От неожиданности подобного заявления мы просто опешили на месте.
– Че-то я не понял, хлопчик, она решила, что мы тут из-за ее красы друг друга за грудки хватаем?
– Похоже, что так.
– Дожил на старости лет…
– Я ей все объясню.
– Да уж, сделай такую божескую милость, – заключил старый казак и хлестнул моего коня плетью. Едва не выкинув меня из седла, взвившийся на дыбы Рыжик в два прыжка доставил меня к раскрасневшейся англичанке. Глядя в ее чистые, широко распахнутые глаза, я понял, что у меня остается только один выход – врать! Причем врать самым бесстыжим образом…
– Я должен просить у вас прощения за столь безобразную сцену. Дело в том, что моему… э-э… денщику показалось, будто бы он имеет на вас взгляды.
– Но, право…
– И самое ужасное, что якобы вы разделяете его чувства, даруя ему некое подобие надежды.
– О нет!
– Только не говорите так громко, прошу вас, – взмолился я, косясь на начинающего закипать Матвея. – Ради всего святого, он же услышит! У него горячий нрав и пылкое сердце, бедняга просто застрелится после таких ваших слов!
– О нет! Господи, нет, объясните ему! Я очень хорошо отношусь к вашему старому казаку. Но хорошее отношение не есть любовь…
Стоящий в десяти шагах Матвей, глядя на меня, выразительно провел ладонью под горлом. Я машинально сглотнул и продолжил:
– Мне стоит поговорить с ним лично, по-мужски.
– Это как?
– Как джентльмен с джентльменом.
– Значит, дуэль? – ужаснулась впечатлительная мисс Челлендер и, не слушая моих возражений, повернула свою лошадь к стоящему в стороне папиному денщику.
– Дядя Матвей! Вы ведь позволите мне называть вас так?
– Конечно… племянница, – мрачно выдохнул он. – Режь правду-матку, чего уж там…
– Но я не хочу никого резать, – на миг стушевалась юная англичанка. – Дядя Матвей, примите меня такой, какая я есть. Мое сердце принадлежит другому. Я не вправе открыть вам его имя, но умоляю вас – останьтесь моим другом! Старшим товарищем, заботливым дядюшкой, человеком, которого я безмерно уважаю и всегда буду любить самой искренней любовью. Но большего нам, увы, не суждено…
– Так вот, стало быть, – окончательно обалдел бывший конвоец, тайком показывая мне кулак. – Стало быть, отказываешь старику?
– Ах, я не хозяйка своему сердцу…
– Ну и слава богу, – неожиданно радостно резюмировал Матвей, дал коню шпоры и поскакал вперед.
Мисс Челлендер с недоуменным выражением лица обернулась ко мне. Я столь же искренне пожал плечами. Казаки, они такие, кто их разберет, таинственные люди, странный народ из Дикого поля, свои порядки и правила. Хорошо еще, что они сплошь православные и служат Российской империи, а не кому-то еще…
Мы с дочерью английского посла неспешно тронули поводья. Если бы только знать о том, что все эти приключения и опасности нашего пути были лишь самым началом…
Дальнейшее передвижение не представляло собой ничего такого уж слишком интересного. Мы беспрепятственно добрались до забытой людьми и Богом железнодорожной станции «Нижняя Пыховка», частное отделение при Московской железной дороге, сев тем же вечером на товарный поезд. Собственно, «сев» – это, пожалуй, слишком громкое слово. И не совсем точное тоже.
Мы вынужденно оставили своих лошадей на станции, заплатив и взяв со служащего расписку в том, что кони будут доставлены в столицу к графу Воронцову. А потом едва успели, почти на ходу, запрыгнуть на медленно идущие платформы с лесом. На следующей же станции мы с них сошли и ранним утром дождались двухминутной остановки пассажирского поезда до Коломны. Оттуда, минуя крупные города, такие как Рязань и Тамбов, нам следовало выбраться к Саратову.
Где, по идее, передать с рук на руки мисс Энни Челлендер сестрам отставного генерала, и уже вдвоем с Матвеем пробираться не самым популярным маршрутом мимо Пензы и Самары на Уфу. А там по башкирским степям уже только верхами до самого Байкала.
Нет, почти любую дорогу можно сделать короче и комфортней, но в нашем случае это было слишком опасно. Преследователи могли нагрянуть на абсолютно любой станции, а драться в замкнутом пространстве вагона, подвергая риску жизнь других пассажиров, было бы слишком бесчеловечно. Никто не виноват в этой тайной войне, и мне, наверное, до конца жизни придется молиться о прощении перед теми, кто погиб на безымянном хуторе.
Но тем не менее пока наше путешествие складывалось вполне удачно. Бдительный Матвей заметил скачущих вдоль железнодорожного полотна всадников, но нападать на поезд они не рискнули. Благо противник быстро прекратил погоню, но было ясно, что в покое нас все равно не оставят. Серьезные неприятности начались со второй станции, когда мы уже расслабились…
Мне и мисс Челлендер были предоставлены отдельные места, как молодоженам, а вот папин денщик ехал в соседнем вагоне, на общих местах. Ну то есть если ты сам сумел кого-нибудь скинуть с полки, то она твоя.
Естественно, старый конвоец лихо справился с задачей, но основное время все равно проводил в охране дверей нашего купе. Пару раз он действительно выкинул на ходу движения поезда двух мужчин, чем-то показавшихся ему подозрительными.
Не берусь судить, были ли они на самом деле виновными хоть в чем-то. Ему было это неважно, а нам, чтобы сохранить хоть какое-то подобие здравого рассудка, было легче извинить его бездоказательный диктат, чем вообще не проснуться, вознесясь на небеса с перерезанным горлом.
Однако на подъезде к станции «Лесная» нас все-таки вычислили и нашли. Матвей практически без стука, что свидетельствовало о повышенной опасности, вломился в наше купе и закрыл за собой дверь.
– Китайцы! Шерстят всех с обоих концов. Вроде как офицер тайной службы, в гражданском платье, хрен его знает откуда взявшийся.
– А этого типа, высокого, с акцентом, не видели?
– Нет, хлопчик, – угрюмо ответил Матвей, поправляя ружье на плече. – И уж постарайся, будь ласка, с этим негодяем близко не встречаться. Он те не по чину будет.
– В каком смысле? – даже обиделся я.
– В переносном, – ввернул умное слово старый казак. – У тебя зубы, а у него клыки. Разницу чуешь?
– Дядя Матвей, – вмешалась в разговор дочь английского посла. – Но почему мы бегаем от каких-то китайцев в русском поезде? Разве проводники и охрана вагонов не обязаны нас защищать?
Я утвердительно кивнул, поддерживая ее мысль, и тоже сделал вопросительное выражение лица.
– Как дети, ей богу… – тихо пробормотал папин денщик и буквально силой вытолкал нас из купе. – Деньги, оружие при себе? Вот и ладушки. Уходим!
Мы не успели даже вступить в цивилизованный диспут, когда дальняя дверца вагона распахнулась и друг за дружкой показались трое китайских наемников в черном.
