до отвала.
Хорошо. Все в порядке. Ребята распродали уже две трети товара. Из-за того, что возле «Березки» пусто, все перешли на квартирный формат. И торговля шла бойко.
Надо бы пересчитать товар. Несмотря на то, что я зверски устал, заставил себя сделать это. Капуста помог. С ним я быстро провел учет. Снял кассу.
— Ну, что будем делать? — спросил он. Когда мы упаковали последние джинсы обратно. — Решил с Косматым? Решил с Олешниковым?
Я устало покачал головой.
— Все, что я решил, это поспать. Без этого никак. Мозги ни черта не соображают.
Так я и сделал. Завалился в кровать. Заснул без задних ног.
Утром проснулся рано. В шесть утра. Принял контрастный душ. Заварил кофе. Сел на кухне. Думать.
Капуста, Деловар и Бочка все также спали. В другой комнате. Усталые и вымотанные.
Через два часа Капуста проснулся первым. Он вышел на кухню и увидел меня.
— О, шеф, как дела? Ты чего вскочил так рано?
Я посмотрел на него и улыбнулся.
— Почему вскочил? Да потому что я нашел решение всех наших проблем. Где там мой грим и косметика? Тащи сюда. Одиссей идет сражаться с циклопом.
Через два часа я вышел из дома.
Сзади пыхтел недовольный Бочка. Он не любил вставать рано. И еще идти куда-то на голодный желудок. Сожрать полкастрюли грибного супа с говяжьей тушенкой для Бочки — это просто легкий перекус.
Тушенка, кстати, попалась сырная и замечательная. На железной банке красная бумажная упаковка. Вес нетто 338 грамм, производства концерна «Главмясо», высший сорт.
Капуста и Деловар остались на хате. Им предстояло работать с товарами из «России». А еще сегодня Штырь должен подвезти товар из «Интуриста».
Я шел, опять наряженный в старика. На лице толстый слой грима. В прошлый раз Анохин чуть не узнал меня. Поэтому я более тщательно подошел к созданию образа.
Позвонил подружке Ракеты. Той, что из театра. Помогает гримерше.
Проконсультировался. Два часа корпел перед зеркалом. Устал, как собака. Но вроде получилось неплохо.
Грим получился сложный и многослойный. Лицо протер спиртом. Потом взял бумажные салфетки.
У нас есть четыре пачки. «Семья и комфорт». Произведены в Будденовске. Сто штук в упаковке. Однослойные.
По цвету, само собой, белые. Однотонные. Другие не подойдут.
Нарвал салфетки на небольшие неровные кусочки. Намочил теплой водой. Аккуратно нанес на лицо.
Покрыл только неподвижные части лица. Лоб, скулы, подбородок, нос. Только на кожу. Не задевая брови, веки, губы.
Нос, кстати, получился совсем как настоящий. Толстый и рыхлый. Нанес три слоя. Этого достаточно.
Пока салфетки не высохли, брызгнул на них лак для волос «Прелесть». в белом длинном флаконе с зеленой крышкой. Лак нужен для фиксации.
Салфетки сморщились. То, что надо. Грим получился еще убедительнее. Правда, лак пах не очень приятно. И был чертовски липкий.
Когда верхний слой у меня на лице подсох, я нанес тональный крем «Балет». Старался сравнять салфетки с кожей. Тон наносим поверх накладки.
Потом дорисовал штрихи коричневым карандашом для бровей производства «Maybelline». Этого добра у меня навалом от иностранных поставщиков.
Провел еле заметные стрелки от внешних уголков глаз и от носогубных складок. Нарисовал сеточку морщин вокруг губ.
Брови и ресницы обработал белым цветом из туши «Лореаль», потом коричневым цветом — вокруг глаз, скул, подбородка и губ. Старался скрыть все швы и трещины.
В конце припудрил темной пудрой. Ну, и последний штрих — нанес на волосы тальк, чтобы сделать седину. Поверх грима нацепил фальшивую бороду и усы.
Посмотрел на себя в зеркало. Получилось неплохо. На меня глядел глубокий, изборожденный морщинами дед. Не хватает лаптей и тулупа. Даже мать родная не узнает.
— Ну, теперь ты настоящий старик, — одобрительно кивнул Капуста.
Правда, теперь трудно разговаривать. Лицо неподвижное из-за толстого слоя грима. Но ничего. Ради победы придется потерпеть.
Одежда имелась убедительная. Та же самая.
Допотопный серый пиджак и брюки, клетчатая рубаха и кепка в мелкую клетку. Значок «Ветеран труда» из алюминия, на подвеске. Приколот к нагрудному кармашку.
Мы спустились к метро. Поехали опять к Анохину. Время уже десять утра.
