго колоть тебя все равно времени нет… Врать тебе не буду – мы тебя все равно кончим. Но умереть можно по-разному. Можешь пасть от ножа – и отправишься в свой мусульманский рай, будешь шахидом – как павший от руки неверных на пути джихада. Вот – у нас тут мусульманин есть – он даже Фатиху* прочитает, как положено. А если говорить не будешь – повесим как собаку, после того, как все это дерьмо кончится – похороним на скотомогильнике, где свиней закапывают. Русский знаешь?
Казак не угрожал – он просто говорил, тихо и спокойно, с непоколебимой уверенностью, что именно так и будет. Как и все местные, казак хорошо знал арабский – на территориях обычно знали по три языка – русский, арабский и немецкий либо английский, которые учили в гимназии. Гаффара в лагере готовили к допросам – но не к таким.
– Вам все равно конец, кяффиры – ответил, как его и учили в лагере Гаффар
– Ответ неправильный! – констатировал казак тем-же равнодушным тоном
Какая-то сила подняла Гаффара с пола и потащила к веревке. Еще один казак, третий, неторопливо мастерил петлю…
И тут Гаффар лопнул. И в прямом и в переносном смысле – в животе вновь забурчало и сдерживать он себя не мог…
– Что тебе надо, кяффир?
Гаффара бросили на пол, как раз под петлей. Трое казаков обступали его…
– Ну, от тебя и воняет… Сколько вас?
– Сорок человек. Верней, уже тридцать шесть.
– Откуда пришли?
– У нас лагерь был… под Пешаваром
– Как сюда попали?
– Нелегально…
– Точнее!
– Местный ваш… исправник давно вас ненавидит! – Гаффар не говорил, он выплевывал слова – он наш брат и он такой не один! Нас здесь человек двести собралось! Потом эмир приказал – начинать! Вам все равно конец, вам тут не жить.
– Ну это как посмотреть… Что будет дальше?
– Сегодня эмир сказал… завтра англизы.. начнут высадку… русских больше здесь не будет.
Капитан ВДВ в отставке Петро Попейвода изумленно присвистнул. Интересные дела творятся, интересные…
– Кто твой эмир?
– Да покарает тебя Аллах! – огрызнулся Гаффар
Казак-разведчик довольно кивнул, будто именно это он и ожидал услышать
– Георгий… с ним все… и приберись потом. Только ты это… ножом его. Брысь отсюда! – капитан повернулся и увидел смотрящих на все это казачат – брысь!
Ночь на 01 июля 1992 года
– Давно здесь сидите?
– Да вот как началось, так и сидим…
Господи… Две семьи, соседи по дорогому жилому комплексу – тут на лестничной площадке всего по две квартиры. В семье Козловых – трое, в том числе пацан пятилетний, у его соседей-арабов – и вовсе пятеро. В арабских семьях всегда много детей было. Глядя на все это я подумал, что хорошо бы ту мразь, которая про "оккупацию" говорит и такое творит – сюда притащить и рожей поганой ткнуть. Двое русских и арабский пацаны – двоим на вид лет шесть-семь, еще одному лет двенадцать сидели, прикрывая собой ораву сестер и во все глаза смотрели на меня…
– Привет – сказал я, больше в голову ничего не приходило
– Привет… – более смуглый арабчонок оказался и более смелым – а ты кто?
– Я русский. Русский офицер.
На лестнице послышался шум, я отступил от двери, достал пистолет – но тревога оказалась напрасной. В прихожую ввалился ротмистр, тяжело дышащий и увешанный оружием "по самое не хочу".
– Что смог дотащить ф-ф-ф-у-у… Там еще, в низу в самом, в парадном остатки лежат.
Я повернулся к Козлову
– Иди, забирай. Тебе же оружие было нужно.
Козлов глянул на меня, на ротмистра, соображая можно ли оставлять нас наедине с детьми в квартире.
– Мы уже здесь – ответил я на незаданный вопрос – если бы я был террористом, я бы уже убил и тебя и всех твоих. Иди, забирай, мы здесь побудем.
Козлов подумал еще несколько секунд и пришел к выводу, что так оно и есть – перехватив ружье, пошел вниз.
– Давай, помогу…
Такую кипу железа в руках нельзя положить – ее можно только бросить, потому что руки от усталости отваливаются. Прикрыв дверь, я начал принимать от ротмистра и складывать у стены трофеи…
Стандартный набор для малой штурмовой группы – на этот раз оружие богемское, считай германское, но по цене более приемлемое. Ничего такого это не значит – германский протекторат Богемия по экспорту стрелкового оружия занимает первое место в мире, опережая и нас и САСШ. А ну-ка – три крупных оружейных мануфактуры, производящих самое разное вооружение – от дамского пистолета калибра 6,35 до самоходной дальнобойной гаубицы калибра 240 мм. И десяток более мелких фирм, занимающихся в основном производством стрелкового оружия как собственной разработки, так и "творческих заимствований". Причем эти "творческие заимствования" не сводятся к банальному плагиату и покупке лицензий (а то и откровенному воровству). Например – где можно купить американский карабин М4 под русский патрон 6,5*45? Из крупных мануфактур – такие только Богемия делает. А самоходка калибра 240 мм производства "Мануфактура Шкода" и вовсе на вооружении русской армии состоит.
Да и вообще – поскольку Богемия юридически не являлась частью Германии – немцы очень удачно могли торговать оружие, зарабатывая деньги в обход межгосударственных соглашений. Торговля оружием – процесс вообще тяжелый и бюрократичный – надо например, "конечник", сертификат конечного пользователя оформлять, чтобы быть уверенным в том, куда это оружие ушло. И в Германской и в Российской империи такой вот "конечник" проверят со всей возможной строгостью, а Богемия… а что с них взять, с убогих. Если даже напишешь "Министерство обороны Марсианской конфедерации просит поставить… " – и то, наверное, продадут.
Одна снайперская винтовка – сделанная на базе М16А4, недавно снятой с вооружения САСШ – но сильно переработанная. Калибр – наш, русский, 6,5 автоматный, ствол – холодная ротационная ковка, двадцать дюймов. Вместо идиотской системы отвода пороховых газов прямо в механизм винтовки – вполне цивильный, скопированный у последних германских образцов газоотвод с коротким ходом поршня. Приклад – откидной, с поворотной щекой, не раскладной как любят в САСШ, а скопированный с нашего штурмкарабина Драгунова. По американской моде – рельса для установки прицельных приспособлений, единая на ствольную коробку и на всю длину цевья – явно заводская, а не "custom made". Прицел – неубиваемый ACOG трехкратник и за ним, на специальном кронштейне поставлен маленький "ночник" – если он не нужен, то откидывается в сторону. Еще и лазер на цевье впереди стоит.
