грешно даже спрашивать, да и вешалка расположена как-то высоковато для меня.
— Это что же со мной случилось? — теперь такой ответ на вопрос меня очень интересует.
От потрясения я чувствую, что меня не держат ноги и сажусь на край ванны. Холодный край чугунной, неудобной ванны еще советского образца, зато, такой устойчивый край.
Как я превратился в подростка? Почему превратился и кому это понадобилось?
Как мне жить в новом старом теле? Где прежний хозяин этого тела?
Панические вопросы бьются в голове и мешают сосредоточиться.
Сначала я забыл в смятении о том, что видел раньше и решил, что вернулся в свое время щуплым подростком, помолодев и потеряв в росте и весе.
Так я сижу и туплю минуты три, разглядывая тонкие руки и ноги, трусы давно забытого фасона, как мое внимание привлекают на полочке зубные паста Жемчуг. Даже круглая коробочка зубного порошка имеется, еще очень неказистые зубные щетки и сборный бритвенный станок отца, никаких Жиллетов здесь нет и в помине. Вижу пару больших бутыльков отечественного одеколона, которых уже и не найти в продаже. То есть, я давно таких не видел.
Эту картину я давно уже позабыл, а вот сейчас вспомнил.
— Так это что? Я просто вернулся в прежнее тело и время, сейчас не две тысячи двадцать первый год? Если такая картина оказалась перед моим лицом, даже ванный шкафчик не покупной, а самодельный. Его еще отец смастерил году в каком-то там дремучем семидесятом.
Я выхожу из ванной, зажигаю свет и иду на кухню, где вместо последнего, специально купленного узкого холодильника «Беко» турецкого производства вижу знакомо-допотопную «Свиягу».
— И в ванной стиралки «Канди» нет, а там только она может под раковину влезть, я же ее сам родителям подарил! — вспоминаю я запоздало.
Да уж какая там стиралка-автомат, видно отчетливо, что это не двадцать первый век на дворе!
По улице снова с лязгом проезжает уборочная машина, я отчетливо понимаю, что видел агрегаты такие давным-давно.
— Так, понятно, что я не в своем времени, но, зато в своем старом теле, что гораздо проще для меня. Когда оно еще молодое. А в каком все же времени? И какая это реальность? — на этот злободневный вопрос могут дать точный ответ газеты, которые отец постоянно покупает и читает. Как раз на столешнице самодельного шкафа лежит пара таких изданий, и я с трепетом в руках беру первую из них.
Сейчас что-то точно решится и я узнаю…
Это газета «Труд». И точно, всего за три копейки, но, я не смотрю особо на цену или содержание, меня интересует только дата на передней странице.
— Тридцатое декабря тысяча девятьсот восемьдесят первого года! Среда! — я сажусь с оторопевшим видом на колченогую табуретку и потрясенно смотрю на свои худые коленки, не зная, что мне теперь делать.
— До появления Горби три с лишним года, до запрета КПСС еще почти десять лет, до января девяносто второго, когда отпустили в первый раз цены — больше десяти с небольшим, до августа девяносто восьмого — еще целых шестнадцать, почти семнадцать годков. До появления биткоина — двадцать семь лет, времени приготовиться еще много, до момента, когда лучше бы скупить оптом все медицинские маски и санитайзеры в Питере и области — еще целых тридцать восемь лет, — понимаю я по своей привычке торговать.
Сейчас мне про торговлю думать рано, я еще восьмиклассник пятнадцати годков, но, голова к ней уже хорошо подготовлена последними тридцатью годами жизни.
На автомате начинаю перелистывать саму газету и вижу что-то про империализм, его коварные происки и военное положение в Польской Народной Республике.
Однозначно поднадоел нашим польским товарищам социализм во всех его проявлениях, да и друзья с Запада шлют деньги непрерывно борцам за свободу и демократию, чтобы свергнуть ПОРП с пьедестала.
Тем более, Папа Римский сейчас поляк или станет им. Вроде, специально именно его выбрали, чтобы легче оказалось оторвать поголовно верующую страну от социалистического лагеря атеистов и воинствующих безбожников.
Возня с листами газеты и чтение новостей как-то примиряют меня со случившимся:
— Ну, чего мне переживать? Карта легла отлично! Всяко лучше очнуться молодым и оказаться живым в прежнем теле, пройти заново свою жизнь с немалым багажом знаний и опыта, чем с прожженной дырой в груди лежать в могиле, — подвожу я итог своему расследованию.
— Теперь все прежде недоступные девчонки — наши! — можно и так сказать.
Накопленное и нажитое в прежней жизни имущество отойдет моим детям, родители помогут с этим делом своим внукам. Нормальное такое наследство, по квартире каждому, отдел тот же, машина сыну, да и наличка имеется на картах.
Как я попал или перенесся сюда — про это можно много думать и гадать, однако, не прийти пока ни к каким убедительно однозначным выводам.
— От шаровой молнии это случилось или еще почему то?
Сейчас я не хочу заниматься такими теоретическими и теологическими вопросами, как переселение души через годы и расстояния. Голова совсем плохо работает, проще просто признать этот перенос и дальше уже по имеющейся одежке протягивать свои новые ножки. И создавать новые варианты развития полученной в подарок жизни.
Возможно еще появление рогатого демона или самого главного из плохих парней на сцене, со словами, что должок за комфортное оживление придется выплатить несомненно. Когда появятся, тогда и стану переживать об этом, тем более, может, меня оживили как раз хорошие парни, все в белом, а им закладная на мою душу ни к чему.
— Значит, мое старое тело там и лежит, а вот душа как-то переместилась в меня прежнего, лет так на, — я долго считаю годы и потрясенно подвожу итог, — На сорок лет назад…без пяти месяцев…
— Кстати, это еще очень хорошо, что именно на такой срок, — понимаю я про себя полезность знания прежней жизни, — Скоро время выбора будущей профессии, который зависит только от меня и он теперь не останется прежним. Вернулся бы я в тело четвероклассника и еще четыре года с половиной ходил бы с взрослыми мозгами в школу, сидел за партой с другими детьми. Страшно себе такое прозябание представить. Перелетел бы на те же четыре года вперед и возможность выбор пропала бы совсем, осталось тогда только заканчивать военно-морское училище.
Ну, или отчислиться на третьем курсе, как я тогда размышлял и прикидывал, потом дослужить на флоте срочную и здравствуй, свобода!
Я наливаю из чайника всю кипяченую воду в чашку и выпиваю ее, что-то горло
