А думать-то все равно надо.
Неужели им руководит действительно чистый альтруизм, и он, не колеблясь, рискует жизнью — своей и не только — ради того, чтобы попытаться помешать выяснению отношений между существами, глубоко людям чуждыми, посторонними и, может, даже и негуманоидами? Какое право он имеет на вмешательство в чужие дела?
Впрочем, это не из той оперы вопрос. Вмешиваться во что угодно, рисковать своей и чужой жизнью можно и нужно, но — ради высших ценностей. Долг, присяга, честь и так далее… Честь? Он же именно об этом говорил в свое время Ирине. И давал слово. Допустим. Но это опять только его личная проблема. И ведь самое смешное, что в реальном общечеловеческом мире этой проблемы просто нет, потому что ее не может и не должно быть. Признано, что контакты с пришельцами будут совсем не такими и не таким людям доверят их осуществлять. Соответствующую литературу читать надо. А он, некий Новиков А., если ему больше нечем заняться, играл бы в свой преферанс, не лез бы, куда не просят…
Андрей, как ему показалось, уловил некую нить. Вот-вот: не просят. А кто его должен просить? Если ждать, когда кто-то где-то задумается, потом сообразит, согласует с кем положено и лишь потом в установленном порядке кого нужно попросит… Но как тогда быть с формулой: «Если не ты, то кто? Если не сейчас, то когда?» Да и в конце концов, будь на месте пришельцев просто граждане иностранного государства, собравшиеся причинить вред лицу, просившему у них политического убежища, и то их действия подлежали бы пресечению. А уж в данном случае — тем более. И кстати, друзья его среагировали именно так. Это он сгоряча вообразил, что они слепо ему подчинились, а они ведь тоже сразу суть вычленили.
Новиков улыбнулся невольно. В общем, еще раз подтверждается, что всякое первое побуждение обычно бывает благородным.
Он вышел на площадь перед Рижским вокзалом. Несмотря на позднюю ночь, людей здесь было много. Войдя внутрь, Новиков, ожидая условленного времени, покрутился среди встречающих и отъезжающих, попил воды из фонтанчиков, на секунду задержался у зеркала в туалете. Нет, вид вполне уверенный, губы не трясутся. А что, собственно, рефлектировать? Выбора нет и не было. «Жизнь принуждает человека ко многим добровольным действиям», — вспомнил он.
Из глубокой тени за выступом стены Новиков увидел подъезжающую «семерку» со знакомым номером и, не дожидаясь, пока она остановится, нырнул в переднюю дверцу. Ирина, сидевшая за рулем, повернула к нему бледное лицо. Глаз видно не было, но Андрей ощутил ее тревогу, страх, немой вопрос. Такой он ее еще не видел. И от этого сразу стал собранным, ироничным, не знающим сомнений — каким она его знала.
— Привет! Молодцы, подъехали четко. Что значит десантная выучка! — он обернулся, кивнул Берестину. — А теперь по газам, Ира, и — вперед за орденами…
Ирина придавила акселератор.
— Что случилось? Теперь ты сообщишь, надеюсь? — спросил Берестин.
Новиков подробно рассказал обо всем. Берестин заговорил первым.
— Это похоже на правду, Ира?
Она не успела ответить.
Машина выскочила на перекресток, и Новиков, не успев даже понять, в чем дело, отчаянно выкрикнул: «Стой!» — и изо всех сил вдавил правую ногу в пол, словно сам сидел за рулем. Ирина среагировала одновременно или, пожалуй, на полсекунды раньше, вывернув руль влево, и резко затормозила. И тут же на них обрушилось что-то черное, громадное, бесформенное. Удар, лязг, звон, машину поволокло боком — и все кончилось. По улице, стремительно удаляясь, уносился в темноту грузовик без огней, вроде бы «ЗИЛ-130».
Новиков и Берестин выскочили одновременно. «Семерка» стояла, развернутая почти на 180 градусов — и удивительно целая. Только смят был угол правого крыла да дребезжала облицовка фары… И все…
Ирина тоже выбралась из-за руля.
— Все целы? — севшим голосом спросила она.
— Все. Давай отъезжать, а то еще ненужные зрители появятся…
Произошел невероятный случай — одновременно с ними на перекресток вылетел идущий без света на всей скорости грузовик, кто там сидел за рулем: пьяный, сумасшедший или угонщик — неизвестно, и не хватило доли секунды и метра расстояния, чтобы их автомобиль, смятый, как бумажная салфетка, влепило в стену ближайшего дома.
Дальше машину повел Берестин.
— Это не похоже на ответный ход твоих коллег? — спросил Андрей, когда они выехали из путаницы темных переулков на Новокировский проспект.
— Нет. Думаю, исключено. Зачем им это?
— А если они все время за нами наблюдали, поняли, что ты полностью изменила святому делу, и решили поступить по всей строгости…
— Нет, — вновь возразила Ирина. — Если ты все рассказал верно, они прибыли совсем недавно, нашли по пеленгу квартиру, удивились, что меня там нет, ведь я, по правилам, не должна расставаться с блоком. И сейчас они меня ищут другими способами: по резонансным частотам биотоков. Но тут у них тоже не получится. В Москве сильный естественный фон, да и я умею защищаться… А таких видеодетекторов, чтобы найти незнакомый объект без селекторной информации, без корректировки полей, без подключений к местным компьютерным сетям, просто быть не может. Такую аппаратуру нужно собирать из земных деталей и элементов, согласовывать с характеристиками здешних информполей, долго настраивать и регулировать по эталонам… Это нереально… Я потратила на это больше года, в благоприятных условиях…
— Но ты по себе судишь, а они ведь могут иметь другое оснащение.
— Нет, — в третий раз сказала Ирина. — Ты никак не поймешь. Судишь по-земному. А там все иначе… Прогресса в нашем смысле (Новиков с радостью отметил это машинальное «в нашем») там давно уже нет. И ничего такого, чего не знала бы я, за прошедшее время там придумать просто не могли. Представь себя в середине прошлого века. Ты же мог гарантировать, что при любой ситуации никакой гениальный ученый телевизор собрать бы не сумел. Так и там. Все, что нужно и можно, — давно изобретено. По-моему, у них тысячу лет уже ничего не менялось…
— Ох и тоска, наверное, — сказал Берестин.
— Совсем нет, — как-то слишком горячо возразила Ирина. — В Древнем Риме и Афинах на скуку, по-моему, никто не жаловался, хотя технического прогресса там и не было. Скорее здешняя ситуация больше раздражает — ничего постоянного. Что пять лет назад было новинкой — сегодня ненужная рухлядь, за время активной жизни раз десять надо переучиваться…
— Короче, ты утверждаешь — случайность, — перебил ее Новиков. — Может быть, но если случайности такие, я отношусь к ним настороженно.
— Привыкай. После того, что мы с вами успели сотворить со временем, я уже ни за что не поручусь. С нами может случиться все, что угодно. И жаловаться будет некому…
