стол и переплетя в замочек пальцы. -Ты что Куклачёв? Никулин?
— Никак нет, тренер. Я Пельмененко.
— А чего исполняешь, артист?! Зал с цирком что ли перепутал?
Пельмень всего второй раз попал в закуток Пал Саныча и бросал туда сюда косые взгляды, не в силах перебороть любопытства. Интересно же че по чем. Посмотреть здесь было на что. Куча медалей разного достоинства, грамоты на стенах — от районных до всесоюзных соревнований. Последних так много, что обои даром ненужны — вся стена увешана сплошняком. Ну и Пал Саныч тоже далеко не пацан в своём деле — заслуженный тренер СССР по боксу. Не знал Саня, не знал — ну типа респект и уважуха.
Опыт у Пал Саныча имелся колоссальный — ребята ученики где только не выступали и что только не выигрывали. На это помимо медалей и грамот, указывала импровизированная «Алея славы» лучших воспитанников местной спортивной школы. Тут тебе и мастера спорта и международники, а один вовсе заслуженный мастер спорта по боксу, на 69 килограммов бился, брал Европу и на различных играх первые места неоднократно брал. Имя этого боксера Саня хорошо помнил, когда сам путь начинал, тот парень уже проводил свои последние бои по любителям.
Помимо следов спортивных подвигов в комнатке тренера стоял стол с журналом учета, компактный металлический сейф у задней стены, и старенькая раскладушка. Видать между тренировками Пал Саныч был не прочь покемарить на боковой.
— Ты может на солнышке перегрелся, Пельмененко? — продолжил тренер. — Или весогонка тяжело даётся, что на людей кидаешься?
— Нет, — виновато покачал головой Саня
— Месячные у подруги пошли?
— Никак нет.
— А какого рожна ты распускаешь свои культяпки в моем зале?! — Пал Саныч съездил кулаком по столешнице.
Пельмень не нашёл что ответить. Сыпать на Вована он не хотел, это уже лишнее будет, ну и нормальным пацанам влом ябедничать. Да и сам дурак, надо было просто прекратить работу в паре… наверное. Ну и чего греха таить, состояние у Сани честно говоря было «не до разговоров». Нерабочее. Выше скулы гематома расплылась от пропущенного локтя. Руки и мышцы живота совершенно не чувствовались посла сотни отжиманий. Поэтому все на что Саню хватило — пропищать смущенно «простите» в ответ. Вину свою в любом случае следовало признать. Где-то он слышал, что если один из дерущихся не хочет драки, то ее не будет. Саня же хотел пустить крови, это факт. Да и вдарил первым, как ни крути.
— Дебилы недоделанные блядь, оба, прости господи, что скажешь, — тренер, выругавшись, перекрестился.
Пельмень опустил голову и промолчал. Ща, остынет… перетерпеть надо. Заслуженно Пал Саныч негодует. Хорошо хоть из зала не выпер к кузькиной матери.
— Ты вообще в курсе, что Вован начал набирать вес, массу мышечную нагоняет?
— В курсе, вы же сами сказали это тренер.
— А догадаешься зачем он это делает?
— Зачем?
— Он на соревнования в супертяжелом хочет выступить… — тренер сузил глаза. — А знаешь на кой черт его в супертяжи дёрнуло?
Саня во второй раз пожал плечами.
— Да чтобы тебя туда не пропустить!
Неожиданно, Саня даже жопой по стулу заёрзал — булки вспотели. Вован был более чем серьёзный конкурент, а если уберёт эмоции, так вовсе машина. Однако внешне Пельмень никакого беспокойства на сей счёт выражать не стал.
— Пусть попробует, флаг ему в руки, Пал Саныч. Я то своё место не отдам.
— Попробует пусть! — взмахнул руками тренер. — У меня теперь из-за ваших детских конфликтов тяжа хорошего нет на область поставить! В первом тяжёлом выступать некому! Это то ты тоже понимаешь?
— Зато два супертяжа в зале, — выкрутился Пельмень.
— Ты посмотри ушлый какой, как уж на сковородке вертится.
Пал Саныч помассировал виски подушечками пальцев, выдохнул, успокаиваясь.
— Один поедет на область, понятно? Лимит у нас.
— Более чем.
Конкуренции Саня не боялся, а наоборот обеими руками был за появление серьёзных оппонентов. Вован виделся серьезным соперником, но Пельмень семимильными шагами возвращал базовые кондиции и хотел почувствовать ринг с равным соперником, а не какими-то мешком, который роста не даст. Так что не так страшен черт, как его малюют.
— Понятно тебе, ты вообще в курсе что зимой Вова кмс? Видел, как он соперника выигрывает?
Саня снова пожал плечами — ну и молодец, а видеть не видел. Будет время — посмотрит, оценит.
— Вот и хорошо. Только чтобы без конфликтов! Ты пацан смышлёный вроде и голова на плечах есть — вот что мне делать прикажешь, если вы друг друга поубиваете к ядреной Фене? Короче… — тренер отмахнулся. — Я тебя по другому поводу к себе позвал, пацан.
Обернулся, открыл сейф, достал оттуда папку, а из папки документ. Его Пал Саныч положил на стол.
— Ознакамливайся.
— Что это? — уточнил Саня.
— Читай, узнаешь.
Саня взглянул на бумажку, взял в руки, заскользил по ней глазами. Любопытненько.
«Форма 26».
Призывнику Пельмененко Александру Игоревичу, проживающего по адресу ул. Павлика Морозова дом 16, квартира 35.
ПОВЕСТКА:
На основании закона о «Всеобщей воинской обязанности» вы подлежите призыву на действительную военную службу.
Приказываю 3.08. к 9.00 часам прибыть на призывной пункт по адресу…
Ну а дальше шёл адрес местного военкомата. Вот так новости нежданно негаданно подвалили.
-Э… — Саня поскреб макушку. — Меня че в армию заберут послезавтра?
В прошлой жизни Пельмень служил формально, как спортсмен показывающий хорошие результаты. И вместо службы отбился пару турниров по армейскому рукопашному бою, на обоих взяв призовые места, пощёлкав тамошних соперников, как орешки. Поэтому срочная служба в прошлой жизни обошла его стороной. Он даже своего военника не видел не разу — у тренера лежал.
Сейчас же служба его настигла, и Пельмень не совсем понимал, что делать с этой обязанностью. Не то чтобы он от армии отлынивал или служить не хотел, просто неожиданно как-то получилось. Раньше то вопрос без его участия решился, вот Пельмень и ни сном, ни духом как теперь с повесткой поступать.
С другой стороны, удивляться было не чему. Пельменю стукнуло восемнадцать годков, после школы ни в какое учебное заведение он не поступил, успехов в спорте тоже не достиг и отсрочки от службы как следствие не имел. А значит удивляться тут особо нечему — раз призывник, будь добр долг Родине отдать. Положено так.
Все бы ничего, но армия совершенно не вписывалась
