обломки складывают.
Велел я своим солдатикам вокруг походить, приглядеться, с рабочими поболтать. Сам возле останков паровоза двинулся. Погляжу, осмотрюсь, может что-то увижу, что раньше не заметил. Уж очень интересно мой шеф тогда, в доме у полицмейстера, про поезда говорил. Наши, не наши... Что-то тогда меня укололо, мысль какая-то. Вот только зацепить никак не могу...
Прохожу сбоку паровоза, слышу — с другой стороны кто-то разговаривает. Вроде громко, но слов не разобрать. Я туда скорей. С той стороны корпус разворочен, листы металла с дырками от отлетевших заклёпок отогнуты. Внутри, если заглянуть, всё помято, всё в саже, и гарью пахнет. А возле дыры два мужика стоят, бранятся. Один мужик в чёрном мундире с петличками железнодорожника. Ещё не старый, но серьёзный, при усах, лицо строгое. Сразу видно, не простой работяга, а никак не меньше инженера.
Второй в штатском сюртуке хорошего сукна, воротник бархатный. На голове котелок, в руке тросточка. Усики тоненькие, ухоженные. Лицо гладкое, сытое.
Ругаются так, что сажа со стенок сыплется. Инженер хмурится, руки за спину заложил, говорит отрывисто. Гладкий господин в сюртуке вроде улыбается, а глаза злые. И говорит как будто с акцентом. Ух ты, иностранец, что ли? Я их здесь, в нашей губернии, ещё не видел. Разве что месье парикмахера, который меня подстригал. Но тот нарочно по-французски лопочет, для важности. Чтобы клиентов приманивать. А этот старается правильно слова выговаривать, но от раздражения срывается.
Разговор у них профессиональный, я одно слово через два понимаю. Но и так ясно — речь о паровозах. Об их конструкции, кто виноват и что делать. Вечный вопрос.
Меня увидели, замолчали. Вернее, инженер замолчал. А иностранец расфуфырился ещё больше.
— Вот! — кричит. — Вот господин офицер. Спросить его. Плохи наши изделие или нет?
Железнодорожник на меня взглянул, поморщился. То ли от крика этого господина, то ли не очень рад, что посторонние лезут.
А господин не отстаёт:
— Вот молодой офицер, образованный человек. Скажите, офицер, вы любить поезда? Вы хотеть добираться до Москва и Петербург быстро?
Нет, думаю, это вопрос с подвохом. Риторический вопрос, на него ответ ясен заранее.
Подумал я, и сказал твёрдо:
— Этот вопрос, господа, не в моей компетенции. Я здесь не для этого.
— А для чего вы здесь? — спрашивает иностранец.
— Для того, чтобы самому задавать вопросы, — отвечаю. — С кем имею честь?
— О, прошу прощения, — иностранец приложил пальцы к котелку. — Я представитель концессии «Стивенсон и сыновья», меня зовут Джеймс Лоу. А вы, я понимать, офицер полиция?
— Офицер Найдёнов, — отвечаю.
Посмотрел на инженера, взглядом спрашиваю: а ты кто такой? Тот неохотно сказал:
— Инженер-железнодорожник Алексей Краевский. Прибыл для изучения причин аварии.
— Причина аварии очевидна! — тут же влез иностранец. — Негодная эксплуатация сложных конструкций!
— Эксплуатация производится специально обученными работниками, — ровно ответил инженер. — А конструкция ваша не такая уж и сложная.
Тут мистер Джейм Лоу возмутился, и они опять принялись спорить.
— Подождите, — говорю. — Господин Лоу, так это ваши паровозы?
Иностранец повернулся ко мне, и гордо так отвечает:
— Разумеется, эти паровозы наши. Мы поставляем свой товар по всему миру. Да!
— Вы утверждаете, что паровоз испорчен по причине неправильной эксплуатации? — спрашиваю.
Ну ничего себе заявки! Это какие же руки кривые должны быть, чтобы паровоз вот так раскурочить?
— Я говорил, что управлять столь сложный механизм должен умелый работник, — господин Лоу поднял трость и ткнул в разбитый паровоз. — Это сложный механизм. Я знать это. Я не знать, что за работник управлял наш паровоз.
— Все наши работники прекрасно подготовлены! — отрезал инженер Краевский.
— Я не видеть их готовку... как их готовить. Я видеть вот это! — снова тык тростью.
Смотрю, инженер набычился, того гляди придушит иностранца голыми руками. Конечно, кому охота такое слушать.
— А возможность диверсии вы не допускаете? — спрашиваю.
— У нас говорят: ищи, кому выгодно, — сказал Джеймс Лоу. — Кому нужно диверсия? Наши дороги — это выгода для всех!
— Для кого — для всех? — спрашиваю.
— Все, все получать выгода! — иностранец приподнял котелок. — Прошу прощения. Мне нужно ехать в гостиница. Мой обед готов.
— Вашу визитку, господин Лоу, — говорю ему сурово. — Адрес ваш нынешний попрошу.
Господин Лоу достал визитку. Продиктовал название гостиницы. Я всё это в блокнотик записал, визитку в карман положил. Говорю:
— Постарайтесь не уезжать из города, пока я не поговорю с вами, господин Лоу.
— Вы меня задерживать, офицер?
— Это просьба, господин Лоу. Или мы можем сейчас проехать в полицейский участок. Роскоши не гарантирую, но стул в кабинете крепкий, и полы помыты.
— Я постараться не уехать! — иностранец губы сжал, котелок надвинул. Развернулся и пошёл, тростью в землю тычет при каждом шаге. Недовольно так.
А я к инженеру повернулся. Говорю:
— Он правду сказал? Можно неумелыми руками так паровоз ухайдакать?
Думал, инженер кричать начнёт. Но нет. Тот нахмурился, усы подёргал, отвечает:
— Исключать нельзя.
Вижу, не хочет человек с полицейским откровенничать.
— Так что, прав Джеймс Лоу? — спрашиваю с подковыркой. — Руки у нас кривые?
— Что вы хотите, господин Найдёнов? — инженер смотрит, как на врага. — Ваши друзья полицейские уже были здесь. Всё, что хотели, узнали.
Хотел я ему ответить, уже рот раскрыл. Тут попугай Микки подмышкой у меня задёргался. Каркнул хрипло, вывернулся из-под руки. Крылья расправил, подпрыгнул и влетел в обгорелую дыру, между развороченных листов металла — прямо внутрь паровоза.
Инженер Краевский дёрнулся — испугал его Микки. Да я и сам испугался. Сунулся вслед за попугаем. Опасненько! Металл разворочен, края острые, чуть не так повернулся, и всё — разрезал себе что-нибудь. До кости.
Инженер мне:
— Куда вы, господин Найдёнов?
— Надо! — отвечаю.
А сам дальше лезу. Куда деваться — вдруг мой попугай нашёл улики. Осторожность побоку, дело прежде всего.
Влез. Внутри запах гари, аж в горле запершило. Хорошо, свет снаружи проникает, хоть что-то видно. Сверху зашуршало, сажа посыпалась. Это попугай порхает, с железки на железку перескакивает.
— Микеша! — зову его. — Микки! Что? Что ты увидел?
Позади завозились, ногами по металлу затопали — инженер. Влез вслед за мной, говорит:
— Ну и методы у вас в
