-- С удовольствием! -- подыграл я. -- Кстати, устроился замечательно, почти как дома. Судно находится в отличном состоянии, просто игрушка, что несомненный плюс владельцам, деньги потрачены не зря.
-- Так я и есть владелец, -- просто сказал Илья Александрович, отчего-то тягостно вздохнув.
Вот оно что. Вот почему у него такие глаза. Как же я сразу не раскусил. У капитана были глаза собственника, а не наёмного работника, при определённом опыте этот фактор обычно замечаешь сразу. Там много чего есть во взоре, не буду разжёвывать, лишнее это. Главное -- у таких людей другая логика принятия решений. Вы вспомните, что таксист тоже имеет в собственности средство производства? Чушь, он тупо извозчик. Этого мало. Надо использовать наёмный труд, платить людям и отвечать за них. Вот тогда ты собственник.
Ну, значит, тем более... Будем общаться сословно. Почти.
-- Вы очень качественно им владеете, -- вежливо поведал я собеседнику. -- История мирового судоходства должны бы вам в ножки поклониться.
И дед растаял, как тут не поплыть -- любимое дитя хвалят!
-- Сёма! -- крикнул он вахтенному матросу.
-- Что, Илья Александрович? -- моментально отозвался тот.
-- Иди-ка ты, мил друг, в кубрик, отдохни чутка, а боцману напомни про дрова, пусть на корме перекладывает. Ярику скажешь, чтобы он... в общем, капитанский чай-два полным комплектом через десять. Понял?
-- Кстати, о дровах... -- начал я, но капитан меня опередил.
-- Пройдёмте в рубку. К рулю и ветрилам, так сказать.
В рубке я опять оцепенел.
Колесо. Нет, два колеса! Рулевых.
Посреди просторной рубки стояла здоровенная тумба с двумя железными кругами под полтора метра в диаметре, из которых торчали деревянные ручки. Много ручек.
-- Работает, работает, -- успокоил меня капитан "Темзы", предваряя очевидный вопрос. -- Не всегда, конечно, пользуемся, сервоприводы имеем, двадцать первый век на дворе, но иногда потребно покрутить с усилием. Ничего, пары уже разводят, скоро услышите, как колёса запоют.
Я бегло оглядел самое деловое помещение корабля. Действительно, всё необходимо-современное тут имеется. Мониторы РЛС и гидролокатора, GPS с Глонассом, пульт со светодиодами, динамики, приборы на полках, два бинокля на крючках, ноутбук. А вот радиостанции! Потому-то и радиста нет, всё на капитане. Интерьер завершал крутящийся стул и кресло-качалка в углу.
Проходящий мимо буксир или катер пискляво тявкнул сигналом, Самарин нехотя потянул кожаную петлю, гудок "Темзы" рявкнул коротко, солидно -- горячим паром! Это вам не электроника пошлая.
-- Завидуют? -- спросил я, кивнув на небольшое встречное суденышко.
-- Не без этого. Но и посмеиваются, анекдоты пишут, -- капитан парохода надвинул фуражку на лоб, презрительно оглядел пространство по левому борту и сделал вид, что плюнул за борт. -- Я таким тоже отвечаю любовью. В основном ребята на реке добрые, правильные, другие уходят, садятся или топнут, но есть некоторые... -- он махнул рукой, явно вспоминая какую-то конкретную обиду, и опять сердито сплюнул.
-- Этот из таких? -- понял я.
-- Да пёс с ним, бесёнком неразумным, река его научит, -- он посмотрел на западный край неба и дал прогноз. -- Погодка звонкая, хорошо пойдём, пожалуй. Даже ветер попутный будет нам в подарок часов на шесть. Правда, сильный. Полетим, в общем.
"Темза", прижимаясь к правому берегу, шла ровным ходом по спокойной воде. Справа неясно выступали очертания низкого дальнего леса.
Тут и чай принесли, тот самый стюард Ярик расстарался.
-- Греемся, -- сказал шкипер. -- Бальзам хороший, армянский. Я по капельке, а вам входную дозу плесну, не обессудьте.
-- Так тепло же, -- неуверенно сказал я, вдруг ощутив неожиданную прохладу. Ну да, форточки открыты.
-- А мы всегда заранее греемся, про запас. Это Сибирь. Сейчас тепло, через час холодок налетит, а то и снежок. Печенье будете?
-- Спасибо, скоро ужин, сберегу аппетит для оценки вашей кухни.
От глотка хорошего коньяка из крошечной рюмки под расстёгнутой курткой стало теплее, вновь, как в каюте, появилось ощущение уюта.
Практически все баржи, которые косяком пошли навстречу, везли легковые автомобили и контейнера. Попадались танкеры, при взгляде на которые сразу можно было определить, полный он или пустой. Нос вверх -- пустой. Мимо прошел "Щетинкин", нос задран, зачем идёт в низовья? Мимо проплывало заброшенное зимовье, все три кривых домика были заколочены, но на берегу горел костёр. Свой мирок, другая жизнь.
Косяк прошёл, огромная река вновь опустела.
В отпускные экспедиции я частенько отправляюсь один, без охраны, очень уж не люблю всё это дело, реально мешают. Здесь тот самый случай: маршрут простой, от Дудинки до Красноярска, а там меня подхватит группа встречи из краевого офиса, и на Алтай, где через две недели соберётся тёплая компания любителей пострелять трофейно. Это не сложно, уверяю вас. Достаточно держаться просто, не высовываться и ни с кем не общаться из нормальных, скажем так, людей. Всё равно не получится.
Я понимаю, что это не понравится многим, но акцентирую снова: не получится. Из тысячи человек всего один сможет на равных говорить с миллионером или миллиардером. Перед остальными будет штамп -- кошелёк с ногами. Все попытки контакта заканчиваются одинаково: одни начинают приставать с идиотскими предложениями своих гениальных проектов, вещать о необходимости финансирования чрезвычайно нужных обществу инноваций или чудного стартапа, другие затянут песню о спонсорстве, прозябающей нацкультуре, социальной ответственности и мириадах инвалидов. О книгах, охотах, фильмах говорить никто не будет, им это и в голову не придёт. Только о деньгах. Есть небольшой процент большевиков, но эти легко фильтруются другим салоном, залом либо типом транспортного средства, ибо у них никогда нет денег.
Есть очень узкий круг верных друзей детства, это святое, ценишь, таких якорей мало. Они вообще часто встроены. Остальные -- мимо.
Вот такой жёсткий взгляд.
И каждый, кто прошёл все препоны, сумев нагрести хороший сугроб баксов, это отлично знает -- из личного опыта. Морщиться от такой позиции можно сколько угодно, ровно так же, впрочем, как тот же самый нормальный человек морщится при виде бомжа у своего подъезда или бабки-попрошайки в магазине, хотя последней есть, что рассказать о своих чаяниях и бедах, в которых она часто и не виновата... Однако нормальный человек привычно воротит нос: -- "Доченька, пошли быстрей!", вникать в проблему и начать понимать тот мир не собирается, как не хочет общаться с подобными в обнимочку, опускаясь на ступень ниже -- вся сердечность и праведность тут же исчезает. "Я добился, а они нет". Вечное правило, ничего тут не поделать.
