допуск к этой информации. Да и клятву о неразглашении точно возьмут.
— А у деда и дяди такие же ограничения? — на всякий случай уточнил я. — А то, сам понимаешь, империя превыше всего.
— Понимаю. Хорошо бы и остальные это знали. — вздохнул Василий. — Давайте спать, ваше сиятельство, уж больно длинный день был.
— Ложись, я еще посижу… подумаю. — сказал я, пытаясь осознать все произошедшее, и перестроить планы на будущее.
Зимний императорский дворец. Рабочий кабинет государя.
Девять министров, включая сильно исхудавшего и осунувшегося Суворова, сидели за круглым столом, наблюдая на голограмме в центре как происходит захват одинокого судна эскадрой перехватчиков. Канонерка отчаянно отбивалась, и даже потеряв орудия главной батареи продолжала отстреливаться, пока на ее палубы не начали падать штурмовые капсулы.
Один из фрегатов поддержки вышел слишком далеко вперед, отвлекая внимание на себя, и Мирослав сжал трость до скрипа кожи на костяной рукояти. Мальчишка… каким Роман был еще десять лет назад, таким и остался, все время доказывая, что он справится со всем не хуже брата, и излишне рискуя.
Вот и сейчас, одна из шаровых башен ПСО развернулась и дала длинную очередь прямо в борт фрегата. К счастью тяжело бронированный борт выдержал, а ответный залп вывел из строя сразу несколько турелей. Фрегат пошел на сближение, и в это время канонерка вспыхнула, а затем превратилась в огненный шар. Изображение задергалось, пошло рябью, но уже через несколько секунд полностью восстановилось.
— Они пошли на самоуничтожение. Чертовы фанатики. — выдохнул граф Юсупов. — В таком аду никто не выжил…
— Скорее всего. Но мне, кажется, стоит подождать отчета. — проговорил Василий Долгорукий, сменивший на посту министра жандармерии раненного сына. Он старался держатся и молодиться, но делить стол с выскочками ему было неприятно.
— Это верно. Стоит быть сдержанными. — кивнул император, из кона смотревший на ночной Петроград, горящий тысячами огней. — Особенно в столь непростое время. Покуда расследование не будет окончено, я прошу всех вас быть гостями. Вам выделят достойные апартаменты.
— Но ваше величество, как же наша работа? — удивленно спросил граф Юсупов.
— Отложите. Один звонок у вас будет. — посчитал нужным ответить император. — Не заставляйте меня сменить тон. Все свободны, как будет информация, ваши секретари ее получат. Мирослав Васильевич, останьтесь.
— Слушаюсь, государь. — поднявшийся было граф тут же опустился обратно в кресло, и стал ждать пока остальные покинут кабинет.
— Ваш внук жив. — сообщил император, и уловив явный вздох облегчения едва заметно улыбнулся. Придворные поговаривали, а иногда он и сам замечал, что Суворов словно сделан из стали, пережив и потерю сына, и гибель невестки, и даже недавнее покушение «на ногах», не сдав ни на день, и продолжив держать армию в ежовых рукавицах. — Роман, судя по отчету, тоже.
— Слава богу. — выдохнул Мирослав, прикрыв глаза. — Благодарю за добрую весть, ваше величество.
— Я рад что могу ее принести одному из самых верных соратников. Однако то что сегодня произошло… это даже не предательство, это гораздо, гораздо хуже. — проговорил государь, сев на свое место. — Канонерка, попавшая в руки меньшевикам, из тех кораблей, которые сдались нам по вашему приказу.
— Прошу прощения, государь, но неужели вы хотите сказать, что предатель — я. — даже удивился от такой возможности Мирослав.
— Нет, не после того, что вы сделали. Не рискуя собственными детьми каждую секунду. — покачал головой Петр. — Однако, предатели и в самом деле ближе, чем мы думали. Слишком близко. Вполне допускаю, что это один из малого совета. А возможно и не один.
— Я выполню любой приказ, что идет во благо империи. — тут же отчеканил Мирослав. — Только скажите.
— Я знаю, я знаю… — успокаивающе проговорил государь, сделав характерный взмах руками. — Но в войсках, а главное среди офицеров, начались брожения, которые могут привести к катастрофе. И если вы их не приструните, придется начать чистки. Как в начале прошлого века.
— История циклична, вот только сейчас не та ситуация. — покачал головой Мирослав. — Государь, прошу прощения, если мои слова покажутся вам слишком резкими, но возможно вам пора прекратить жалеть свою сестру и ее сторонников. Империя превыше всего, мы все служим ее интересам, и вы, государь, в первую очередь.
— И что ты предлагаешь? Массовые казни? Расстрелы и лагеря? — грустно усмехнувшись спросил Петр.
— Нет, государь. Куда хуже. Скажите людям правду. Всю правду. — ответил генерал. — То, что нашли наши слуги, те ужасы что они обнаружили во время чисток и борьбы с Детьми господа. Передайте это князьям, остающимся на стороне вашей сестры, и у нее не останется союзников.
— …ты хоть представляешь, о чем просишь? — гневно спросил император. — Пошел прочь!
— Как прикажете, ваше величество. — склонился в глубоком поклоне Суворов, и опираясь на трость вышел из кабинета, оставив государя одного, со своими мыслями.
…они же ее просто линчуют… — подумал Петр, снова глядя на ночной город. Но старик прав. Если это продолжится, никакое вторжение со стороны не нужно будет. Еще пара таких инцидентов, и страной заинтересуется общество Теслы. А там и до силового умиротворения не далеко.
Нет, отдавать документы слугам сестры нельзя. По крайней мере не всем. Но вот некоторым, особо приближенным, так чтобы они пришли к ней с вопросами, а главное — пришили к Гавриилу… может получиться. В идеале, чтобы они эту информацию «добыли» сами. С огромным трудом и потерями… что же, у него есть человек, которому можно подобное поручить.
— Вставайте граф, рассвет уже полощется. — произнес Василий, выдергивая меня из медитации. Собственно, встал я уже полчаса как, но мне нужно было время, чтобы примириться с новой действительностью. А главное — прочувствовать изменения в собственном организме и работе чакры «звука».
Пожелание Коловрата исполнилось, и меня таки обстреляли из пулемета. Жаль только это было не в контролируемых условиях на полигоне, а в реальном бою, где я вполне мог погибнуть из-за секундного промедления, или на ту же секунду меньше проработавшего щита. Хотя, возможно, именно это и послужило причиной столь мощного сдвига в работе чакры.
Средоточие энергии «звука» ощущалось иначе. Можно было бы сказать «зазвучало» но я так и не понял, как именно работает резонанс. Хотя, какая разница как именно мы видим или дышим, если для этих действий нам не приходится напрягаться, мы делаем это на автоматизме. И если у меня получается почувствовать и использовать конструкты, возможно нет ничего страшного в том, что я не понимаю «как».
Вот только меня продолжал волновать этот вопрос. Может потому, что я куда тоньше остальных чувствовал и мог управлять собственным организмом,
