Не буду говорить, что в следственном изоляторе КГБ лучше. Подлые методы тоже используются. В Лефортово новичка сажают в обязательном порядке в камеру с наседкой. Наседка — это не сотрудник КГБ, а заключённый, согласившийся на сотрудничество. Как правило, соглашаются стать наседками какие-нибудь махинаторы по хозяйственной части, валютчики и фарцовщики. То есть не авторитетные уголовники, а шушера, получившая большой срок.
Эти люди раньше сытно ели, хорошо жили, поэтому и дальше предпочитали иметь некие льготы. Им поясняли, что условия в Лефортово довольно неплохие и лучше здесь пробыть подольше, чем где-то в другой тюрьме. За это требуется всего лишь склонить сокамерника к добровольному признанию. Даже не нужно никаких тайн выведывать, и без того есть кому этим заняться.
Ещё в Высшей школе нам приводили как пример курьёзный случай на тему наседок. Арестовали в 1966 году директора одной текстильной фабрики. Нарыли по доносу немного. Года на три колонии общего режима. Доказательств у следователя практически не было. И тут в ход пустили наседку. Тот и нашептал директору, что ежели добровольно раскаяться и всё отдать, то и суд учтёт, и срок скостят до условного. Поверил мужик и сам (!) добровольно отдал золото и бриллианты на три с половиной миллиона рублей. А это уже хищение в особо крупных размерах и расстрельная статья.
Кто был в курсе о подобных наседках, откровенничать не спешил, но не всегда это помогало.
Владимир Петрович как-то поведал мне анекдотический случай. В бытность, когда Семичастный стоял во главе КГБ, один из известных подпольных миллионеров Борис Ройфман оборудовал трикотажный цех при одной из психбольниц Москвы. Ожидаемо компетентные органы им заинтересовались и арестовали. Заместитель Генерального прокурора лично обещал, что если Ройфман сдаст ценности, то его не расстреляют. Подпольный миллионер поверил и в результате получил высшую меру наказания.
Бывало, что подпольных цеховиков раскручивали и другим способом. Наседка уверял, что лучше всего сдать тайник с наворованным к юбилею Октября (Первомаю и прочим праздникам), срок стопроцентно скостят. Многие верили, отдавали ценности сами.
Методы получения информации не совсем чистые, но те, против кого они применялись, и не были честными людьми. В Советском Союзе любой бизнес пресекался на корню. По отношению же ко мне были применены откровенно противозаконные действия.
С утра я проснулся по будильнику, но встал с трудом. Казалось, болело всё тело. Долбили молоточки в мозгу, ныл правый бок, вздохнуть полной грудью не получалось. И это мне повезло, что ни трещин, ни переломов рёбер не было. Кое-как добравшись до кухни, я поковырялся в аптечке и предпочёл завтраку две таблетки анальгина.
— Шурка, давай обратно в постель, — оценил отец моё состояние.
— Дел много, — возразил я.
— Без тебя пару дней разберутся. Позвоню Илье и предупрежу.
Прикинув в голове, что и как, я с этим согласился. Владимир Петрович просил копии портретов преступника. Так я и дома их могу нарисовать и передать с посыльным. В общем, дал себя уговорить и вернулся в постель. Второй раз поднялся ближе к обеду. Вышел, можно сказать, на запах, удивляясь тому, что у нас дома может так вкусно пахнуть. А обнаружив на кухне Михаила, сообразил, кто порадовал нас кулинарными изысками.
— Мама передала, — пояснил Мишка, кивнув на миску, полную пирожков, и кастрюльку с чем-то тушёным.
— Михаил, право слово, неудобно, — суетился отец.
— От чистого сердца, — заверил друг.
— Ты чего не на работе? — потянулся я за пирожком.
— Отметился на кафедре и ушёл. Сейчас толком работы нет.
Отец, взяв себе три пирожка и чашку с чаем, вышел из кухни, правильно предположив, что мы захотим поговорить друг с другом. После происшествия у нас встретиться не получилось и я жаждал услышать детали. История Михаила была примерно такой, как я себе и представлял. Не догнав преступника, он вернулся и успел увидеть уезжающий УАЗ со мной внутри.
