спецназ ЦРУ. Мой бывший командир, нормальный мужик, сразу «опознал» подчиненного, а начальство повыше рангом удовлетворилось слюнявой легендой о том, как меня похитили коварные агенты Кей-Джи-Би, да как я героически драпанул. Так было нужно. Иначе я бы не смог… или не успел бы попасть в спецгруппу «Сигма» — директор ЦРУ отправил ее за тахионными секретами русских…
— Очень трогательно, — заценил я. — И чего ты хочешь, краснокожий брат мой?
По губам Призрака Медведя скользнула усмешка.
— Помочь тебе, бледнолицый брат.
— А вот тут мы сходимся, Чак! — разнесся веселый голос.
Мы с индейцем одинаково дернулись, оборачиваясь к дверям. На галерею вышел чернявый парень приятной наружности, и явно южных кровей. За его спиной маячил генерал-лейтенант Иванов.
— Борис Семенович? — несколько нервно воскликнул я. — Ой, только не говорите, что наша встреча совершенно случайна!
— Не буду, — ухмыльнулся чекист, пропуская в лабораторию целый отряд — Рустама, Умара и трех «Царевичей». Светловолосый Иван Третий мне залихватски подмигнул, а остальные засверкали улыбками — хоть сейчас снимай рекламу зубной пасты.
— Чак, — заговорил Борис Семенович душевно, — я в курсе твоих талантов ганмена, но оставь кобуру в покое. Лучше займи правую руку чем-нибудь полезным — в носу поковыряйся, что ли…
— Я арестован? — хладнокровно осведомился индеец, вскидывая голову.
— Нет, — в том же тоне ответил генерал-лейтенант, и хлопнул чернявого по плечу. — Позволь тебе представить Мануэля Фуэнтеса… Спецагента Главного управления разведки Республики Куба!
У Призрака Медведя дрогнули губы, намечая улыбку.
— Оперативный псевдоним «Ранчеро»? — прищурился он.
Мануэль, и без того радостно возбужденный, захохотал, поворачиваясь к Иванову:
— О, я же говорил, камарада генераль! Наш человек!
[1] От французского coup — удар. Ударить или хотя бы коснуться врага считалось для индейцев подвигом — «ку», за что и полагалось орлиное перо в налобную повязку. «Посчитать ку» — совершить подвиг.
Суббота, 12 января. День
Нью-Йорк, Колумбийский университет
Лимузин прокатился по Бродвею, и свернул к 116-й Западной улице. В принципе, со 120-й ближе, но ноги просили размяться.
Кивнув водителю, Даунинг выбрался наружу и застегнул «молнию» куртки. Усмехнулся, нахлобучивая русскую ушанку — зимой лучше обойтись без глупого патриотизма.
Дни выдались не шибко морозные, но снегу навалило изрядно — негры в недалеком отсюда Гарлеме жгли костры в бочках. Жались поближе к горящему хламу, смолили сигаретки с марихуаной, тянули к огню руки в дырявых перчатках…
Усмехаясь и кривясь, Джек зашагал по Амстердам-авеню. Где ему искать Фейнберга, он догадывался, поэтому сразу, лишь пройдя старые кованые ворота, направил стопы к Пьюпин-Холлу, огромному красному зданию физфака. Там, говорят, Ферми ставил первые опыты по расщеплению урана…
Знаковое место для физика.
Джеральд Фейнберг нашелся в подвалах Пьюпин-Холла, забитых лабораториями. Даунинг едва не заблудился в бесчисленных — и безлюдных — переходах, поражавших тишиной и пустынностью. У директора ЦРУ даже нервная тревожность заскреблась в душе, но тут он столкнулся с жизнерадостным мужчиной в толстых роговых очках. На свой черный костюм очкарик набросил плохо выглаженный белый халат.
— Простите, я ищу профессора Фейнберга, — несмело обратился к нему Даунинг.
— Вы его нашли! — заулыбался первый встречный, рукою вороша непричесанные волосы. — Это я!
— О, очень приятно! — обрадовался Джек. — А то, я уж думал, что не выйду из здешнего лабиринта.
Ученый весело рассмеялся.
— Да! Заплутать здесь легче легкого! А зачем вы меня искали? Пойдемте в мою лабораторию, расскажете по дороге!
Энергично шагая в ногу с Фейнбергом, Даунинг осторожно заговорил:
— Я работаю на правительство, и нам понадобилась научная консультация. Именно от вас, поскольку возникшая… м-м… проблема связана с тахионами.
— Ого! — пораженно воскликнул профессор. — Вот уж не думал, что мои теоретические «рассуждалки» когда-нибудь заинтересуют администрацию! Джеральд, — протянул он руку.
— Джек, — директор ЦРУ крепко пожал сухие и сильные пальцы.
— Прошу, Джек, в мое логово!
Лабораторию, заставленную старыми, громоздкими приборами, лишал теней холодный свет гудевших ламп, прилепившихся к низкому потолку. Еще один шумок издавала вытяжка, наполнявшая шелестом вентиляционные короба из тусклой оцинковки.
Дождавшись, пока Фейнберг прикроет дверь, Даунинг негромко вымолвил:
— Проблема заключается в том, Джеральд, что русские обошли нас, применив теорию на практике. Они построили ускоритель тахионов.
— Этого не может быть! — вырвалось у профессора.
Директор ЦРУ усмехнулся.
— Скажите, Джеральд, вам знакомы труды советского академика Иваненко?
— О, конечно! — взмахнул руками Фейнберг. — Он же самым первым предложил протонно-нейтронную модель ядра! И он же предсказал искусственную радиоактивность, но вот Нобелевскую премию за ее открытие получил Ферми. Несправедливо! Да, говорят, у Иваненко несносный характер, но это не мешало и Бору, и Дираку, и Юкаве дружить с ним, даже в гостях бывать. Если в двух словах — это великий ученый, мировая величина!
— По слухам, Иваненко вот-вот примут в члены Академии наук СССР, — тонко улыбнулся Даунинг. — Думаю, такая покладистость со стороны государства связана с его работой — этот, по вашим словам, великий ученый, почти год возглавляет секретный институт. Тот самый, где построен и действует тахионный ускоритель. И это уже не слухи, Джеральд, а данные разведки.
— О, мой бог… — смятенно пробормотал профессор. — Невероятно… Нет-нет, я вам верю, Джек! Просто… Понимаете, я не могу себе представить, как Иваненко смог решить целый набор сложнейших проблем, чтобы воплотить в металле излучатель сверхсветовых частиц!
— Ну-у… — благодушно затянул директор ЦРУ. — Во-первых, ускоритель создан не самим Иваненко, а его весьма талантливым учеником. А во-вторых… Вот это и есть мой вопрос! Скажите, Джеральд… А возможна ли, вообще, тахионная бомба?
— Бомба?! — выпученные глаза ученого, увеличенные стеклами, показались Даунингу жуткими буркалами глубоководной рыбы. — А-а, ну да, понимаю… — на губах Фейнберга мелькнула презрительная усмешка. — Что же еще могло заинтересовать правительство, если не тахионное оружие! — сложив руки за спиной, он стремительно прошелся между стоек с приборами, привычно уворачиваясь от острых углов. — В принципе, заряженные тахионы, двигаясь со сверхсветовой скоростью, должны постоянно терять энергию, растрачивая ее
