— Ничего себе план, — офигеваю я. — А детям спиртное — это не вредно?
— Не боись, никто их спаивать не будет, на два десятка человек купят бутылку вина, так, для создания атмосферы.
— Шикарный план, — с сарказмом мотаю головой я.
— А то, мой! В райкоме КПСС согласовал, те поморщились, но согласились, что сейчас главное — детей из-под влияния преступника вырвать. Так что Шурка уехала на замену не справившимся вожатым и приедет не раньше первого августа, — расстраивает меня Серёга.
— Так, ладно парень на замену, а Шура зачем?
— В отряде двое вожатых, заменили обоих, его напарница знала и молчала. Ну, ей ничего не будет, но с отряда сняли за близорукость. Идём, что ли, наверх, — сказал комсорг, гася рубильником свет и закрывая дверь штурвалом.
Еду домой с паспортом и набором шоколадных конфет, не стал я через теток передавать — сожрут. Чисто теоретически можно в этот пионерский лагерь поехать, но что там делать? Ехать, во-первых, на попутках, он в лесу расположен, во-вторых, ну приеду, ну найду Шурку и что? Секс в лесу? Да не станет она, и занята наверняка, а ещё обратно ехать. Ночевать там негде. Облом за обломом. А ведь я был на волоске от провала, когда рассказывал про свои спортивные возможности, чуть не ляпнул Виктору Семёновичу, мол, «бокс, борьба, каратэ и ушу маленько могу». Да ну этих малолеток, есть же проверенный вариант, Галина.
Вечером навещаю её с бутылкой ликёра «Бейлиз», бутылкой коньяка, и набором конфет для дочки. К коньяку я Галину уже приучил, а вот ликер был воспринят настороженно, но красивая импортная этикетка сделала своё дело. Начали мы именно с него. Можно же и коктейль сделать, там ничего особого — лимонный сок и сироп нужен. У Галки затоплена баня и, попробовав ликер, идём туда, не париться, конечно.
— Потом не спеша распиваем бутылку коньяка — Галинка две трети, а я одну, ещё сделав пару заходов в баню. Дочка не спит ещё, больше нам негде этим делом заняться. Конфеты дочке, кстати, не дали все сразу, выделили одну.
— Зубы болеть будут! — строго сказала мама, с чем я был согласен до глубины души.
Пьяно рассказываю про свои мучения с зубом, меня жалеют и выгоняют домой.
Дома сразу бухаюсь спать, под укоризненный взор бабули. Не любит она, когда я пью, боится, пойду по стопам отца. Зримое подтверждение её опасений валяется в зале на диване и пьяно похрапывает. Батя в своём репертуаре.
Глава 31
Глава 31
Посещение деревенской дискотеки вызвало у меня воспоминания о том, как я учил брейк-данс, но это было так давно, что моё взрослое сознание всё забыло, сжился я в теле Толика и его воспоминания доминируют, они более свежие.
Батя — на работе, бабуля повезла на тележке товар покупателям, надо же девать куда-то литров тридцать молока. Мы с отцом несколько раз предлагали избавиться от коровы, нет, не забить, об этом даже и говорить бабуле страшно, а продать, но она наотрез отказывалась. Уверен, давай корова всего три литра молока, и то она бы не бросила свою подругу. Еле-еле уговорили свиней забить, а мясо продать и то под предлогом, что мне нужны будут деньги на учёбу. Есть у нас ещё куры, но за ними уход минимальный.
Так вот, я в свое время практиковал такие танцевальные стили как «электрик-буги», за рубежом он шёл под именем «волны», «робот» — это понятно и без пояснений, ну и «электрик-бугалу» немного. Я занимался этим всего пару лет в своём прошлом теле, и пик моего совершенства был в восемнадцать лет, когда я на свадьбе одноклассника исполнил и верхний и нижний брейк. Было это в восемьдесят седьмом году летом. С тех пор я думать забыл об этом танце, уйдя в спорт, где у меня неожиданно попёрло. Сейчас вспоминая с трудом и стараясь ничего не разбить, занимаюсь в большой комнате. Пока тренирую «робот», для «электрик-бугалу», например, места надо очень много, амплитудный стиль. Тренируюсь я уже четвертый день, но вспоминается пока плохо. Почему шифруюсь? А не помню я, когда брейк-данс завезли в СССР. Ясно, что в восемьдесят пятом он был, по крайней мере, в конце. Покажу я мастерство, а спросят — кто учил, да хотя бы, где видел? Первые фильмы про танцоров я посмотрел у своего учителя, и назывались они незамысловато — «Брейк-данс» и «Брейк-данс 2», был у него ещё и какой-то учебный фильм. Занятия мне обходились в червонец, и я даже разгружал вагоны с друзьями, ну и фарцевал чуток в восемьдесят шестом.
