— Ага, давай посмотрим, откуда прыгнули.
— Ок, — Брайан пробежал пальцами по сенсорной панели, отдавая бортовому компьютеру команду просчитать вероятный «маршрут» финиширующего в их секторе гиперпрыжка. Поскольку для этого требовалось связаться с тремя ближайшими навигационными бакенами, ждать предстояло несколько минут.
— Серж, надо бы кэпу сообщить.
— Да ну, зачем? Мало ли, может, кто заблудился? Или просто нас предупредить забыли, помнишь, на позапрошлой смене было?
— Помню, — мичман с усмешкой кивнул на экран. — Но чтобы сразу три раза… о, уже четыре…
— Ого, — Каратов удивленно взглянул на зажегшиеся дополнительные отметки СРО на своей панели.
— Трассовка отработала. Странно, все четверо прыгнули откуда-то из-за четвертого пояса. Разве у нас там вообще кто-то есть?
— Понятия не имею. Может, наши, флотские? Потому и не предупредили? Слухи ходили, вроде там у них какие-то исследовательские базы есть… неофициальные, гм…
— Не знаю. Ладно, поднимем нашего доблестного капитана, — Сергей скользнул взглядом по прикрытой прозрачной крышкой тревожной кнопке, но решил, что до этого дело пока все же еще не дошло. И вызвал капитана по обычному каналу.
Капитан Ларсен, получивший своего «кап-два» еще во время Первой галактической и уже не надеющийся увеличить количество звездочек на погонах, ответил сразу, словно и не спал. А возможно, и на самом деле не спал, несмотря на половину четвертого утра по корабельному времени — про его вялотекущий роман с Лерочкой из БЧ-8 не знал разве что глухой и слепой, каковых на борту пэкаэса, понятно, не водилось. Пообещав прибыть на мостик, как по старинке называлась «оперативка» — оперативно-дежурный отсек ПКС, через пять минут, кавторанг отключился. Каратов понимающе хмыкнул, наткнувшись на более чем серьезный взгляд напарника:
— Серж, параметры финишной воронки нестандартные. Вообще.
— В смысле? — искренне недопонял каплей.
— Я пробил по базе. Таких показателей нет ни в военкосме, ни в гражданке, ни, тем более, у спасателей. Это не наши.
— И? — продолжал откровенно тупить Каратов.
— Тревогу поднимай, Серж. До прибытия капитана.
Капитан-лейтенант растерянно взглянул на пока еще прикрытый защитной пластиной ярко-алый грибок аларм-системы, нерешительно протянув к ней ладонь.
— Уверен?
— Да. Наш комп уже подтвердил. Когда они выйдут в линейный космос, сверим данные СОП, но поверь…
Он не договорил. Окончательно финишировавшие в трехмерном пространстве объекты подверглись автоматическому сканированию системы опознавания «свой-чужой», и бортовой компьютер пограничной станции самостоятельно поднял тревогу, не зафиксировав совпадения ни в одном из почти тысячи диапазонов сравнения. Под сводами всех трех ярусов ПКС коротко взвыл тревожный ревун. Одновременно активировались защитные системы — две не шибко эффективные спарки сорокапятимиллиметровых кинетических пушек 4А78, развернулся силовой экран, и реактор станции начал автоматический переход в боевой режим.
Каратов яростно шарахнул по тревожной кнопке и, зная, что с этой самой секунды все сказанное будет записано на роум-кристаллы бортовых «черных ящиков» и автоматически передано по пространственной связи на ближайший ретранслятор, проорал:
— На участке ответственности обнаружены четыре финишировавшие из гиперпространства неопознанные цели. Точка старта — четвертый пояс дальности. Пеленг следования неизвестен, курс неизвестен, дистанция порядка двенадцати тысяч. Взаимодействие не установлено. На запросы не отвечают. Активировал…
…Четыре чужих корабля, с человеческой точки зрения более всего похожих на исполинские, в километр длиной, «огурцы», покрытые миллионами непонятных «пупырышек», равнодушно прошли сквозь гаснущее в вакууме облако радиоактивного пара, в которое мгновение назад превратилась ПКС А455/7. Все произошло почти в точности так, как в виртуальной игре, третий уровень которой так и не сумел пройти капитан-лейтенант Сергей Каратов.
Но сделанная им последняя запись уже достигла ближайшего гиперпространственного привязного маяка и была благополучно ретранслирована за границы третьего пояса…
Тренировочная база ЦУОС, Земля, 2210 год«Кононенко Николай Наумович, л/н ВК 3241459, ВУС — боевой Т-оператор первого ранга — мертв, погиб при исполнении, допфайл А-11759».
«Баргедос Андре Филлипп, л/н ВК 3271198, ВУС — боевой Т-оператор первого ранга — мертв, острая сердечная недостаточность, медфайл AU-5522/12-А».
«Виргийлайте Иттерус Артур, л/н ВК 3298904, ВУС — боевой Т-оператор первого ранга — мертв, бытовая травма со смертельным исходом, медфайл GR-8109/08-D».
«Федоров Семен Иванович, л/н ВК 3211008, ВУС — боевой Т-оператор второго ранга — мертв, гибель при невыясненных обстоятельствах, уголовный файл VD-2543/08900-А».
«Каррерас Вик Аннэ, л/н ВК 3280563, ВУС — боевой Т-оператор второго ранга — мертв, погиб при исполнении, допфайл М-91907».
«Линников Илья Алексеевич, старший научный сотрудник спецлаборатории А-53-1 (ЦУОС) — мертв, гибель вследствие нарушения ТБ на рабочем месте, медфайл АК-8503/10-В».
«Смит Джозеф Ник, старший научный сотрудник спецлаборатории А-53-1 (ЦУОС) — мертв, гибель при невыясненных обстоятельствах, уголовный файл VD-4310/63321 — А».
«Рой Леон Витольдович, старший научный сотрудник спецлаборатории А-53-1 (ЦУОС). Данные отсутствуют».
Виталий откинулся на спинку кресла. Что ж, его предположение, увы, полностью подтвердилось. Восемь имен, пятеро боевых операторов и трое научников. Напротив семи из них — короткое сухое «мертв». Многозначные буквенно-цифровые номера медицинских, служебных или уголовных файлов, вникать в содержимое которых он даже не собирался, просматривая содержимое «по диагонали». Да и какой смысл? Все в принципе ясно и так: никого из участников событий девятнадцатилетней давности, как и ожидалось, уже нет в живых. Кроме, разумеется, некоего Леона Витольдовича Роя. Хотя какой уж он теперь Леон Витольдович? Сейчас он наверняка пребывает совсем в иной ипостаси, и не факт, что у них вообще есть имена… Главное в ином: выжил только он один. И не просто выжил, но и все эти годы благополучно трудился во благо человеческой цивилизации в составе самого секретного в ее истории воинского подразделения. Ну, или делал вид, что трудился. Собственно говоря, «единственным выжившим» он уже несколько суток тоже не являлся, мирно покоясь в криокамере морга медчасти ЦУОСа. А то, что сейчас управляло телом реципиента за две сотни лет отсюда, вряд ли имело к бывшему старшему научному сотруднику хоть какое-то отношение. Кстати, и его реципиент в прошлом — тоже эсэнэс. Прямо тенденция какая-то…
