– Гореличи, – повторила она и встряхнула рассыпавшимися по спине длинными волосами. – Ну да, теперь там действительно, наверное, все сгорело. Чувствуешь запах гари?
Я потянул носом. К моему недоумению, и вправду ощутил довольно сильный запах дыма. Странно, неужели горит поселок? Но если это так и мы находимся от него близко, то отчего же не слышно пожарных сирен? Хоть и порядочная дыра эти Гореличи, но пожарные машины там есть.
– Вольдемар должен был так поступить, – заметила Любава довольно спокойно. – Мы все надеялись, что просто пройдет стороной, не найдет нас, а он нашел. А раз уж нашел, то не мог, конечно, оставить в живых Хильдегард. – Она пристально взглянула на меня: – Ты хочешь туда идти?
– Куда – туда?
Казалось, мы с Любавой все больше не понимаем друг друга…
– Туда. – Она махнула рукой. – Там сейчас пепелище. Все наверняка сожжено, и люди Вольдемара празднуют победу. Убийцы!
Я вздохнул и сказал примирительно:
– Давай все-таки пойдем. Если что, я сумею тебя защитить. От медведя спас и от людей этого Вольдемара тоже спасу. Договорились? Идем?
Я взял ее за руку и внезапно почувствовал, как Любава крепко обхватила мою ладонь своей…
Из леса мы вышли довольно быстро. Поляна, на которой столь романтично состоялось наше знакомство, оказалась почти что на краю леса, и через несколько минут девушка вывела меня в поле, засеянное колосящейся рожью. Ветер, не слышный в лесу, гулял теперь повсюду, вольно, от чего высоко стоящая рожь колыхалась волнами, словно переливающаяся поверхность моря.
Запах гари усиливался, поэтому я ускорил шаг, но Любава не отставала. Может быть, она двигалась даже быстрее меня, легко ступая по краю поля обутыми в лапотки ногами.
Мы держались за руки, и я чувствовал, что это приятно не только мне. Разговоров больше не было; выйдя из леса, мы оба уже стремились к некоей конечной точке. Я – в поселок Гореличи, а Любава – на пепелище, оставшееся от сожженного врагами поместья Хильдегард…
Вот и оно. Мы поднялись на холм, откуда далеко было видно вперед, и остановились разом как вкопанные.
То, что за минуту до того беспокоило меня, смущало и наводило на неясные подозрения, ушло сразу и безвозвратно. Мой мир рухнул в одно мгновение, и к моей чести, я сразу это осознал.
Слава богу, у меня есть логическое мышление, я здравый и разумный человек. А значит, готов преклоняться перед фактами, какими бы они ни были.
Факт заключался в том, что с холма я своими глазами видел отнюдь не поселок Гореличи, и вообще не что-то знакомое и привычное, а то, чего не видел и не мог видеть никогда!
Никаких иллюзий у меня не было с самого начала, потому что увиденное мною не было инсценировкой или съемками исторического фильма. Нет, такие вещи понятны сразу!
Это был настоящий черный дым над сгоревшими деревянными строениями из бревен. Настоящий запах горелого человеческого мяса. И совершенно реальное ощущение ужаса и агрессии от всего этого зрелища. Такое не инсценируешь…
Пепелище с догорающими остатками обуглившихся толстых бревен занимало довольно большую площадь. Все дымилось, а сила жара доносилась даже до холма, на котором мы с Любавой застыли в оцепенении.
Чуть дальше виднелась деревня, то есть хаотичное скопление низких деревянных некрашеных изб, и огромное множество людей, которых отсюда было не разглядеть. Да, видимо, мне и не следовало приближаться к людям до тех пор, пока я наконец не выясню все, что можно, у спасенной мною девушки.
Я взглянул на Любаву, стоявшую рядом, и вдруг подумал о том, как стремительно и радикально переменились теперь наши взаимоотношения. Еще сорок минут назад я спас ее от смерти и пытался успокоить, а теперь, в общем-то, сам оказался в большой зависимости от нее. Ведь я каким-то образом очутился в ее мире, где она знает все, а я – ничего.
Вопрос о том, что произошло и каким именно образом я очутился то ли в глубокой древности, то ли в параллельном мире, волей-неволей откладывался. Сейчас, окончательно поняв это, я растерялся по-настоящему. События развивались, и мне нужно было как можно скорее попытаться адаптироваться к ситуации, какой бы странной она мне сейчас ни казалась.
Кто эти люди, сжегшие поместье? Кто такой конунг Вольдемар? Где я нахожусь?
Вопросов было сотни сразу, и получить ответ на них я мог лишь от Любавы. Если только эта совсем простая девушка сможет на них ответить…
Кроме всего прочего, чувство изумления сменилось чувством реальной опасности. Ведь в этом мире нужно было еще и выжить. А тут могли возникнуть сомнения. На тот момент я стоял на холме, хорошо видимый со всех сторон, а рядом со мной была девушка, совсем недавно отданная на съедение диким хищникам.
«Плохое начало для знакомства с чужим миром, – подумал я тревожно. – Как бы и мне не оказаться вскоре привязанным к дереву в лесу. Или как тут еще принято поступать с незнакомцами? Наверное, есть способы и похлеще. Судя по всему, люди конунга Вольдемара не слишком милы при близком общении…»
– Знаешь, – сказал я, оборачиваясь к Любаве и снова беря ее за руку, – мы уже достаточно увидели. Может быть, не стоит напрасно рисковать. Давай вернемся в лес и там поговорим подробно.
Она снова не спорила со мной, и мы двинулись назад. Кое-что мне уже удалось выяснить. Древний мир это был или параллельный, но женщины здесь слушались мужчин – это точно.
* * *
Промучив Любаву расспросами почти два часа, я смог понять лишь «оперативную обстановку». По моим представлениям, девушка не знала почти ничего.
Какой сейчас год?
Она не знала. Что такое год?
Какой век?
Удивленный взгляд в ответ и явное недоумение.
Как называется эта страна?
Страна? Это земля полочан. Полочане живут здесь издавна. Всегда, наверное. Владеет полочанами князь, который живет в городище Полоцке, его зовут Рогвольд.
Полоцк далеко отсюда?
Один день пути.
А какие народы живут поблизости?
– Другие… – Любава задумалась, а потом нерешительно перечислила: – Кривичи, а с другой стороны – радимичи и дреговичи. А дальше уже поляне, и у них город Киев, где сидит князь Ярополк, законный сын князя Святослава. А конунг Вольдемар его сводный брат, тоже сын Святослава, но не от жены – княгини, а от Малуши, это каждый знает.
– Кто такая Малуша?
– Ключница князя Святослава, – презрительно пожала плечами Любава. – Вроде меня. Я тоже могла бы родить сына князю Рогвольду, но от этого мой сын не стал бы потом полоцким князем. Мало ли у каждого князя женщин, родивших от него детей…
Я посмотрел на Любаву, и вдруг мне стало интересно.
