— Твой Олег, портрет по описанию.
— Чего это мой?
— Так ты в него влюбилась, значит твой.
— С чего это ты решил? Я с тобой.
— Решил с твоих слов, ты всё утро про него рассказываешь.
— А ты?
— А я тот, с кем тебе хорошо и чуточку неприлично. Твой секретик.
— А я?
— А ты луч света в моей жизни. Помнишь, я тебе стишок писал в поезде?
— Чего «помнишь», он у меня лежит в одном надежном месте.
— Вот так и я буду лежать в одном надежном месте. Где-то тут — я постучал Женю пальцем по лбу. Она внезапно всхлипнула:
— Я так не хочу. Я у тебя что-нибудь заберу себе на память. Можно?
— Ручку возьми.
— В смысле?
— Я диктовать буду медленно, не спеши.
Был воздух в доме на любви замешан густо,
Мешало кресло и диван, мешала люстра.
Нам было тесно на полу и на постели,
Огромный мир был заключен в прекрасном теле.
За дверью проходили дни, текли недели,
Мы забывались кратким сном и что-то ели.
Под стол уполз магнитофон и каждый слышал
Как музыку рождает дождь, стуча по крышам.
Мы жгли себя как на костре в горячих ласках.
Не успевая быть нежней, любили наспех.
Страсть разливалась по телам звенящим гулом.
Так не бывает никогда. Я всё придумал.
Ну всё, потекло! Рёва-корова моя, успокаивайся. Хотела на память что-нибудь, получай.
— А почему ты сам не написал?
— Не люблю писать. Тем более делиться с кем-то. Детский сад это всё.
— Просто ты бесчувственный болван.
— Угу.
— К тебе можно будет приходить?
— Угу. Только не когда с Олегом рассоришься. И если проблемы с ним будут, не приходи. Я тебе не защитник и не жилетка.
Самое странное, что все эти слова были сказаны друг другу параллельно весьма интимному процессу. Вот что в головах у девушек? Каша, причем совсем не та, что у меня. У меня там вообще опилки. Сегодняшний разговор не мог не случиться, а я не мог отреагировать иначе. Хоть уписайся, а пятнадцатилетний подросток по-любому проиграет взрослому недавно демобилизовавшемуся мужчине. У девушек либидо, и материнский инстинкт просыпается, и замуж вдруг охота. За все века не скажу, но в этом так.
Вот родители, вот партизаны! Трех недель, пока меня не было в городе, им хватило, чтоб заново отделать свою как-бы новую квартиру. Не люблю слово «ремонт». Под ремонтом я подразумеваю процесс починки чего-то неисправного. А когда обои переклеивают или полы красят, то это отделочные работы. Замена крана — это не ремонт крана, а замена. Сумбурно, но так выходит, по-моему. Уютненько вышло, насколько мог получиться уют из имеющихся в продаже материалов, зато прошлыми хозяевами не пахнет. Хрущевка — квартира для жизни. Спасибо товарищу Хрущеву за тот проект. За короткий период смогли переселить из бараков в капитальное жилье миллионы граждан. Когда-то удивлялся, на фотографиях в интерьерах советских квартир того времени бросались в глаза голые стены. Диван или кресла, торшер, столик. Оказывается, на уровне исполкомов и горкомов КПСС очень жестко следили, чтоб народ не завозил в новые дома старую мебель и скарб. Таким макаром боролись с клопами, тараканами и мышами. И ведь победили! А уже потом, в семидесятые народ снова начал обрастать имуществом и мебелью. Мои беседы с мамой-папой не прошли бесследно, в новой квартире мебели и всякого барахла было меньше, чем в прошлой. Я в свою комнату категорически отказался тащить старые дрова, родители тоже после размышлений оставили часть мусора.
В отцов гараж сходил, вежливо повосторгался новому обустройству и верстаку. У меня своя мастерская на базе, её гаражными тисками уже не переплюнешь. А когда-то гараж был прямо центром мира. Ладно, родители окончательно укоренились в областном центре, одной головной болью меньше. Осталось мир спасти. Пойду спасать уже завтра, как раз понедельник будет, самое то!
— Михаил, нам свежие идеи не требуются? А революционные?
— Ты чего тут забыл, сегодня же понедельник.
— Как приятно, что мне здесь рады. Излагать?
