– Я так по тебе соскучилась, – прошептала она. – Всех святых перебрала, чтобы с тобой ничего не случилось.
Жан сжал ее ладонь и взглянул в глаза.
– Спасибо.
– Страшно было?
– Да. В наше время об этом только в книжках пишут, а там половина всего – вранье, – шептал Жан. – Здесь я на себе все испытал и больше не хочу.
– Скоро все закончится, – успокоила Лиза.
– Не хочу, чтобы все так быстро закончилось. Я ведь тогда не увижу тебя, – шептал Жан, положив голову ей на плечо.
– Мне жаль, но это все равно когда-то произойдет.
– Знаю. Мы больше не встретимся?
Грузовик сильно тряхнуло на кочке, он выехал на дорогу и помчался быстрее в сторону города.
Навстречу ползли, громыхая гусеницами, танки и самоходки. Грузовики с солдатами тянули за собой пушки.
– Враг нас не возьмет, – сказал Ник. – Смотри, какая техника…
– Это точно, – согласился разговорчивый солдат. – Мы им еще покажем…
– Покажем, покажем, – согласилась Ин. – Только тебе сначала надо немного подлечиться, а там ты им дашь за Ленинград.
Она сделала очередной укол командиру и посмотрела на Ника.
– Когда этот госпиталь будет? – спросила она. – Что-то едем и едем… Скоро утро, наверное, будет, а конца пути не видно.
– Если эта черепаха больше разгонится, то мы все пойдем пешком, – ответил Жан. – Эта техника должна в музеях стоять, а не ехать.
– Да эту машину всего два года как выпустили. Ей еще ездить лет двадцать как минимум, – ввязался в разговор другой солдат.
– Ах, ну да. Я что-то попутал, – согласился Жан. – У меня это бывает.
– Еще бы, когда все гремит вокруг. Я в первый день войны чуть слух не потерял, – стал рассказывать солдат. – Наш город немцы так бомбили, что половина домов просто в руины превратилась. Вот тогда я узнал, что такое страх. Даже свой адрес забыл, где проживал, пока не отошел от всего происходящего.
– Сейчас, я вижу, ты отошел, – догадался Ник. – Разговорчивым стал.
– Сейчас – да. Теперь мне взрывы не страшны.
– Оглох? Ничего не слышишь?
– Нет, просто привык.
– Бывает, – согласился Ник и выглянул за борт.
Впереди на перекрестке бойко регулировала движение транспорта и военной техники молодая девушка в форме.
– О, гаишники и тут стоят, – усмехнулся Жан. – Куда ни посмотри – везде они.
– Гаишники – это что? Вот у нас в деревне поставили шлагбаум, так коровы его просто развалили, вышли на дорогу, и председатель колхоза, который ехал навеселе, сбил одну. Пришлось ему платить за машину и за корову. Вот влетел! – стал рассказывать случай из жизни солдат.
– Ты хоть знаешь, о чем речь? – прервал его Жан. – Гаишники – это менты, ну, полиция, которая следит за движением, не забывая при этом о своем благосостоянии.
– Это те, что в царской России? – переспросил боец, сделав удивленное лицо.
– Какой еще царской? Вот недоросль. В Советском Союзе, а потом в России.
– А это не одно и то же?
Жан понял, что его снова понесло не в ту сторону, махнул рукой и прижал к себе Лизу.
– Ты не замерзла?
Машина резко свернула в переулок и остановилась.
– Кажется, приехали, – радостно произнес солдат.
– Выгружаемся, – скомандовал водитель и открыл борт.
Ник с Жаном подхватили на носилках командира и понесли за встречающей медсестрой. Остальные шли следом сами, в сопровождении Лизы и Ин.
– Что город такой пустой? – заметил Жан, когда вышел с Ником на улицу. – Будто вымер весь.
– Почему? Вон видишь, кто-то идет. Надо спросить, где мы находимся.
Ник пошел навстречу приближающемуся человеку.
– Скажите, что за район? – спросил он.
В ответ он увидел страшное до ужаса лицо с проваленными глазами.
Нельзя было понять, кто это, мужчина или женщина. Исхудавший человек, будто тень, пошатываясь, пошел прочь и вскоре исчез за поворотом.
– Что это? – спросил Ник.
– Это голод, – ответил Жан. – Город уже которую неделю живет в блокаде. Еды нет. Нет ничего… Говорят, еще будет лютая зима, которая впереди.
– А Сталин? Он что, этого не знает?
– Знает, но ничего не может пока сделать. Немцы наседают кругом. Говорят, они уже к Москве подошли.
– Ну надо же что-то делать! – расстроился Ник.
– Мы с тобой ничего не сделаем, но чем можем, тем поможем, пока здесь.
Ребята свернули к зданию госпиталя, передали носилки с командиром медицинским работникам и стали выяснять обстановку в городе. Оказалось, что все очень сложно. На складах вообще нет продуктов. Люди умирают от голода и болезней, которые заполонили город. В питание пошли домашние животные и всякая химия, вроде столярного клея, из которого варят студень и едят. Встречаются даже случаи людоедства…
– Идите и получите свои пайки, – позвал их дежурный по госпиталю.
Паек заключался в трехстах граммах хлеба, двух кусках сахара и консервной банке с килькой.
– Это на день? – удивился Жан.
– А тебе что, мало? Гражданские вообще ничего не видят, а паек получают не все, – объяснил дежурный. – Вы, как бойцы, получать будете здесь у нас, но придется и работать. Вы, я так понимаю, вроде командированных. Пройдите к главному врачу – он вам все подробно объяснит.
Жан взглянул на Ника.
– Кто нас сюда откомандировал? – спросил Жан.
– Ваш командир сказал. Тот, что несколько минут назад умер.
Ник побледнел.
– Он не мог умереть. Мы его сюда живым доставили.
– Сердце не выдержало, – пояснил дежурный солдат. Умер он.
Ник прохаживался по небольшому коридору и поглядывал на дверь.
Наконец появились девушки.
– Это правда? – набросился с вопросом Жан. – Командир умер?
– Лиза сегодня остается дежурить в госпитале, – объявила Ин, стараясь не отвечать на вопрос о смерти командира. – Я отдыхаю и приду завтра. Кто останется с ней в помощь? Здесь людей не хватает.
Жан подошел к Лизе.
– Кто-кто? Я, – ответил Жан.
– Мы где находимся? В каком районе? Как попасть домой на эту Морскую улицу?
– Большая или Малая Морская? – спросил подошедший врач.
– Малая Морская, – Ник подошел ближе к врачу.
Тот объяснил, как туда пройти. Оказалось, что она совсем недалеко.
– Нам завтра на смену? – спросила Ин.
– К восьми вечера быть здесь.
– Значит, будем.
Они расстались, и Ник с Ин вышли на улицу.
Сыпал мелкий снег с дождем. Мерзкая погода заставила их быстро зашагать по улице в направлении дома.
Почти у самого дома зазвучала сирена.
– Воздушная тревога, – спокойно сказала Ин. – Как я уже к этому привыкла! Мне почти ничего не страшно.