Народу не так много. Заспанные студенты, работники учреждений в неизменных костюмах, несколько сердитых теток с авоськами в руках. Внутри авосек стеклянные бутылки с кефиром, буханки хлеба и консервы.
— Уф, я что-то проголодался, — заметил Бочка, поглядывая на авоськи. — Дедушка, долго нам еще ехать?
Я покачал головой.
— Нет, внучек. Уже недолго. Скоро будем. Если хорошие ребята-комсомольцы нам помогут, и все получится, как я планирую, я тебя отведу в лучший ресторан и накормлю до отвала. Ты же позвонил каратистам?
Бочка глубокомысленно ковырял пальцем в носу. Задумчиво кивнул.
— Да, я договорился. Ребята ждут. Готовы к труду и обороне. Если надо, подтянут еще корешей из секции. Ты только скажи. Дедуля.
Я прикинул разные варианты грядущих событий.
— Я тебе скажу. Очень скоро.
Мы вышли на нужной станции. До райкома Советского района идти еще пару кварталов.
Я согнулся, скрючился, застучал по асфальту тросточкой. Жаловался на жизнь. Бочка шел рядом. Так мы добрались до комсомола.
Я думал, что Анохин опять где-то пропадает на совещаниях или лекциях. Но, к удивлению, столкнулся с ним, как только вошел в здание.
Наш комсомольский вожак как раз хотел выскочить наружу.
Надел темно-зеленую рубашку с широким воротом, металлическими пуговицами и двумя большими нагрудными карманами. Штаны без ремня, тоже зеленые. Почти, как армейские. Под рубашкой черная водолазка с высоким верхом до подбородка. В руках черная шапочка-пилотка. На правом нагрудном кармане неизменный комсомольский значок.
За ним еще трое комсомольцев. Тоже в полуармейских одеждах. Один нацепил очки на черной роговой оправе.
Куда это он собрался, черт подери? Надеюсь, не уезжает на строительство БАМа?
— Вот вы-то мне и нужны, товарищ Анохин, — я не стал радостно улыбаться. У меня ведь все лицо застыло, как в маске. Голос сделал глухой и сиплый. — Узнаете меня? Я к вам уже приходил. Пенсионер Анатолий Михайлович, помните?
Анохин сначала нахмурился. А потом улыбнулся.
— Ах да, точно. Узнаю. Как поживаете? Вы за новостями? Пока что не нашли вашего Одиссея. Пропал с концами. Как в воду канул. Так что, извините. А мы как раз на обход собирались. За этими спекулянтами. Ловить их.
Ага, вот оно что. Тогда ясно. Зачем же Анохину уезжать с насиженного места? Далеко-далеко, за тысячи километров. Лучше работать здесь. Рядом с домом.
— Так я же как раз с новостями, — я схватил Анохина за локоть. Чтобы не убежал. Тем более, что комсомольский обход как раз соответствовал моим планам. — Я слышал, что эти спекулянты опять собираются встретиться. И продавать товары. Много товаров.
Глаза Анохина хищно сузились. Он оглянулся на соратников. Наклонился ко мне.
— Отлично, дедушка. А где должны встретиться? Когда? Это вам известно?
Ну, а как же. Что же я, просто так сюда перся с кило салфеток на роже? Я важно кивнул.
— Конечно, известно. Хотят в уединенном месте. У нас там гаражный кооператив есть. Глухие места. Там есть подземные гаражи. Неподалеку от моего дома. Вот там и будут. Сегодня. Через два часа.
Анохин слегка улыбнулся. Ага, еще бы. Такая ценная информация подкатила. На его месте я бы прыгал от радости.
— Ну-ка, дедуля, покажи, где это находится? — комсомолец достал из кармана сложенную карту района. — Вот здесь примерно твой дом, как я помню.
Ух ты. Мне бы тоже такая карта не помешала. Я вгляделся в карту.
Схема-план Тверского района. Испещрена стрелочками и линиями. Подготовлена картографическим отделом «Мосгоргеотрест». Отпечатано в издательстве «Московский рабочий». В количестве сто тысяч экземпляров. На фабрике номер пять ГУГК. Стоимость пятнадцать копеек.
Я вгляделся в карту. Где там гаражи, которые я приглядел? В которых мы держали нашу «Победу».
— Эх, очки забыл. Еле вижу, — пожаловался я. — А, вот здесь. Вот они, гаражи. Это точно. Не ошибешься. Только ты это, побольше друзей взял бы. Или с вами милиция будет?
Анохин быстро скрутил карту и спрятал за пазухой. Кивнул.
— Совершенно верно. И милиция, и другие дружинники, — он достал красную повязку, повязал на предплечье. —