Так-с бабуля вернулась, пойду, сполоснусь в летнем душе. Водичка уже теплая в баке над душем, с удовольствием моюсь целиком. Развернул газеты, что у нас тут? Трусы и фирменные шорты, единственную деталь одежды которую я захватил домой, не оставив на хранение племяшу Виктора Семеновича. Полотенца нет, ерунда, так высохну. Застирываю и вешаю на верёвку ношеные трусы и сожалею, что не купил купальные плавки в «Берёзке». Забыл. Хотя в Красноярске может только моржи купаются? Иду во двор, чуть не запинаясь о мотоцикл «Восход», который отец, на манер слесаря-интелегента Полесова из «двенадцати стульев», разобрал и благополучно забыл. Что-то с ним надо делать.
— Фу, Снежок! — кричу псу, который затаился около калитки и кого-то караулит.
Такая у меня паскудная псина — обычно не лает, пока гость не зайдёт, сидит тихонько, но как только шаг во двор сделан, он тут как тут — и рычит и лает, и встаёт на лапы во весь свой громадный рост, не кусает только. Обычно гостям неожиданным и этого хватает. Вот и сейчас, он явно кого-то заприметил около калитки и ждёт своей порции удовольствия. Хватаю с ещё одной бельевой верёвки полотенце и шлепаю по псу в засаде, тот, озираясь, обиженно скулит.
— Кто там у калитки? Отзовись, а то я сейчас копьё брошу, — кричу шутку из популярного мультфильма, который я уже взрослым смотрел с удовольствием.
— Сдурел, Штыба! Какое копьё, это я, — кричат мне из-за ворот… Веркиным голосом!
— Кто я? — придуриваюсь спецом, чтобы позлить обломщицу.
— Я, Вера Архарова, — уже зло отвечают мне. — Открывай, ой погоди.
— Ты чего тут стоишь? — открыв калитку, реально вижу свою красотку-одноклассницу, которая быстро разогнулась из состояния поклона.
— Чего-чего, к тебе пришла, — обиженно говорит Верка, тем не менее с интересом разглядывая мой торс, и то что ниже. — А прикольные шорты у тебя, фирмА?
— ФирмА, ФирмА. Раз пришла, стучись, чего стоять-то на улице, заходи, — открываю калитку пошире, отпихивая любвеобильного Снежка ногой, на друзей хозяев он кидается не с целью напугать, а с целью зализать до смерти. Тоже не самая приятная смерть, я вам скажу.
— Машина меня обрызгала, вот стою ногу оттираю, не идти же к тебе грязной, — пояснила она.
Реально виднеются на одной ноге бурые разводы, которые я быстро вытираю полотенцем, опустившись на одно колено. Вид при этом мне открывается изумительный — ножки чуть ли не до бедер.
— Ну, заходи, — говорю ей. — Теперь ты чистая, если хочешь, могу попросить Снежка облизать.
Снежок стоит рядом и выражает готовность справиться с порученным заданием.
— У меня дело секретное, ты один дома? — удивляет одноклассница.
— Бабка дома, но она нам мешать целоваться не станет.
— С ума сошёл, какое целоваться! Я хочу коньяк у тебя попросить, ну купить в смысле.
— Вера заходи, не гневи меня, — ты тут уже весь трафик движения остановила, пока нагибалась и ногу вытирала, вот смотри, около магазина зрители стоят, бьюсь об заклад, уже все твои поклонники оценили вид сзади, — злюсь я.
— Ой, — Вера, обернувшись и, увидев с десяток человек, стоящих в вино-водочный и разглядывающие её наклоны, быстро зашла ко мне.
— Козлы они! А что такое трафик? Так продашь или нет, мне две бутылки надо. А поцеловать — я поцелую, я не забыла, некогда, просто, было, — говорит мне в спину Архарова, семеня за моей спиной по направлению к дому.
На кухне нас радушно встретила бабуля, заставив меня идти одеться и не позориться перед девочкой, а Верке налив чая с маленькими пирожками с маком. Я возвращаюсь через пару минут, а бабули уже нет в доме — не стала нам мешать, можно подумать мне что обломится. Вера сидела и ела пирожки, один за одним. Я вздохнул, с маком — мои любимые, а тут такой хвост упал, не кормят что ли её дома?
