Заседание шло своим чередом. Я сидел во главе стола и ловил на себе заинтересованные взгляды всех присутствующих. Еще бы — почитай первое появление на людях. Нет, если подходить строго, то на людях я уже появлялся. В Кронштадте, на молебнах, на тезоименитстве брата-государя,[13] но большинство присутствующих видели меня после болезни впервые. Да и те, кто меня навещал, — например, адмиралы Шестаков, Чихачев и пара других — наблюдали лежавшую в постели развалину, то и дело теряющую сознание (в основном, конечно, вследствие невозможности ответить на некоторые вопросы или поддержать разговор на затронутую тему).
Я молча выслушивая доклады, прикидывая, как перейти к запланированному бенефису. Его сценарий уже был мною разработан достаточно детально. Ибо мало было всего лишь продемонстрировать изменившуюся модель поведения великого князя. Нет, это было бы слишком простым действием. А отличие хорошего управленца в первую очередь как раз и заключается в умении планировать и осуществлять действия, которые одновременно решают несколько задач. Меня же многие считали именно хорошим управленцем. Даже очень хорошим. И потому я должен был еще и показать окружающим изменившуюся расстановку сил в самом Военно-морском ведомстве, поскольку, чтобы сделать с флотом то, что я замыслил, надобно было вернуть себе возможности управления им. Формально они у меня были. Но ведь и Борька-алкоголик формально оставался нашим президентом до самой своей отставки, а вот кто рулил страной реально… Здесь дела обстояли почти так же. Реальные нити управления морским ведомством из рук генерал-адмирала уже почти уплыли. Впрочем, при полном его попустительстве — другие у него образовались интересы по большей части… Так вот, я собирался это изменить. Тем более повод для моего многопланового бенефиса был в прямом и переносном смысле железным: строительство новейшего броненосного крейсера «Дмитрий Донской». Вот уж многострадальный корабль оказался… Нет, я в своей жизни с маразмом встречался регулярно — и в советское время, и позже, но такого припомнить не мог. И отчего так, мне было совершенно непонятно. Ведь однотипный «Владимир Мономах», заложенный на пять месяцев позже, уже вовсю ходил по морям. Этим летом он, например, совершил представительское плавание в Копенгаген, конвоируя императорскую яхту «Держава». В то время как корпус «Дмитрия Донского» только в августе спустили на воду, и достраивать его надо было в лучшем случае еще не менее года. И ведь не скажешь, что именно казнокрадство тому причиной, хотя моментом господа казнокрады воспользовались по полной программе…
Так что, когда кандидат на публичную порку, дородный мужчина с роскошными брылями и наголо обритой головой, закончил доклад, я выдержал короткую паузу и, слегка подавшись вперед, задал вопрос:
— Когда должно было закончиться строительство крейсера «Дмитрий Донской»?
Присутствующие переглянулись. А я замер. Все должно было решиться сейчас. Ибо этот бенефис я разрабатывал лично, очень осторожно пользуясь услугами Канареева и Курилицина даже для сбора сведений. Соратникам своим я доверял в достаточной мере, но попытка привлечь их к разработке плана означала бы, что перед ними не великий князь Алексей Романов, а непонятно кто, ни хрена не разбирающийся в морском деле и ничего не знающий о военно-морской службе. Я же пока не был готов открыть перед ними свою главную тайну — у них уже и так накопилось ко мне множество вопросов по моему поведению и привычкам. Оставалось надеяться, что я их достаточно замотивировал для того, чтобы они держали свои подозрения глубоко в себе. В конце концов, не каждому предлагается шанс стать, причем не по блату, а по праву, одним из влиятельнейших людей страны, а возможно, и всей Европы (в это время считай и мира), да еще и обладателем миллионного состояния в придачу. И при этом не разворовать, не ослабить, а, наоборот, заметно усилить родную страну. Даст Бог, этого хватит, чтобы обеспечить их верность… ну, на каком-то этапе хотя бы.
— Э-э-э… — заблеял брылястый, — э-э, я уже докладывал вашему императорскому высочеству, что задержка с передачей флоту крейсера связана с объективными причинами.
— Какими?
— Э-э… это все изложено в моей докладной, которую вы изволили высочайше утвердить.
Я обвел взглядом присутствующих. Все неотрывно смотрели на меня. Некоторые скучающе, иные озадаченно, кое-кто этак верноподданнически, но большинство с неким внезапно вспыхнувшим интересом.
Я шумно вздохнул и пошевелил тростью.
— Господа, — тихо начал я, — как вы знаете, не так давно я сильно расшибся. Да так, что едва не стал инвалидом, а то и вовсе мог упокоиться с миром… Тогда, лежа на смертном одре в ожидании судьбы, которую мне уготовил Господь, я о многом передумал… — Тут я сделал паузу и держал ее долго, очень долго, так что кое-кто из присутствующих не выдержал и попытался украдкой протереть лоб или лысину крахмальными белыми платочками. — И теперь я считаю случившееся со мной предупреждением. Божеским предупреждением. Предупреждением мне как члену царствующего дома, ниспосланным, дабы наставить меня на путь истинный — напомнить о долге, какой несут все Романовы перед Господом нашим и народом. — Я гордо выпрямился и обвел всех тяжелым взглядом. Уж что-то, а это я всегда умел. — А посему, господа, отныне вы можете забыть о том, что я делал ранее как генерал-адмирал. С сегодняшнего дня все будет по-другому. Так, как повелевает мне долг офицера и члена правящей фамилии, отвечающего за страну перед Богом и народом русским. — Я снова обвел взглядом присутствующих.
На лицах — все та же озадаченность, недоумение, испуг, но в глазах двоих-троих я заметил радость и даже азарт. Так, стоит взять их на заметку. Похоже, эти люди готовы работать. Посмотрим, посмотрим…
— Итак, господа, — продолжил я спустя пару минут, когда некоторое возбуждение, вызванное моими последними словами, немного улеглось, — начать я хотел бы с того, чтобы мне вновь была представлена докладная о причинах, по которым столь затянулся срок передачи флоту крейсера «Дмитрий Донской». Причем мне нужны не отговорки, а конкретные факты: почему, кто в этом виноват, какие меры приняты для того, чтобы подобное более не повторилось. То есть все четко и конкретно, с фамилиями и предложениями по конфискации имущества и срокам каторги для виновных… — Я упер взгляд в мгновенно побледневшего брылястого и тихо закончил: — Ну или с указанием, кого следует повесить. Вам понятно?
— Э-э-э, ваше императорское высочество, я бы попросил…
— Вам что, непонятно? — все так же тихо оборвал я брылястого.