Очередной наивный мечтатель, ни разу не соприкасавшийся с работой правоохранительных органов и оказавшийся рядом с местом преступления без документов, удостоверяющих личность.
— Как ты и учил, ничего не подписывал, повторял одно и то же, в показаниях не путался, — прихвастнул Мишка.
— Подожди. Я сейчас кое-что нарисую, — вспомнил я о своём задании.
Личность убийцы Михаил опознал по портрету сразу и без вопросов. Я же продолжил рисовать, делая копии и слушая историю друга о том, почему он не смог догнать парня.
— Пока бежали по прямой, я его хорошо видел. Как он свернул, то скорее всего где-то притаился. Пошарился я, пошарился, да и вернулся к тебе. А там меня уже и арестовали.
— Задержали, — привычно поправил я друга.
Совместными усилиями мы припомнили одежду парня, но толку от этого не было. В подобных клетчатых рубашках четверть Москвы ходит.
Отлёживался дома я неделю. Мог бы и раньше на работу выйти, но Владимир Петрович велел лечиться. Особой нужды в моём присутствии не было. Следователям хватало того материала, который уже предоставили. Им предстояло доказать, что имело место нарушение должностных полномочий.
Что касалось убитой девушки, то пока это считалось не нашим делом. На самом деле по учебным заведениям Москвы были отправлены сотрудники с портретами.
— Не уверен до конца, но мне кажется, что этот убийца охотился на женщин в красной одежде, — выдал я генералу пришедшее в голову воспоминание. Дядя Вова аж крякнул от избытка чувств.
— Хорошо, если бы так. Щёлоков тут с экрана телевизора призывает к бдительности, а его подчинённые мало того, что избивают неповинного, так ещё и поймать убийц не могут.
С десяток сотрудников, отправленных по учебным заведениям, где мог подрабатывать натурщиком парень, управились споро и, что не менее важно, с отличным результатом. Они бы и быстрее могли найти, но сказался тот фактор, что часть преподавателей вместе со студентами ту самую картошку сейчас собирают. За некоторыми пришлось ехать за город.
— Андрей Николаевич Евсеев, — с нотками восторга в голосе зачитал данные генерал. — Брать будут силами следственного отдела КГБ.
Арест и последующая разработка велись независимо от МВД. У милиции не было ни малейшей зацепки. Из меня выбивали совсем не те показания. Ни внешность, ни прочие факты оперативников не заинтересовали. Зато у следователей комитета имелся полный расклад и заключение от аналитического отдела (в смысле от меня) о том, что по почерку, месту действия и выбору жертвы можно предположить, что этот человек в течение трёх лет убивал в Москве и Московской области одиноких женщин, в частности тех, кто носил одежду красного цвета.
Моих показаний и показаний Михаила, где мы уверенно опознали Евсеева, хватило для возбуждения уголовного дела.
А дальше вообще всё красиво прошло. Обыск дома у матери Евсеева, где проживал убийца, проводили те же орлы, которые добывали доказательства против Полякова. Вскрыли даже полы. Ювелирных украшений отыскали столько, что сами не ожидали. Просмотрев список найденных женских украшений, я обалдел. Это сколько же людей нужно было ограбить?
Под напором неопровержимых улик Евсеев начал говорить.
Первой его жертвой стала школьница Марина Морозова, приехавшая к бабушке в Загорск. На девушке был красный наряд. Подобная расцветка стала на некоторое время визитной карточкой маньяка. Позже он перестал придерживаться своего правила. Да и советские женщины быстро поумнели, предпочли не провоцировать убийцу вызывающим цветом одежды.
Самым интересным фактом в этом первом случае оказалось то, что милиция Загорска нашла убийцу по горячим следам! Нашли, арестовали и получили показания. Жаль, дальше у них случилась неувязочка. Так называемый убийца не мог толком продемонстрировать, как и где убивал. К тому же убийства продолжились. Следователю не удалось притянуть за уши и повесить на того бедолагу убийство, несмотря на то что оперативники лихо нашли преступника. Типичный случай. Примерно как и со мной случилось — выбили признание в буквальном смысле этого слова.
