Далее сумма уменьшалась до тысячи руб. в связи с материальными затруднениями братьев и описывалось во-первых, как, где и кому передать деньги, во-вторых под страхом смерти братья предупреждались о молчании, в третьих шли угрозы в случае отказа или сообщения в полицию подобно Мишиной пролить невинную кровь заложников.
Видимо, понимая, что от них не отстанут, Лукашины передали письмо в полицию. По совету исправника один из братьев пошел на встречу с вымогателями. Но, даже перекрыв улицы поймать никого не удалось. За деньгами просто никто не явился. Ничего не смогли дать и приметы неизвестных, так как, скорее всего вымогатели были загримированы.
Не успело еще затихнуть возбуждение от последнего случая. Как был совершен дерзкий налет на домовладельца Серова. Очевидно, в этот раз революционеры решили не уходить без денег.
Читаю рапорт: "… сего месяца в 6 часов вечера в квартиру домовладельца г. Устюга Серова явились двое неизвестных, вооруженных револьверами и кинжалами, которые потребовали от него, угрожая ему револьверами, дать им деньги, говоря, что им деньги нужны, так как следуемое от казны пособие исправником не выдается (ассигновки замедляются), а потому они будут брать с городских торговцев, которых знают, а затем доберутся и до самого исправника.
Серов выдал злоумышленникам имевшиеся при нем 78 руб. и, воспользовавшись удобным случаем, выскочил в окно, один из грабителей произвел выстрел в него, но безрезультатно. Затем злоумышленники скрылись. Произведенным розыском один из грабителей, оказавшийся политическим ссыльным Степаном Алексеевым Козьминым (казак станицы Вешенской Донецкого округа Донской области), задержан.
По сему делу производится судебным следователем предварительное следствие, по которому Козьмин уличен и содержится под стражей. Другой злоумышленник разыскивается".
Скорее всего, случаи эти никак не связаны, уж очень различно исполнение. В первых, двух случаях попытка устоявшейся группы дилетантов, прикрываясь многословием и велеречивостью заняться вымогательством якобы на революционные цели. В последнем случае, просто грабеж.
Раз задержан один так и второго найдут с помощью обычных полицейских кулачных методов. А то, что грабителем оказался политический ссыльный, так что тут такого, им тоже кушать хочется. А без денег никто тебя кормить не будет.
Через пять дней после случая с Серовым, письмо с требованием денег получил великоустюжский купец Л. Ф. Чекулаев. Опять члены Московской Группы Анархистов-Террористов, опять угрозы и опять за деньгами никто не пришел.
Как и предыдущие, данное письмо было написано от руки, печатными буквами на листе в линейку, вырванном из школьной тетради.
Вслед за Чекулаевым, письмо получил купец П.Ф.Лебедев. Отличалось оно тем, что в нем не было требований денег, а содержались лишь одни угрозы. "Квартира пристава Степанова и квартира Лебедева будут взорваны, — говорилось в письме. — Будет восстание и убийство толстосумов. Мы Вас не боимся, кровопийцы, сволочи!!! Отомстим за товарищей! Будем мстить. Наша партия ежедневно возрастает. Всех не переловишь. Бомба сильнее револьвера!!!"
По здравому размышлению последние два послания, судя по тону и последствиям, были ничем иным, как средством морального воздействия. В последнем письме, так вообще одни истерические ноты. Скорее всего, как говорят японцы с целью сохранить лицо. Слава Богу, что иным способом преступники действовать не осмелились и никто не пострадал. Чувствовалась какая-то неправильность во всей этой истории. Похоже просто на мальчишескую хулиганскую выходку. Дааа. Мальчики. Может быть.
Но вот обнаружить их будет очень, очень непросто.
***
Выкладывая свои соображения начальнику ГЖУ, единственно, что я смог предложить в качестве первоочередных мер так это еще раз допросить братьев Лукашиных. с целью уточнения примет преступников. Высказал и свои сомнения в том, что это могли быть взрослые люди.
— Понимаете поручик, жителей Устюга подобные рассуждения не очень успокоят, да и кто может сказать наверное, что придет в голову людям, не боящимся открыто выступать против властей. Будет ли для них препятствием убийство одного или нескольких обывателей? По докладу тамошнего уездного исправника, к нему уже несколько купцов и мещан обратились с просьбой о выселении всех ссыльных в другой уезд. Обстановка в Устюге очень накаленная. Местное население крайне восстановлено против ссыльных.
— Из того, что я прочитал, видно только то, что поиски ни к чему не привели. Единственные подозреваемые, ссыльные Стратенко и Шевченко. Но против них нет никаких улик.
— Поезжайте в Устюг, допросите Лукашиных, присмотритесь тамошним делам. Ищите и найдите негодяев.
— Слушаюсь господин полковник. Разрешите идти?
— Идите.
Таким образом, на второй день по приезду к месту службы я оказался в первой служебной командировке. Катя прощалась со мной как будто я уезжал не на три недели, а на год.
***
Поездка моя привела к самым неожиданным изменениям в моей карьере, но по порядку. Расстояние от Вологды до Великого Устюга оказалось чуть меньше, чем до Москвы, четыреста пятьдесят верст. Дорога крайне неудобная. Устал я конечно сильно, последний этап от станции Котлас до города (60 верст) пришлось ехать на обывательских подводах. За время поездки наслушался про наводнение девятьсот третьего года, когда весенним половодьем берег у Пятницкой церкви снесло до самого фундамента здания, про последние события связанные непосредственно с целью моей командировки. Мнения варьировались от "перерезать всех ссыльных от которых ни пользы, ни толку, одна пакость", до "тут еще разобраться надоть".
В городе вытянувшимся вдоль реки Сухоны я довольно быстро нашел здание присутственных мест на Успенской улице. Уездным полицейским исправником Был Греков Максим Анисимович. Лет пятидесяти пяти- шестидесяти, с красным лицом и седеющими бакенбардами, представляющий собой уходящий тип пореформенных служак.
Он развил бурную деятельность. Через час я был устроен на квартиру к преподавателю математики женской гимназии Ивану Дмитриевичу Баранову, мне был выделен кабинет и прикомандирован к моей «особе», служащий канцелярии, коллежский регистратор Виталий Пестовский.
Время было обеденное и Греков смущаясь, предложил пообедать у него дома. Я поблагодарил и отказался. Не стоило связывать себя моральными обязательствами пусть и с не инспектируемым лицом, но все же. Пообедал в трактире при Гостином дворе.