— Излагай, генератор идеи. Одной, но пламенной.
— Вот смотри, у нас отдел спортивной и оборонно-массовой работы. А кто из наименее охваченных комсомольцев наиболее близок к этому?
— Кто?
— Курсанты нашей артухи! У нас же целое Высшее артиллерийское командное училище в городе, там такой ресурс, народ дисциплинированный, образованный. А то, что они вроде как свое комсомольское начальство имеют, так все равно обкому подчиняются территориально.
— И что ты предлагаешь? Конкурс строя и песни провести?
— Зачем так безжалостно?
— Я предлагаю вспомнить прошлогоднюю инициативу Узловской милиции по изменению системы огневой подготовки. Её, правда, тогда утопили, но зерно там хорошее было — обучение офицеров и курсантов практической боевой стрельбе из табельного оружия.
— Что-то слышал. Ну и в чем идея, Милославский?
— Объявить городские соревнования под эгидой комсомола по практической стрельбе из пистолета Макарова и Стечкина.
— А Стечкина откуда возьмем?
— А фокус в том, что мы ничего брать не будем, пусть участники приносят своё табельное или выданное им. У кого-то где-то найдутся и Стечкины, и Парабеллумы наградные. Про Парабеллум шучу.
— И как ты себе представляешь практические стрельбы? И почему подчеркиваешь это слово?
— Варианты могут быть разные, Михаил. Или стрельба по времени, или дуэли. Главное, чтоб на участника не было времени встать поудобнее, прицелиться как в тире.
— Дуэль еще какую-то придумал. Что за дуэль?
— Похожий вариант мы с Онегиным обкатывали. Два участника рядом ведут стрельбу по падающим мишеням. Победит тот, кто раньше завалит все цели.
— А если несчастный случай, если кто-то кого-то подстрелит?
— А зачем нам тогда такие милиционеры или офицеры? Всех тупых и косоруких нахрен из силовых структур. Да их и не пошлют на соревнования.
— Жора, скажи честно — тебе это зачем?
— Движуха для молодежи важнее колбасы. Скука — враг комсомольца. И хочу привлечь внимание к грамотному обучению военных.
— А без тебя никто не знает, как военных учить.
— Получается, никто. Или всем насрать на это. Прости, Маша, за мой французский.
Ну а чего, назвался моим руководителем, крутись! Похоже, Саенко понравилась его идея со стрелковыми соревнованиями среди силовиков под его руководством, он даже меня в помощники взял. Идея здравая, мы с ним получим повод выйти на милицейское и военное руководство и завести неформальные знакомства. А знакомства решают во все времена при любой форме правления. Сроки решили себе жесткие не ставить, но за январь управиться. Миша окучивал высоких руководителей, я работал пониже по конкретным вопросам. Явное желание милицейских боссов свести всё к спортивным условиям ведения стрельбы, к которым они привычны, было проломлено с комсомольским задором. Ну и помощь пришла откуда не ждали — из КГБ.
Помощь пришла в наш кабинет в лице капитана в штатском, который посетовал, что нехорошо вышло, всех позвали, а их забыли. Их и стрелков ВОХРа. За Военизированную Охрану он ничего не скажет, может там и комсомольцев нет, а комсомольцы госбезопасности тоже хотят участвовать в первом советском турнире по практической стрельбе. Кабздец! Это я какой камешек стронул? А потом Сергей Иванович нас добил, положив на стол найденные его подчиненными материалами по Международной Конфедерации Практической Стрельбы (I.P.S.C.). Серьезные дяди захотели помериться пипками со смежниками? Или кто-то тоже переживает за ситуацию с огневой подготовкой? Да и плевать! Мы теперь не два энтузиаста, а зачинатели очередного чего-то там при поддержке КГБ СССР. После «богатырского турнира» в Мухосранске турнир по практической стрельбе в Туле — это явный шаг вперед. Или вверх.
ТОЗовское комсомольское руководство тоже захотело как-то поучаствовать, они надеялись прийти туда со своими спортивными малокалиберными пистолетами. Нет, ребята, тут другой девиз рулит: «Мощнее, быстрее, точнее!» Никакого спорта, малых калибров и анатомических рукояток. Только девять миллиметров, только серийные пушки, только хардкор! У вас есть хардкор? Есть, но засекреченный? Тогда после турнира в узком кругу.
